Маша и Седьмая глядели друг на друга. Первая была зеленоватого окраса мордой и опиралась на верную помощницу. Саша тоже выглядела весьма специфически, дело в том, что первые две пары ног у неё были нормальные, как и должны быть у матерей стай, а последние были массивными ногами люгера с толстой бронёй и шипами.
«И почему я не удивлена» — подумала Седьмая.
На взгляд Маши, Седьмая тоже выглядела весьма необычно, левая рука её изменила вид, и стала более массивной, состоящей из сегментарной брони коричневого цвета. Ощущение такое, будто Седьмая надела на руку рыцарскую перчатку. Но на этом изменения не заканчивались, на короне Седьмой была громадная ломаная трещина, будто у неё в голове ковырялись. Трещину уже, конечно, заделали и новый кусок панциря прирастал к короне, но след ещё остался.
— Я смотрю, ты меня ослушалась и неплохо так погуляла.
— Великая просит прощения за своё поведение и за доставленные неудобства, — ответила за Машу Саша.
— Почему у тебя зелёная морда?
— Великую мутит от поедания сырых мозгов.
— Я, кажется, не тебя спрашивала? Почему ты говоришь за неё?
— Простите, но Великая боится раскрыть рот, потерять над собой контроль и вырвать ценную субстанцию.
— А, — догадливо кивнула Седьмая, а потом слегка смутилась. — А почему ей не нравятся мозги? Я слышала, что они должны быть вкусные.
Маша не выдержала и быстро побежала к ближайшей соте. Вскоре оттуда раздалось недовольное рычание и бульканье воды. Седьмая и Саша остались наедине.
— Ты должна уйти, — тихо заявила Седьмая.
— Простите, но я буду поступать так, как мне говорит Великая.
— Ты не понимаешь. В улей мы пришли за яйцами. Их мы получили, теперь наш путь лежит обратно в гнездо нашей стаи. Лично я против тебя ничего не имею. Но если о тебе узнают в нашей стае, то тебя найдут и убьют.
— Но почему так?
— Ты слишком слабая и бесполезная. Ты должна сама покинуть нас и не доставлять Восьмой неудобств.
Саша сникла, она обдумывала своё дальнейшее будущее. Седьмая права, она слабая, ей тяжело было выживать вне прайда, а в прайде она постоянно подвергалась насмешкам и ущемлениям. Иногда другие матери стай били её, чисто чтобы самоутвердиться в иерархии.
— Восьмая симпатизирует тебе. Ты можешь этим гордиться. Ей будет трудно прогнать тебя, поэтому лучше тебе уйти самой.
— Я не могу уйти. Я в её свите, я должна подчиняться.
— Даже так? Да, это всё сильно усложняет. Что ж, тебе придётся попросить отпустить тебя. Скажи, что передумала и не хочешь больше быть в её свите.
— Я сделаю всё, как Вы велите. Но можно я побуду с ней ещё?
— Путь до гнезда груженым караваном обычно занимает неделю. Мы пойдём налегке и быстро, чтобы не попасть в засаду, значит должны успеть за пять дней. У тебя есть четыре дня.
— Спасибо. Вы не представляете насколько много, эти четыре дня.
Когда Маша вернулась из соты, подпорка ей уже была не нужна, но она всё ещё была слегка зелёной и попросила времени, чтобы окончательно прийти в себя.
"Внимание. Вы открыли навык «примитивный камуфляж».
Ваша белая броня пронизана миллиардами микроканалов; подавая жидкость нужного пигмента, Вы способны подстраиваться под окружающий пейзаж. Это делает Вас малозаметной."
«Совершенно бесполезный навык при наличии отвода глаз. О боже, как же мутит» — подумала Маша.
"Внимание. Способность «манипуляции с крипом» была улучшена до «тонкие манипуляции с крипом».
Способность "тонкие манипуляции крипом". Позволяет приказать крипу мутировать в более тонкие структуры. Чтобы разблокировать эту способность, Вам нужно поднять уровень псионики до 800 или достичь статуса «королева улья»."
«Так, спокойно, спокойно. Досчитай до десяти, — успокаивала себя Маша, — А — а–а — а, псионика 800. Да где же я вас столько наскребу?! Урум, гад, дал способность, но не предупредил, что она будет заблокирована! Видать, не скоро я водички ещё попью.»
