[10] Еськов К. Как и зачем я писал апокриф к "Властелину колец" (GPI:\\E111-Literature-Fantasy\Е\Esikoff\73\ p48)
Саракш,
бывшее Государство Неизвестных Отцов
запретная зона № 30-0529
2-й час, 6 дня месяца Яблок, 9578 год от Озарения
…Дык сволочи они все, вот что вам скажу. Говорят, от Неизвестных Отцов ничего уж не осталось, а они как были цепными собаками, так и есть. Добро бы за похлебку служили, так нет же - вот уж сколько недель им продовольствие не подвозят. У крестьян хлеб отбирают, а службу свою цепную не бросают. Все в караулы ходят. И стрелять стали даже как-то злее, метче, с голодухи, что ли, гады. Солдатушки - бравы ребятушки, массаракш... Впрочем, и наши в долгу не остаются. Вон, позавчера, Чирей из простого охотничьего ружья заряд резаных ржавых гвоздей влепил ихнему капралу прямо в каску, аж звон пошёл…
Ух ты, опять прут. Так, стало быть, утрешний патруль... Курят. А сигареты у них хорошие, видать с прежних запасов. И бубнят тихо. Сейчас завернут за кусты, тут и надо б ускориться... Ну, айда со святыми угодниками!
Муреш на четвереньках, чтоб не заметили за высоким сухим бурьяном, бросился через проселок, проворно перекатился в канаву (хорошо хоть - сухо), ужом юркнул в бетонную трубу и, лихорадочно двигая локтями, пополз. Где-то над ним сейчас встретились патрульные и их сменщики и даже не подозревают, как он их провел. Труба закончилась, теперь наверх, к колючей проволоке. Вот и заветная дыра, для вида замаскированная сухим кустиком. Веточки отодвинуть и все - в Зоне.
Солдаты - они ж дисциплинированные. Им приказано в Зону не ходить, и других не пускать, так они не пускают, но и сами - ни ногой. Они, к примеру, к ржавой «колючке» ближе чем на десять шагов не подходят. И даже не стреляют, когда кого в Зоне увидят, чтоб автоматные пули туда не полетели. А, коли подумать, какая разница, полетят - не полетят... Зона, она что - живая? Почему ее ввели, Зону-то? Еще во время войны, как объясняли, сбили над уездом чью-то ракету, не то вражью, не то - нашу. Ракета, ясное дело, лопнула, боеголовки сбросила в лощину между Каменистыми холмами. А они, боеголовки эти, чего-то, хвала Мировому Свету, не повзрывались. Расплющились только от удара и теперь там заразное все. Ну, радиоактивное, в смысле. Понаехали доктора в халатах, огородили все, плакатов черно-оранжевых навешали, запрещено мол... Хорошие были плакаты, на жести, вся деревня воровала, курятники крыть. Потом солдатня колючкой лощину обмотала, вышек с пулеметами натыкали.
Муреш прополз до окраины леса, там с облегчением поднялся, отряхиваясь и сопя. В лесу сыро, дождь аккурат два дня назад прошел, холодно. Он осторожно отвел еловую ветку, покрутил головой, прислушиваясь. Где-то праворучь, не шибко близко, но и недалёко, что-то было. Там поскрипывало и вроде бы с тихим стуком ритмично падало в траву грузное и жесткое. Муреш беззвучно, по-волчьи приник к сырой траве подождал минутку-другую, нащупал в кармане алюминиевую армейскую флягу, вынул ее, глотнул. Хррр! Массаракш, ну и самогон у Зявки, слеза божья, а не выпивка и ведь никому секрет не раскрывает, зараза, чтоб ее...
