Раздался стук в дверь.
– Это ко мне! Не пускайте! – пискнул грек и юркнул за шкаф.
Вошла Тина. Она с удивлением осмотрела комнату.
– Мальчишки! Что случилось? Вы похожи на петухов.
– Подсчитываем чужие доходы, – пробурчал я,
– Чьи?
– Егор Егорыча. Тина улыбнулась:
– Ну, какие у него доходы…
– Четыреста рублей в месяц, вот какие, – ответил капитан, косясь на меня.
– Четыреста? – Тина заинтересовалась. – Откуда же? Он ведь бедно живет. – Мне его иногда жалко становится.
– Вот-вот. Жалость – его основной капитал. Не удивлюсь, если у этого кровопийцы на книжке тысчонок пять окажется.
Тина вздохнула.
– Нам бы с тобой, Кимочка, эти деньги, мы бы купили сервант. Я сегодня видела в комиссионном. Чешский. Прелесть!
– Только серванта и не хватало, – пробурчал капитан. – Ну, хватит болтать! За работу!
– Работа… Работа… Работа… Мы когда-нибудь пойдем в театр? Сейчас как раз приехал московский. А, капитан?
Восемьсот на тридцать пять и плюс восемнадцать, – пробормотал Ким в ответ.
От Тины шел едва уловимый запах не то сирени, не то ландышей, и я никак не мог сосредоточиться. Сегодня Тина выглядела особенно элегантно. На ней был отлично выглаженный, без единой складки кремовый костюм, облегавший ее фигуру, и белые босоножки на каблучках-иголочках. Мне редко приходилось видеть такую красивую фигуру, как у Тины. Маленькие покатые плечи, тонкая талия, стройные длинные ноги в золотом пушке и стянутые на затылке в тугой узел огненные волосы. Издали в Кимову невесту можно было влюбиться с первого взгляда, но вблизи поражало ее лицо. Оно имело своеобразное выражение и в первый момент действовало странно – отталкивая и притягивая одновременно. Это было плоское, величественное, изъеденное временем лицо языческой богини, простоявшей на степном кургане тысячи лет. Первое время я не мог смотреть на нее без содрогания, но потом привык и даже стал находить не лишенным своеобразной красоты, красоты, которой поражают нас неожиданно встречающиеся посреди цветущей степи голые одинокие утесы. Может быть, поэтому мы стали с Тиной друзьями.
Дело в том, что у меня была целая теория, по которой считалось, что наружность накладывает на духовный мир человека отпечаток. Поэтому я и надеялся найти в своей сокурснице с лицом древней богини редкий оригинальный ум и не ошибся. Мы беседовали с Тиной, не стесняясь, на самые различные темы, и наши мнения редко совпадали, что, однако, не раздражало нас, а, наоборот, доставляло удовольствие.
Когда появился Ким, наши с ней отношения поохладели, что, конечно, было вполне естественно.
Ким, я думаю, избрал объектом своей любви именно Тину потому, что она просто оказалась в данный момент под рукой (ибо мой друг твердо решил ехать на место назначения вместе с женой), а искать кого-либо у него не было времени.
Ухаживания Кима Тина приняла благосклонно, и, я думаю, правильно сделала. Конечно, мой друг не ахти какой красавец. У него грубое лицо с крупными чертами и нескладная фигура, но это с лихвой компенсируется полнейшим отсутствием склонности к спиртным напиткам и детски нетронутой чистотой души. Кроме того, учитывая его трудолюбие и настойчивость, можно смело сказать, что Ким добьется кое-чего в жизни.
Сегодня завхоз поехал на нашем мерине за дровами, и мы решили посвятить весь день расчетам. Я достал со шкафа кипу чертежей и папок. Заметив на наших лицах каменную решимость, Вацлав Кобзиков заволновался.
– Опять расселись, мумии египетских фараонов! Сегодня комната нужна мне! Понятно? Я тоже плачу десятку! Проваливайте в читальный зал!
Ким ответил на нервные выкрики презрительным молчанием. У них с Кобзиковым с самого начала установилось что-то наподобие взаимной любви с минусом. Вацлав никогда не упускал случая поиздеваться над капитаном.
– Хотя бы рубашки надели, фараоны! – кричал ветврач. – Будут девушки приходить, а они устроили здесь физкультурный парад! У Кима пятно сзади масляное на майке!
– Что ты говоришь? – елейным голосом спросил Ким Придется снять. Неудобно перед дочерью министра.
Он стащил майку и бросил ее на кровать.
– Ну хорошо же! Я вас все равно выкурю! – пообещал грек. – Я вам создам условия!
И началось. Вацлав стал свистать, пытался петь, двигал мебель с места на место и вообще вел себя безобразно.
– Это мы еще посмотрим: кто – кого! – сказал Ким. – Как, ребята?
Мы с Тиной выразили согласие. В самом деле безобразие: люди изобретают сеялку, а тут будут девицы шляться.
Мы стали выкрикивать вслух расчеты, бить рейсшиной мух, подражать петуху.
Сражение было в полном разгаре, когда раздался стук в дверь. Грек погрозил нам кулаком, сдунул с рукава пушинку и на цыпочках подкрался к двери. Стук повторился. Похоже, стучала женщина.
Кобзиков отскочил к кровати.
– Войдите, пожалуйста, – пропел он голосом змия-искусителя.
Мы невольно затаили дыхание. Даже Ким перестал щелкать рейсшиной и уставился на дверь.
– Разрешите? – прозвучал голосок, и на пороге возникло нечто кисейное. Этакая игрушечная фея (только не производства Центрально-Черноземного совнархоза).
Первым встретился взглядом с феей я – по Причине своей экстравагантной внешности (у меня в волосах после стычки с Кимом торчал пух, а на носу сочилась крупная царапина).
– Простите. Вацлав Кобзиков здесь живет?
В глазах девушки я не заметил иронии, но это, наверное, было делом чертовски трудным: Смотреть без иронии на мою рожу.
– Здесь.
Фея улыбнулась мне. Я улыбнулся ей. Потом она улыбнулась Киму, и я стал свидетелем, как у капитана полезли вверх уши. Такого никогда еще я не видел. Затем девушка повернулась к Тине, отпустила ей не менее обворожительную улыбку, на что древняя богиня ответила такой гримасой, какая бывает разве только у человека, укусившего зеленый лимон. Увы, при всех своих достоинствах Тина всего-навсего женщина, а женщина не любит, когда другим что-то удается больше, чем ей. Улыбка у этой девчушки, безусловно, получалась лучше.
Следующая улыбка предназначалась Вацлаву Кобзикову. Но грека в комнате не оказалось. Чрезвычайно удивленный, я принялся вертеть головой и, наконец, обнаружил ветврача за шкафом.
– Вацлав, – сказал я, – к тебе пришли. Хмурый Кобзиков нехотя появился.
– Здрасте! – буркнул он.
Мы были удивлены. Только что грек сиял, как кастрюля из нержавеющей стали. Сейчас он смахивал на председателя профкома, озабоченного отчетным докладом.
– Увидев Кобзикова, девушка обрадовалась.
– Я вас не узнала! Вы сегодня такой…
«Ага, вот оно что! Любовный конфликтик! Сейчас будет сентиментальная сцена с уклоном в трагедию».