"Внимание. Вы усвоили эссенцию Владыки. В меню крафта Вам доступно создание мимика.
Мимик — это псевдожизнь, способная принимать любую запрограммированную оператором форму. Он не является самостоятельным существом, а всего лишь марионетка, способная передавать своему оператору зрительную и тактильную информацию. Срок жизни мимика зависит от количества вложенных в него ресурсов. Мимика практически невозможно выявить физически, только сильные псионики способны определить в нём марионетку. Также мимика можно вычислить по достоверности поведения. Достоверность поведения зависит от знаний оператора об обществе, куда внедряется мимик.
«Наконец-то! Как же долго я этого ждала» — ликовала в уме Маша, старательно скрывая свои мысли от посторонних.
Она залезла в крафт, там было доступно создание мимика. Быстро пролистав доступные для него формы, такие как зерглинг, гидралиск, гиблинг и прочее, она нашла форму человека. Мимик был способен принять форму Кристины-призрака. Ох, как же ей хотелось создать мимика, телепатически взять над ним контроль и хотя бы пару минут походить в образе человека. Но не здесь и не сейчас. Перспективы очень радовали и вдохновляли.
Помимо открывшихся двух способностей, появилось ещё умение создавать яды различного предназначения. Ядовитые пары можно было выделять через специальные отверстия в брюшке. Газовый яд раздражал слизистую оболочку, воздействовал на лёгкие и глаза, да и вообще был похож по воздействию на слезоточивый газ. Но газовый яд был один, а вот с жидкими ядами всё было посложнее, они были разные, какой парализует, от какого просто понос прохватит. Были и такие, которыми можно было убить. Некоторые яды требовали, чтобы их вкалывали непосредственно внутрь организма, а были и такие, к которым достаточно было просто прикоснуться, чтобы отравиться. Последние, конечно, были слабыми ядами и убить не могли, но если боец не способен держать ружьё и всё время дрищет в кустиках, то это и не боец, а обуза для отряда. Его самого прибьют, чтоб не мучился.
«Да с таким арсеналом подлянок я буду просто имбовым диверсантом!» — мечтательно подумала Маша, представляя, как она проникает в гнездо противника и подливает яд в запасы биомассы.
Это была очень удобная способность, не занимающая много места, но для её приобретения надо было пройти через очередную мутацию. Маша собиралась приобрести способность ядовитых желёз при первой же возможности.
В разделе редактора персонажа появился инструмент «всевидящие глаза». Эта мутация открывала способность к обнаружению невидимок и существ, скрытых камуфляжем. Давала +300 к псионике и открывала новые ветви развития, но исключала способность к стрельбе дротиками и навыку невидимости.
«+300, отсоси у … в общем, понятно» — печально подумала Маша.
Триста к псионике выглядели очень заманчиво, но становиться по сути безоружной и лишаться невидимости не хотелось. Да и сама мутация выглядела немного гротескно. На спине, плечах и короне, у Маши появятся громадные жёлтые глаза с вертикальными зрачками. Такая мутация окончательно превратит её из диверсанта — боевика в сильного псионика, возможно, она даже сможет подчинить себе дикого ультралиска. Но быть ходячим глазом — это как-то стрёмно. В общем, эту способность Маша отложила на полку подальше, с глаз долой, но если ей когда-нибудь захочется мутировать в гигантский мозг, утыканный глазами и назваться «Новым сверхразумом», то она обязательно об этом вспомнит.
— Ну, как ты чувствуешь себя, лучше? Готова к путешествию?
— Да, можем отправляться.
— Не так быстро. Ты обещала мне, что будешь сидеть в соте.
— Ой да ладно, ничего я тебе не обещала. Я солгала, и ты это поняла, но сделала вид, что поверила. Скажешь, не так? Ты вот тоже сказала, что вернёшься в течение суток, а сама пропала аж на двое. Что у тебя с рукой и головой?
— Получила по голове и потеряла руку. Пришлось ставить то, что взяла трофеем.
— Неплохо так получила. Я думала, в улье безопасно.
— Безопасно, но есть те, кому всё равно.
— Понятно, бывает. Что насчёт яиц? Сторговалась?
