-«Дикарь-хищник». –по-прежнему невразумительно сказал инспектор. –Хотел ободрать «торговца», но оплошал. Теперь его самого обдирает трупоед. Случается и так, хотя, вообще-то, раз на раз не приходится…
-Правда? – как можно ироничнее сказал Всеслав. –А я-то гадаю, что тут произошло! Теперь все ясно, так вечером в отчетном дневнике и запишу…
Было видно, что инспектор развлекается, не давая никаких объяснений.
-Вижу, вас на все хватает. И на отчет и на накожную графику. –заметил он, -Всё практикуетесь? Скоро на каждом имперском десантнике будет татуировка по рисункам кисти знаменитого шкурописца Бидзанби Да. Или правильнее – не кисти, а иглы?
-Никаких игл! –возмутился Лунин, -Еще чего! Бумага, карандаш и ручка! Просто подошел вон тот угрюмого вида трапматрос и попросил – подчеркиваю, вежливо попросил! – нарисовать кое-что по тому же сюжету. Я сделал.
-Верно. Нельзя отказываться. –неожиданно серьезно одобрил инспектор. –Приятно отметить, Да, что во все время нашего знакомства вы ведете себя поразительно адекватно для новичка.
Саракш, остров Казхук
Островная империя
03 часа, 7-го дня 3-ей недели Бирюзового месяца, 9590 года от Озарения
…В хутор старого фермера Хуца окрестный «охотник» наведывался месяц назад и так рано его не ждали. Но он пришел. Пригнал отловленных у залива раба и рабыню. За невольника Хуц много не дал, тот был слабым. А вот бабёнка - ничего себе, необъезженная, лет тридцать, в самом соку, ну, и в хо-орошей цене, понятно.. За нее фермер изрядно раскошелился. «Охотник» сбыл десяток волчьих шкур, пару кож матерых варанов, сказал, что нашел хорошее болото с железной рудой. Долго торговались, наконец «охотник» согласился провести к болоту хуцева кузнеца за четыре копченых свиных туши.
Когда дела закончились и сделку вспрыскивали крепкой грибной брагой, «охотник» как можно небрежнее бросил:
-А волкодавов приласкать не западло будет?
Фермер, шевельнув кустистыми бровями, раздраженно хмыкнул:
-А с крысячьих ли лишаев мне их ласкать? Ты, что ль, на хвост наклеил да притащил? С откуда вонь идет?
-Какая вонь? Конкретная правда! –оскорбился «охотник», -Тебе, магару гунявому, авторитетно отвечаю, жди волкодавов на пятнадцати жестянках. На Стрёмном Логу с Цоем-«торговцем» встретился, ну, в натуре, побазарили. На него там «хищник» было кинулся, да Цой его завалил…
-Ну?–поразился фермер, -«Хищника»? Дела-а…
-Толкую! Псяры на него в аккурат и наехали, когда над дохляком торчал. Ну, кое-чем по мелочишке махнулись: он - им, они – ему, да разбежались. Потом я от Лога махнул на Холмы, глянул – точно, ползут железки в обход. Я-то с хабаром и рабами напрямки по глущобе к тебе подался, а волкодавы там заночевали, по косой не сразу до твоей фермы доползут. Так что, если что нельзяшное держишь, загребай глыбже.
-Не держу. –буркнул фермер. –Чистый я, не пачкаюсь.
-И щенки у твоих баб не родятся? Ну-ну, чего вызверился, шучу!
-Базарят, будто на Косой ферме щенок образовался… -неохотно сказал Хуц, - Вот не знаю, стукнуть на них волкодавам, или уж не закладывать соседей. А то, может, даже предупредить их, а? Косые, ясно, мне не папа-мама, но так чтобы уж очень на нас нарываться – этого не было, понятия уважают. Опять же, плотина общая…
«Охотник» раздраженно поднял ладонь: -Заткнись, не рассуждай!
Он встал, отсутствующим взглядом уставился поверх бурой крыши, крытой пальмовыми листьями. Потом хмыкнул:
-Всё, поздняк, никого заслать к Косым уже не подсуетишься. Моторы зудят. Слиняю-ка я, а ты встречай, хозяин!
