– Я бы и сам хотел это знать! – ответил полицейский.
– Ты иди позови нашего наладчика, а я всё-таки попробую кое о чём расспросить этого шкодливого юнца, – показал Смайл на одиноко сидящего на диванчике Джона.
Эдди Харрис пошёл к выходу. А шериф подсел к подростку и тем же нарочито ласковым голосом начал беседу:
– Насколько я знаю, тебя зовут Джон?
– Да!
– И откуда ты сам?
– Я не помню.
– А кто твои родители?
– Я не знаю.
Джон уже несколько раз отвечал на эти вопросы, он действительно старался что-нибудь вспомнить, но сколько не пытался, никак не мог. Предвидя следующий вопрос, он произнёс:
– Мне нужно найти черепашек-мутантов-ниндзя, а на остальные ваши вопросы я действительно не могу ответить, сколько не пытаюсь этого сделать.
– Так, так, – произнёс шериф, почесал подбородок и подумал: «A тебя, милок, очевидно нужно было сразу полечить в дурдоме для несовершеннолетних, а после этого к нам вести».
Тут в кабинет вошёл Эдди Харрис:
– Наладчик сейчас будет.
– Очень хорошо, – ответил шериф.
Через минуту в дверях показался наладчик.
– Вызывали, шеф? – обратился он к Гордону Смайлу.
– Да. Ты иди посмотри, что там с компьютером Джека случилось.
Наладчик подошёл к компьютеру и включил его.
– А ты, – обратился шериф к Эдди Харрису, отвези мальчика в психиатрическую клинику. Я думаю, там примут во внимание и его галлюцинации, и его забывчивость.
– Есть, сэр! – полицейский кинулся выполнять приказ.
Как только Джон с полицейским вышли из помещения, наладчик воскликнул:
– Не понимаю, зачем вы меня вызывали, компьютер совершенно исправен!
Шериф в растерянности смотрел на экран и хлопал от удивления глазами.
«Наверное, на компьютер этот юный негодник действовал, – мелькнула у него догадка. – Как только тот вышел, компьютер заработал».
Ход его мыслей прервал звонок телефона. Шериф снял трубку.
– Шериф северо-западного округа Нью-Йорка Гордон Смайл слушает.
На другом конце провода раздался приятный женский голос:
– Вас беспокоит журналист из городской телекомпании Эйприл О'Нил.
– Очень хорошо.
– Как раз вы мне и нужны!
Лицо Гордона Смайла расплылось в довольной улыбке. Шериф любил лишний раз покрасоваться на экране телевизора, потому что это подбавляло ему популярности, и он стал внимательно слушать, по какому поводу сейчас звонят с телевидения.
– Вы не скажете, – опять раздалось в трубке, как продвигается дело с мальчиком, который был доставлен в ваш участок?
Лицо шерифа тут же вытянулось, улыбка исчезла с его лица.
– Вы насчёт этого сорванца Джона? – переспросил шериф упавшим голосом.
– Да конечно, – последовал ответ. – Появилась ли новая информация? Откуда он, и кто он такой?
– Очевидно, из-за него у нас был неисправен на некоторое время компьютер, и исчез один полицейский, – неохотно поделился в трубку Гордон Смайл, – а другой информацией мы не располагаем.
– Спасибо, господин шериф, – ответила Эйприл, но Гордон Смайл уже кинул трубку: он не желал больше отвечать на вопросы.
Рано утром этого же дня четыре черепашки и крыса Сплинтер собрались в одном из вагонов метро, служащем им комнатой отдыха.
– Я недавно смог-таки расшифровать древнюю рукопись, – объявил Сплинтер. – В ней было сказано, что у нас в городе появится мальчик, который упадёт сверху, и он будет знать о нашем существовании.
– А что в этом плохого? – перебил его Лео, взяв в руки нунчаки.
Сплинтер продолжал:
– Этот мальчик может принести несчастья в наш город. Особая опасность угрожает несовершеннолетним, и исходит она не прямо от этого подростка, а от того, кто укрылся в нём…
– Как это? – удивился Раф.
– Нам это предстоит ещё выяснить, – повернул к нему голову Сплинтер. – Я займусь дальнейшей расшифровкой рукописи, а вам нужно найти этого паренька, и как можно быстрее!
– Но мы тоже несовершеннолетние! – произнёс Мик, поднимаясь с кресла.
– Поэтому вам нужно быть очень внимательными! Когда его найдёте, не спускайте с него глаз! – добавил наставник.
– Где этот негодный мальчишка? Мы быстро справимся с ним, – продолжил Раф и сделал несколько движений руками, словно колотя воображаемого противника.
– Как тебе, Раф, не стыдно, – прикрикнул на него Мик, – он ведь ещё мальчик, и ты же ясно слышал, что он совершенно ни при чём.