— Ага, — Сказала Седьмая и спереди у неё стали расходиться складки брони и кожи. Вскоре там обнажилось нечто вроде мешка кенгуру, откуда седьмая извлекла пару полупрозрачных зелёных яиц размером с яйца страуса. В них, свернувшись шариками, дремали миниатюрные матери стай. — Это наши новые сёстры.
— Такие маленькие.
— Я сдерживаю их развитие псионикой. Если поместить их в пруд рождения, то яйца начнут расти вместе с эмбрионами. А потом вылупяться большие и сильные матери сатаи.
— А если не поместить?
— Тогда они вылупятся через пару месяцев, будут маленькими, глупыми и слабыми. Им понадобится очень много времени, чтобы стати хотя бы такими, как Саша. — Седьмая от беды подальше убрала яйца обратно в себя.
— Прикольная сумка, такую же себе хочу.
— О, это не сложно. Я объясню, как тебе сделать такую же, когда будешь в следующий раз мутировать.
— Если нам тут больше делать нечего, тогда в путь?
Обратный путь проходил без приключений. Всех, кого было можно, они отсюда выбили, а новые враги пока ещё не появились. Были, конечно, и дикие зерги, и одинокие матери стай с маленькими свитами, но, не имея численного превосходства, напасть они не решились.
Враги Машу не волновали, а вот Саша её беспокоила, первые пару дней она вела себя преувеличенно жизнерадостно, будто на энергетиках или стимуляторах. А ещё на привалах она дыру в Маше взглядом просверлила, будто собиралась насмотреться на всю жизнь. Всё это заставляло за неё беспокоиться и мешало думать о том, куда её пристроить. Маша понимала, что в гнездо ей нельзя. Была возможность попросить Урума приютить у себя непутёвую мать стаи. Но откровенно говоря, исполнять свою часть обязательств по сделке с Урумом Маша не собиралась. На те тысячи биомассы и веспена она могла бы завести собственную стаю, прокачать способности и отгрохать собственное гнездо. Но оно ей надо? Маша вполне удовлетворилась авансом из способностей, а оставлять Сашу в клешнях Урума означало добровольно дать ему козырь в виде заложника. Рано или поздно Урум бы понял, что его кинули. Надо будет ещё разобраться с Седьмой и с тем переворотои, что она запланировала. Понятно, что Седьмая собирается использовать свою младшую сестру в тёмную, но интересно, как Седьмая будет уговаривать свою младшую сестру на восстание. Так-то Азра Маше никакого вреда за всё пребывание здесь не причинила. Да, самодура и через одно место руководит стаей, но где начальство нормальное?
На третий день Саша ходила печальная и задумчивая. Маша пыталась до неё докопаться, но та просто замыкалась в себе и помалкивала. А на четвёртый день она просто сбежала, не говоря не слова.
— Признавайся, это твои проделки? — набычилась Маша на Седьмую. — Ты ей в уши всякого напела.
— Да, я, — не стала отпираться Седьмая.
— Зачем?
— Ты же знаешь, что ей нельзя в гнездо. А находиться радом с ним опасно. Если её найдут патрули Азры, то уничтожат, а то и того хуже. У тебя возникнут проблемы. Азра может заподозрить в тебе изменницу.
— Я бы сама с ней разобралась без твоей помощи, — всплеснула руками Маша. — И почему я должна этого бояться? В тебе-то ещё изменницу не заподозрила, хоть ты ей и являешься.
— Оу, — удивилась Седьмая. — Давно ты знаешь?
— Догадывалась давно. А вчера мне прямым текстом об этом сообщили.
— Кто сказал?
— Не важно. Что знают двое, то знает и свинья. Кто ещё участвует?
— Вторая.
— И всё?
— И всё. Знаешь, хорошо, что сейчас здесь нет Саши. Теперь мы можем поговорить один на один. Помнишь, ты спрашивала меня, думаю ли я о том, чтобы сбежать?
— Угу.
— Я не могу этого сделать, пока не отомщу Азре.
— За что?
— За сестёр, — Седьмая снова достала из себя яйца матерей стай. — Знаешь, как их назовут после того, как они вылупятся?
— Наверно, Девятой и Десятой.