Заполошно сквозь сон забормотали птицы, ночной мрак уже начал слегка сереть, и потянуло прохладной прелью и сыростью. Муреш, светя тусклым фонариком, осмотрел опушку. Незаметно, чтобы здесь кто был. Примята высокая густая трава, но мало ли кто мог примять. Хотелось курить, так ведь на махорку ни гроша не было вторую неделю. Вот наберу сегодня грибов, подумал он, засолю и выменяю у городских в первую очередь сигарет. А грибы… «Радиоактивные», «не радиоактивные», кто их там, массаракш, нынче в таком-то раздрае проверяет. Сожрут, как миленькие...
Он достал картонку, расправил ее и превратил в коробку, высокую, в человеческий рост, но узкую, такую, чтоб прошла сквозь трубу на обратном пути. Светало. Муреш дошел до бурелома, пробрался к ручью. Начинались самые что ни на есть заветные и секретные грибные места - лощина. Из-за голенища он вытащил нож и принялся за работу.
Когда картонка была уже на четверть полна, он и услышал то самое хриплое подвывание, о каком рассказывал давеча Псих-Пер: юуумью-юуумью-юуумью. Ну, Психа все обсмеяли, кто слушал... Он, Муреш, тоже ржал, словно жеребец. А вот теперь и сам сподобился... Оборони, Мировой Свет, от беды! Похоже Пер вой изображал, ой, похоже. Да что ж это такое, в самом деле, зверь-мутант какой, а? Дык нет, не родятся звери с такими голосами, даже четырежды мутанты... С гору он будет, что ли?
Муреш рухнул плашмя, как стоял, не забыв, впрочем, уберечь коробку при падении, разгреб папоротник трясущимися руками. В перекошенное лицо из чащи пахнуло неожиданно теплым и незнакомо сиплым ветром. Вот оно! Только что ж это за «оно» такое? Над ровной и большой, что твоя площадка для хороводов, круглой поляной, правей корявых сосен, зажглось в синюшном густом тумане искристое пятнышко. И заструилось от него книзу и в стороны словно бы жидкое сиреневое свечение, прозрачное само из себя, стволы и травку через него увидеть можно... Так оно все струится и струится, не переставая, и вот уже заполнило здоровенное пространство вроде копны формой, футов в тридцать пять высотой, а то и больше. А как заполнило, так давай застывать, леденеть, гаснуть. И вот стоит уж на поляне непонятно что, но явно твердое. И - безмолвие. Звенящее. Полное. До боли в ушах. Птичка не чирикнет, мышка не прошуршит. Над поляной – рассветное переливчато-серое небушко, вкруг поляны - знакомые матерые папоротники, осины вперемешку с соснами. Все бы как всегда, да только посередь поляны - эта лиловая ... лиловое... то ли живое, то ли машина какая...
Муреш оцепенел от страха и не мог оторвать взгляда от происходившего. Он услышал слабые щелчки, в лиловой копне разинулось освещенное изнутри хайло. Там тренькнуло, всхлипнуло и поперли оттуда люди. В смысле, сначала они людьми не были. По две руки и две ноги с одной головой, это да, имелось у каждого. Но руки с ногами - толстенные, на спине - горб, а вместо головы - черно-зеркальный шар. Туловища вообще светились огненно-багровыми сполохами. Неужто из преисподней!?
И вся эта компания, не обращая ни на что внимания, вышла вон и начала превращаться в обычных людей в привычной одежке, с чемоданчиками в руках и армейскими рюкзаками за спиной. Все огненное облачение просто в дым растаяло, с ума спятить! Сколько их появилось, Муреш подсчитать не успел, да он о том и не думал, просто глядел широко распахнутыми. Так и проводил ошарашенным взглядом группу, подавшуюся прочь. Хвала Мировому Свету, что хоть в противоположную сторону направились, не то по его спине прогулялись бы, а он даже и сдвинуться б не смог.
Потом лиловая махина начала таять, исчезла. И опять - ничего. Муреш, озираясь и приседая, выбрался на поляну. Там все было будничным, повседневным. Сон кошмарный! Он сорвал пук росистой травы и вытер лицо. Не-а, не сон. Его пробрала волна крупного озноба - не то от сырого утреннего холода, не то от пережитого. Еще светлее стало. Птахи зашевелились, кузнечик заверещал.