— Нет. Мы с тобой станем Пятой и Шестой, а они — Седьмой и Восьмой. Азра использует нас, чтобы улучшать себя. Я помню свою сестру, когда была Восьмой. Никто об этом не говорит, но мы понимаем, это так естественно для зергов, убей сильного врага и стань сильнее. Азра не боится конкуренции, она вообще ничего не боится, она просто хочет стать королевой улья. А я хочу её остановить.
— К чёрту стаю, к чёрту сестёр, к чёрту всё. Давай просто уйдём. Псионный удар не убьёт ни тебя, ни меня.
— Нет. Я не могу бросить Четвёртую, Вторую, Третью. Даже если сейчас мы сбежим, прихватив с собой яйца, это ничего не изменит. Азра соберёт новый караван и всё завертится сначала, я должна это остановить. Но без тебя у меня ничего не получится.
— И давно ты стала фаталисткой? А если я откажусь?
— Я отпущу тебя.
— А ты?
— А я что-нибудь придумаю, но сестёр я не оставлю.
— Ну и дура. Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Мелочь. Во время того, как состоится церемония вылупления сестёр, ты должна снести яйцо.
— И как это поможет?
— Мне удалось сохранить это в тайне, но когда ты откладываешь яйца, ты создаёшь псионные возмущения, от которых невозможно защититься. Я подхвачу эти возмущения, усилю их и запущу в сеть контроля Азры. Ненадолго это лишит её контроля над собой и всей стаей. Этого времени хватит, чтобы устранить её.
— Хорошо. Я помогу тебе. А теперь извини, но мне нужно вернуть подругу.
— Подожди. Отсеки мне руку, — Седьмая протянула свою изменённую руку.
— Нафига?
— В улье я встречалась с Абатуром. Старик совсем из ума выжил, он сказал, что ты опасная аномалия и тебя нужно поскорее уничтожить. Видимо, тот, кто рассказал тебе о заговоре, не рассказал о том, что тебе подписали смертный приговор.
— Не — е–ет, — сказала Маша, а через считанные секунды сообразила. — Вот Урум скотина, он и не собирался мне платить. Просто забросил удочку, выгорит не — выгорит. Вот ведь гад летучий! Стоп. Почему ты говоришь об этом сейчас, когда я согласилась тебе помочь?
— Потому, что ты согласилась помочь. Иначе ты мне не сестра и я бы тебя убила.
— Ты лгала! Знаешь. Беру свои слова назад. Ты та ещё стерва, — Маша выпустила коготь из руки, взмахнула им и рассекла псевдоруку пополам.
Держащийся за культю червь разжал свои челюсти и также рухнул на землю к своей хвостовой части. Седьмая даже не поморщилась, но смотреть, как из обрубка её руки вытекает кровь, было жутковато.
— Всё, поспеши догнать свою подругу, а то ещё уйдёт или влипнет в приключение.
— Никуда она не влипнет. Я как только заметила, что её нет, сразу ограничила её передвижение. Теперь она торчит тут в пяти километрах к северу и сдвинуться с места не может. А для верности её Дружок охраняет, добрался уже наверное.
«Однако Седьмая не так проста, как кажется. Вроде бы она не до конца честна. Но при этом логична и последовательна в своих действиях.» — Рассуждала Маша, приближаясь к месту нахождения Саши.
Это только кажется, что пять километров для зерга — это не много, и в общем-то зерги в среднем передвигаются значительно быстрее, чем люди на своих двух. Вот только в пещерах Чара пять километров — это значительное расстояние, тут как в "Сталкере" или в "Баре «100 рентген»" в день акции, когда закажи одну рюмку, вторая будет бесплатной. То есть по прямой не ходят, тоннели весьма извилистые, бродить по ним можно всю жизнь. Так что торговые маршруты образуются там, где дорога более-менее прямая, хоть и в обход. Короче получится. Да, можно было, конечно, приказать Саше двигаться навстречу, но это же разумное существо, и управлять ей, словно марионеткой или игровым юнитом, как-то не очень этично. Двигалась Маша не одна, с ней пошли её офицеры из гиблингов, которые, кажется, вообще по одному не ходили и повсюду таскались за своей «старшей». Насколько поняла Маша, они воспринимают её не так, как другие матери стаи или даже заразители. У первых была строгая иерархия с иллюзией демократии, у в вторых — братство, где только один чуть выше прочих. А у гиблингов было что-то вроде фаталистического служения господину, суть всего этого сводилась к следующему: «Вот наш господин, и мы должны за него умереть» и большая жирная точка. При этом особого почтения своей госпоже выказывать они не спешили, старшая и старшая, это максимум, что они демонстрировали. Правда, своими офицерами Маша дорожила, они слишком ценные, чтобы ими раскидываться, да и после прокачки им сложно умереть.
— Дезертирство есть высшее бесчестье, которым может запятнать себя воин самурай. Согласно кодексу бусидо, ты должна совершить ритуальное самоубийство.
Мухи жужжат над белёсыми кишками -
Самурай мёртв,
Долг чести оплачен.
Маша это не услышала ушами, слишком далеко было. Видимо, когда Маша отдала приказ Дружку выдвигаться на защиту Саши, Япошка катался на Дружке верхом. Он вообще почему-то из всех «скакунов» предпочитал Дружка. Поэтому когда тот отделился от общей группы и поспешил выполнять задание, Япошка отправился вместе с ним.
— Ну как Вы не понимаете, уважаемый гиблинг, я не дезертировала, без меня ей будет лучше. Я слабая и беспомощная, от меня не будет никакой пользы. Я обуза.
— Ты слабая и беспомощная?!! Посмотри на меня, я вообще гиблинг без взрывной жидкости, и то я не опускаю клешни и верно служу своей госпоже мозгом. Самурай без меча так же опасен, как самурай с мечом, только без меча!
— Но Вы, это … — Саша не смогла подобрать аргумента против. Япошка действительно был куда более беспомощен любой из самых дефектных матерей стай, он даже сражаться не мог. — … Вы такой умный.
— Твои льстивые речи не пробьют броню моего духа, так как они ранили душу моей госпожи. Только самоотверженным служением ты должна искупить свою трусость и нерешительность!
«Молодец, клоп пафосный. Да ты, блин, психолог, я-то думала, мне придётся её утешать и сопли вытирать. А ты ещё уже тут до кондиции довёл». — порадовалась успехам слуги Маша.
— Ну, или ритуальная смерть, головой об стенку! Я покажу как. У меня большой опыт!
«Конечно, делает он это весьма специфически, и ему самому бы не помешало походить на приём к психиатру. Однако, этот балаган пора кончать».
Как бы не было забавно подслушивать разговоры этого самурая членистоногого и подлизы, сыплющей комплиментами, словно прорвавшийся мешок, но надо уже заявить о себе. К тому моменту, как Маша добралась до них, Япошка уже преступил к практическим занятиям, так что они умудрились даже не заметить её.
— … значит, выбираешь поверхность стены потвёрже, а лучше вообще с каким-нибудь острым углом, разгоняешься и …
— Ты чему её учишь, клоп пафосный с суицидальными наклонностями?! Она же совсем ещё мелкая, ей только месяц стукнул.
— Учу благородной смерти во славу своего господина. И причём тут возраст? Я вообще осознал себя только три недели назад.
— С каких пор расшибиться головою о стену стало благородной смертью? Нет, мой милый самурай, три недели назад ты не осознал себя, а осознанно стал желать умереть. И вообще, брысь отсюда, я сегодня злая.
— Ваша воля. — сказал Япошка, скрутился калачиком и откатился на пять метров к Дружку.
Маша дождалась, когда лишние уши укатятся, и уделила всё своё внимание Саше.
— Ну а ты? Вот куда ты собралась? Чем бы дальше занималась? Всё также бродяжничала?
— Простите, — сказала, наверное, своё любимое слово Саша. — Я думала, без меня всем будет лучше.
— Ты в чьей свите? — спросила Маша и тут же ответила. — Пока в моей — я за тебя думать буду. Ясно?!
— Ой, — от последнего слова, которое Маша произнесла громче остальных, Саша даже присела. — Да, мне всё ясно.
— Ничего тебе не ясно. Если бы хотела уйти, сначала надо было это обсудить со мной. Ушла как англичанка, не прощаясь.
— Я не хотела создавать неудобств.
— А в результате создала их ещё больше. Кто тебе об этом напел? Седьмая ведь, да?