Муреш схватил в охапку коробку с грибами и понесся прочь. По дороге он твердо решил в деревне ни о чем не рассказывать. Пусть уж дальше над сумасшедшим Пером смеются, а не над ним.
Саракш
бывшее Государство Неизвестных Отцов
запретная зона № 30-0529
10 июня 2158 года, 15.33 (время земное)
Всеслав вышел наружу вслед за ... за кем? Все одинаковы в багровых, словно вулканическая лава, адаптационных капсулах... «Фламинго» стоял на лесной опушке, каковая в свою очередь находилась в центре очень большой впадины правильно круглой формы и с аккуратными пологими склонами.
Рдеющий ботинок ступил на низкую, мокрую от росы лесную траву. Капсула с легким шипением растворилась, исчезли последние рубиновые искорки, и Лунин осторожно вдохнул воздух Саракша. Воздух показался самым обычным: прохладным и легким, пахло сыростью и прелью, листвой и хвоей, сырой землей. Что-то неземное, совсем чужое тоже чувствовалось, только непонятно было - что именно. Трава достигала щиколотки; вокруг опушки темнели разной высоты деревья, кустарник и, кажется, необычайно ядреный папоротник. Густая и почти непроглядная темень сменялась непривычным рассветом без восхода. Становилось равномерно светло, как в пасмурный день на Земле. Точно так же не было теней и контрастов. Все казалось блеклым, полупрозрачным, двухмерным. Окрестности зримо вздымались к размытому, затянутому дымкой горизонту. Струйки тумана, вяло уползали вверх по склону. Некоторое время это неприятно раздражало взгляд, но очень быстро переставало замечаться.
Комов оглядел группу.
-Хочу напомнить, - с обычными снисходительными интонациями заговорил он, - что мы находимся в так называемой закрытой зоне севернее Голубой Змеи. Зона выделена нашим резидентом Странником специально для высадок. Район объявлен радиоактивно зараженным, его посещение считается смертельно опасным и строжайше запрещено. Разумеется, никакого заражения нет, но аборигенов это отпугивает. Кроме того, территорию по периметру охраняют войска, не пропускающие любопытствующих. Так что высадки землян здесь не должны беспокоить никого, кроме представителей местной фауны.
Легенда нашего появления уже отработана. Мы идем через западные ворота зоны. Тамошний гарнизон уведомлен Странником, что на днях из зоны выйдет экспедиция Департамента научных исследований, проникшая туда через восточный вход и пересекшая район по диаметру. Военнослужащим предписано встретить нас, оказать всемерную помощь, но общаться как можно меньше... во избежание ущерба для здоровья... их здоровья, конечно...
Комов едва заметно улыбнулся.
-Напомню также,- продолжал он, - что начальником экспедиции по бумагам, полученным от Сикорски, числится Марко Луччатти. Его помощники - Раулингсон и Лунин. Марта и я - всего лишь старшие лаборанты. Остальные вообще - рядовые рабочие. Все это вам известно, постарайтесь обойтись без «проколов». Лиц, не прошедших специального кондиционирования, прошу сократить общение с аборигенами до крайнего минимума. Разговаривать с этого момента разрешается только на местном языке.
До западного выхода из зоны - часа три пути. Впереди пойду я. Луччатти и Абалкин - следующие. Раулингсон, Лунин - замыкающие. Остальные - между нами. В путь!
За обещанные Капитаном часы стало совершенно светло (по саракшианским стандартам, разумеется). Группа миновала узкую и сырую впадину, пересекла довольно гадкий бурелом, продралась сквозь высокий упругий лозняк и очутилась на древней, потрескавшейся асфальтной дороге. Дорога выходила из ниоткуда: из травы, камыша и кустарника. Дорога вела вдоль глубокого оврага. Дорога выглядела безнадежно и уныло. Всеслав, осторожно ступая по выкрошенному асфальту, приблизился к краю обрыва и увидел на дне оврага рыжие от ржавчины, поросшие мхом цистерны, обломки какого-то транспортного механизма, разбросавшего бурые ленты гусениц. В густой траве журчало, оттуда торчали сваи, полупогруженные в воду, а на той стороне оврага свисали на искореженной арматуре куски битого бетона.