— Ну — у–у…
— Ой молчи, по глазам всё вижу. И почему в одиночку? Я же тебе подарила четырёх зерглингов и одного гиблинга. Почему они там, а ты здесь?
— Ну я … извините.
Маша смерила Сашу глазами, раздумывая — добивать, пощадить её или ещё покапать на мозги. Так-то маленьких обижать нельзя, а психотип Саша соответствовал девчонке лет четырнадцати, но Маша как-то уже вошла во вкус старшей сестры, распекающей младшую.
«Приятно ощущать себя главной! — подумала Маша — На Земле с младшим братом так пошиковать нельзя было. Ты ему слово — он тебе два, начнёшь спорить — а в результате окажешься ещё и виноватой. Не, сестрёнка, я тебя обижать никому не дам, сама буду.»
Однако проблемы это не снимало, Сашу надо было куда-то девать. И она знала только одно место, где могла бы быть спокойна за жизнь подруги, это община заразителей. Если она наплюёт на всех и всё, то будет там через три дня.
«А почему бы и нет?» — спросила она сама себя и вышла на связь с Седьмой. — «Алё, алё, Седьмая, ты меня слышишь?»
«К несчастью, даже чаще, чем мне хотелось бы.» — язвительно ответила Седьмая.
Про себя Маша отметила, что с Седьмой в последнее время не всё ладно. Она в буквальном смысле стервенеет на глазах. Раньше она была немного другой, более мягкой и терпеливой, а сейчас всё чаще вставляет шпильки в разговор. И вообще ведёт себя так, будто месячные начались.
«Я отлучусь на недельку.»
«***»
«Это ты от меня услышала?»
«Куда тебя несёт?! Ты понимаешь, что сейчас, мягко говоря, не время! Азра будет недовольна. Не говоря уже о том, что ты ставишь по удар наше дело.»
«А под нашим делом ты подразумеваешь переворот с убийством?»
«Заткнись, дура! Даже думать об этом в слух не смей!»
«Думать в слух? Сестра, ты иногда такими речевыми оборотами пользуешься, что я только диву даюсь.»
«Нас могут подслушать.»
«Ты перестраховываешься. А если по делу, то я знаю куда приставить Сашу, но мне нужно время.»
«Мне нужно, что бы в момент вылупления новых сестёр ты была в гнезде.»
«Матери стаи в прудах рождения созревают около недели. Чтобы добраться до места, мне нужно три дня. Чтобы вернуться в гнездо — два дня. Через пять дней встретимся. Я забираю своих зерглингов и гиблингов, а ещё пятьсот норм веспена.»
«Мне это не нравится, но принудить тебя силой к повиновению будет ошибкой.»
«То, что ты это понимаешь, и делает нас союзниками.»
«Азре не понравится, что ты забрала с собой веспен.»
«Откуда ей знать, сколько веспена у нас с собой было? Будет не две тысячи норм, а полторы.»
«Куда ты отправляешься?»
«На восток. Есть на рубежах наших владений одно безопасное место.»
«Постарайся засветиться перед Третьей. Это сделает тебе легенду. И нельзя, чтобы она увидела у тебя веспен.»
«Понимаю, не дура.»
«Тогда удачи. Конец связи.»
«Конец связи.»
***
Абатур наблюдал за ходом очередного эксперимента. Для этого он выпросил у Урума арену улья. Сейчас там состязались две матери стаи. Драка между ними ещё шла и его протеже побеждала, но уже сейчас Абатур понимал, что очередной эксперимент провалился. Прототип новой матери стаи был физически и псионно развит, был относительно умён, несмотря на интеллект, очень агрессивен. Но не это требовалось для новой королевы роя. Эта особь хороша, но предел её развития — это королева улья. Этого было недостаточно. Ему чего-то не хватало, чтобы создать идеальную мать стаи. Но вот беда, королевы роя не выводятся в тепличных условиях. Они вообще не выводятся. Он должен был создать то, что создать невозможно. Это как парадокс бога: может ли всемогущее существо создать камень, который не сможет поднять. Если он всемогущ, то всё, что угодно может поднять, но если он не поднимет камень, который может поднять, то он не всемогущ, а если он не способен создать этот камень, то значит, есть то, что Бог не может создать. Стало быть, Бог опять же не всемогущ.
Эти теологические мысли стали приходить в голову Абатуру, когда он поглотил, а потом ассимилировал одного человеческого генетика. Абатур сделал это, чтобы улучшить собственные знания о творении жизни, люди, конечно, были в этом плане отсталые, но у них тоже было чему поучиться. Но, как ни странно, тот учёный был ещё и теологическим философом, который часто задавался вопросом о смысле существования человечества. В конце концов тот учёный пришёл к выводу, что камень, который не может поднять Бог, это человечество, оно же венец творения. Абатур не понимал этого самокопания, он имел представления о Боге из воспоминаний учёного, тот почему-то считал, что Бог недоволен человечеством, но любит их. В этом и заключался парадокс, Бог любит человечество, но не может его изменить, в философском смысле поднять или вознести, поставить на один уровень с собой. Абатур не верил в богов, хотя от Керриган он слышал, что их всех создал некий Зелнага. Ему было всё равно, копание и самокопание, поиск философского смысла, это удел людей и протоссов. Однако несмотря на это, Абатур вскоре провёл кое-какие параллели между своей верой и верой, что испытывают люди с протоссами; вера Абатура — это поиск совершенной формы. Он стремился создать королеву роя, создать совершенное существо, что объединит весь рой и поведёт их к гармонии совершенства формы и мысли. Всё это было очень сильно похоже на религию людей и протоссов. Но в отличие от людей, желающих встать на один уровень со своим Богом, Абатур должен был вознести своё творение несоизмеримо выше себя. Абатур не считал себя Богом, но что-то цепляло его разум, он не Бог, он рука Бога.
«Да. В этом просматривается какой-то смысл.» — Подумал Абатур — и испугался собственных мыслей.
Чёртовы людишки, слишком опасно ассимилировать память взрослых людей. Их знания, их опыт заставляют задумываться о таких вещах, о которых раньше не думал. Но без этого опыта его работа по созданию нового хозяина роя слишком затянется. Изначально он хотел создать новый высший разум на основе надзирателей и владык. Это была ошибка. Эти виды слишком миролюбивы и не обладают нужными амбициями. Прогнозы показали, что высший разум, созданный на основе слуг, будет слишком пассивным. Велик был предыдущий высший разум, творение Амуну, он был настолько прозорлив, что предвидел свою собственную смерть. В те кризисные дни для роя церебралы, созданные высшим разумом, создали новый, молодой высший разум. Но они недооценили людей, те были настолько дерзки, что взяли новый высший разум под контроль. Вспоминая это унижение, Абатур сжимал и разжимал руки. Люди, эта ущербная, по меркам Вселенной, раса, всё, что от них требовалось, это отдать эссенцию лучших своих представителей и отправиться на свалку истории, растворившись на биомассу в желудках зергов. Эссенцию лучших они-то отдали, и в результате у роя появилась новая королева, а вот с отправкой на свалку истории — тут возникли проблемы. А та продолжила его дело, церебралы ей не подходили, вернее, они были слишком независимы для неё, слишком сильны. Поэтому Керриган от них избавилась. Новой хозяйке роя нужны были офицеры, и она нашла применение человеческой эссенции, результат — новый подвид зергов — матери стай. Как офицеры роя, они были не столь эффективны, как церебралы, но зато их было много и они быстро производились. Худо-бедно, система снова заработала, и Керриган удалось навести порядок в рое. А теперь трон снова свободен, и матери стаи грызутся по чём зря. Рано или поздно, евгенический процесс сделает своё дело, и они сами выведут себе совершенную мать стаи, которая сможет возглавить рой. Но это слишком долго, а сейчас кризис, протоссы выжигают планеты везде, где находят зергов, люди крепко держат зергов за горло на Чаре. Впервые за свою историю рой может понести невосполнимые потери.