-Цивилизация. - воздел указующий перст Раулингсон. - Не отставайте, Кот. Теперь я выдвигаюсь в голову колонны. По праву заместителя начальника, так сказать.
Минут через двадцать они увидели контрольно-пропускной пункт. Лес метров на сто пятьдесят был вырублен. На очищенном месте кое-где вяло двигались люди в серо-зеленой униформе. («Не Гвардия, армейцы!» - отметил Всеслав.) В ограде из колючей проволоки между двумя вышками находились легкие двустворчатые ворота, рядом серел большой дощатый дом с блестящей цинковой крышей, очевидно, казарма. На вышках наличествовало по часовому в плащах и глубоких касках, там же были установлены пулеметы на треногах. У казармы под навесом дымила полевая кухня. У кухни солдаты пилили, кололи и укладывали дрова. Под навесом большего размера стояли две боевых машины пехоты, грузовик и тягач, желтели деревянные ящики. Левее находились гараж, хозпостройки, невысокий искусственный холм, на нем - сплюснутый бетонный капонир с броневой дверью и темными прорезями амбразур. Над капониром возвышалась коническая башня из металлических конструкций.
«Вот она какая!» - подумал Всеслав. На Земле он пересмотрел сотни изображений башен гипноизлучения, узнал сооружение сразу, но ему казалось, что видит башню впервые.
Часовой на вышке увидел приближавшуюся к воротам группу и навел пулемет.
-Стоять! - прокричал он и опустил вниз рычаг рубильника, укрепленного на столбе. Завыла сирена, из казармы вышли еще трое в мундирах с офицерскими шнурами. Ворота распахнулись, один из офицеров с золотой повязкой на рукаве направился к остановившейся группе.
-Луччатти, Лунин - вперед! - вполголоса скомандовал Комов. - Начали!
-Поручик Япети! - устало козырнул офицер с золотой повязкой. - Здравия желаю. Прошу объяснить, как вы оказались в запретной зоне и предъявить документы, дающие право там находиться.
-Здравствуйте, поручик. - Циркуль просто фонтанировал любезностью. - Прошу, пожалуйста.
Он добыл из раздутого старого рюкзака пластиковый футляр, извлек оттуда документы и притянул офицеру. Тот углубился в чтение, время от времени кивая головой.
-Угу... Экспедиция Департамента научных исследований в составе тринадцати человек, один заболел в начале, был возвращен и госпитализирован... Двенадцать... Одиннадцать мужчин, одна женщина.- поручик поднял глаза, быстро подсчитал прибывших и вновь уткнулся в бумаги, - Цель экспедиции: изучение влияния повышенной радиации на дисперсионную... массаракш, тарабарщина какая! Ладно, господа, все в порядке, проходите. Позавчера звонили, просили вас встретить. Машины должны были подоспеть вчера к ночи, однако, вероятно, что-то стряслось по дороге. Сами знаете, каково сейчас добираться от самой столицы. Но, надеюсь, долго ждать не придется. Позвольте помочь даме.
Офицер с алюминиевым медицинским чемоданчиком Марты и ее вещмешком за спиной, не оглядываясь, зашагал к воротам. Часовые равнодушно наблюдали с вышек, хоботы пулеметов они теперь задрали в серое небо.
-Вот и сдан зачет на знание базового языка. - шепнул Лунин на ухо Луччатти. - Поздравляю!
-Скоро твоя очередь. - отозвался тот.
Саракш,
бывшее Государство Неизвестных Отцов
Столица, Академгородок
Департамент научных исследований, административный корпус
Кабинет управляющего