Абатур вернулся в своих мыслях к воспоминаниями о бледном зерге, экспериментальной матери стаи. Сравнивая себя с Богом, Абатур нашёл свой камень, который не в силах был поднять. И это было его лучшее творение — и самый большой позор. Он сам не понимал, в каком трудовом припадке он создал её яйцо. Люди бы назвали это творческим вдохновением, но Абатур над такими вещами не задумывался. Несколько циклов он ходил неадекватным, пребывая в творческом экстазе от собственной гениальности. Осознавая свою неадекватность, он не решался продолжать эксперименты, боясь наделать ошибок. У него была только одна попытка и её нельзя было провалить. Королева роя никогда не разовьётся в тепличных условиях. Поэтому он подобрал стаю, регулярно терпящую потери. Там она должна была выжить и прогрессировать. Такой материал уже будет жалко терять, поэтому он установил в неё кое-какие принципы, которые не дадут ей пропасть и … умереть. И всё было хорошо, он даже собирался встретиться со своим детищем с глазу на глаз и указать её истинное место в иерархии роя. Вот только когда он получил её первое яйцо, несущее отпечаток самой сути бледного зерга, он испугался по настоящему. Не за себя, а за весь рой. Бледная мать стаи была всесторонне развита, проклятье, да у неё даже появились задатки генора. Но экспериментальная особь не желала править. И напротив, анализ яйца показал, что она хоть и может возглавить рой, но приложит все возможные усилия, чтобы этого не делать. Будто предчувствуя своё будущее, она уже сейчас распространяет парадоксы, пробуждающие в разумных зергах независимые личности, иными словами, она одним своим присутствием возвращает зергов в изначальное состояние. Абатур сомневался в механизме этого процесса, но, теоретически, со временем бледный зерг полностью уничтожит сам принцип сетей контроля и ныне разрозненный рой потеряет возможность к объединению навсегда. Хорошо хоть бледная распространяла свои парадоксы постепенно, а не в геометрической прогрессии, когда один ей заражённый способен заражать других.
При таких обстоятельствах Абатур, и без того ходивший по краю, не решился на встречу. С «Восьмой» не то что встречаться, разговаривать опасно. Что станет с ним, Абатуром, после контакта с бледным зергом? Как изменится его мышление? А что, если он откажется от своей святой цели — поиска совершенной формы? Вот какие вопросы по настоящему пугали Абатура.
«Нет, бледный зерг не должен существовать, — сделал вывод Абатур — Эту особь надо как можно скорее уничтожить и растворить в кислоте. А питательный субстрат пусть поглотит крип. И чтобы ни одна цепочка ДНК не уцелела!»
Абатур переключил своё внимание на арену. Прототип новой матери растерзал своего противника на куски. А теперь поднимала куски побольше и демонстрировала их зрителям. Тем самым прославляя свою победу. Сейчас она счастлива и празднует победу, но уже вечером она окажется у Абатура в логове на криповом столе, надёжно зафиксированная щупальцами и клешнями. Там генор медленно расчеленит её и поглотит по частям, чтобы выделить более совершенную эсенцию, и на её основе создать новую экспериментальную модель.
— Абатур, — выдернул его из размышлений улучшенный гидралиск. — Есть донесение.
— Да. Говори.
— Разведчики докладывают, что Седьмая предала ваш договор. Она рассказала бледному зергу всё, что знала. И даже больше. Червь-убийца уничтожен.
— Да. Я ожидал этого. Вероятность предательства была существенной.
— После того, как черь был убит, их отряд разделился. Сейчас хороший момент, чтобы захватить экспериментальную особь.
— Никакого захвата. Бледного зерга необходимо уничтожить.
— Урум будет недоволен. У него есть на эту мать стаи какие-то планы.
— Планы? Он вступал с ней в контакт?
— Да.
— Плохо. Долго длился контакт?
— Около часа.
— И он уже заразился парадоксами. Очень плохо. Надо будет подчистить ему память, это пока единственное эффективный способ от парадоксов. Радует то, что Урум контактировал с ней недолго, и после очистки памяти он не станет полным идиотом.
— У нас могут быть проблемы. Ваш приказ остаётся прежним?
— Да. Подключите все имеющиеся у нас в том регионе силы. И пошли люгера. А проблемы с Урумом оставь на меня.
— Будет исполнено.
Гидралиск кивнул головой в знак почтения и удалился. Столько проблем с этим бледным зергом, а нервные клетки не востанавливаются даже у зергов. Абатур посмотрел на торжествующую мать стаи, та уже покидала арену. Пожалуй, сегоняшняя вивисекция доставит ему удовольствие.