…Колонна обогнула холм с белыми, похожими на меловые, обрывистыми склонами, выбралась из джунглей на открытое пространство. Впереди виднелся укрепленный поселок. Его окружали крутой вал и ров, где блестела вода, пущенная из реки. По гребню вала серел мощный бревенчатый частокол. Между двумя сторожевыми вышками виднелись ворота, на подъемном мосту суетились фигурки. Вокруг поселка вся земля была занята полями, кое-где пересеченными водоотводными канавами. Между стеной джунглей и поселком было разбросано еще с полдюжины небольших усадеб-спутников.
Транспортеры двигались к воротам по некоему подобию дороги. Невообразимо грязная хавронья с диким визгом кинулась прочь в тростник. Передовой танк остановился, загребая гусеницами, повернулся на месте, покрутил башней, заглушил двигатель. Стали останавливаться и другие машины. Шедшие пешим строем десантники подтягивались, снимали карабины.
Молодой яхт-лейтенант, разминая ноги, прошелся перед подъемным мостом. Лунин увидел, как Даццаху Хо приблизился к командиру «ящеров» и коротко переговорил с ним. Вначале офицер отрицательно качал головой, потом задумался и махнул рукой, очевидно согласившись с чем-то.
-Собирайтесь, Да. Пойдем на ферму вместе с командиром и матросами. –распорядился вернувшийся инспектор, -Смотрите, запоминайте, потом всё опишете в отчете. Правило номер один: ни при каких обстоятельствах не оставаться одному. Правило номер два: расстегнутая кобура – впереди на ремне. Правило номер три: на ферме ничего не есть и не пить, пока не позволит командир.
Доски подъемного моста противно скрипели. В воротах их встретил матерый лохматый старик, вылитый гималайский медведь на задних лапах. Всеслав отметил, что только обувь фермера была фабричного производства, все остальное – кустарной работы: холщовые рубаха и штаны, широкий сыромятный пояс с кованой пряжкой. Даже рукоять длинного ножа в кожаных ножнах смотрелась творением местного рукодельника. Фермер, набычившись, глядел недобрыми маленькими глазками и угрюмо молчал. Яхт-лейтенант, поигрывая цепочкой блестящего свистка, тоже хранил насмешливое молчание. Наконец фермер прогудел:
-За что ж такое уважение?
-Анекдот забыл, ущербный мой? –ответил офицер, -Напомню: «Шишяшь ужнаешь, хто плишёл, зашем плишёл». А ну-ка, пропусти в свой дворец, побеседуем. Поздороваемся, кстати, а то ты совсем разучился, вижу.
Старик неохотно посторонился, пропуская яхт-лейтенанта, отделение матросов с карабинами наперевес, инспектора и Лунина. Оборванец у ворот положил было руки на засовы, но тут же отпрыгнул, увидев перед самым носом голубоватое жало бритвенно отточенного штыка.
-Где можно в тени посидеть по-человечески, пока мои герои обшарят твою нору? – спросил яхт-лейтенант.
-В хозяйскую хату идите. –это мало походило на радушное приглашение.
-Благодарю, любезный мой. –офицер кивнул матросам, трое с карабинами наперевес кинулись в большой бревенчатый двухэтажный дом на каменном фундаменте, через пару минут один выглянул в окно, доложил:
-Порядок, брат командир!
-Что ж, пройдем. -согласился яхт-лейтенант и жестом позвал инспектора и Всеслава следовать за хозяином.
Они сидели на лавках за большим столом в неожиданно чистой, светлой, комнате, где вкусно пахло какими-то травами, дымком, свежими лепешками. Фермер стоял перед ними.
-Есть на ферме запрещенные вещи? –лениво допрашивал десантник.
-Ищите!
-Будешь хамить, мудрый мой, – обязательно найдем. Отыщем даже то, чего нет. И сразу твою богадельню дымом пустим. Исчерпал ты мою доброту. Встать «смирно», отвечать, как положено!
-Никак нет, ничего недозволенного не имеем! –вытянув руки по швам и выкатив глазки, рявкнул хозяин.
-Вот, совсем другое дело…. Детей сдавать будете?
-Никак нет, не рожаем. Порядки нам известные.
-Славненько. Как бишь тебя, послушный мой?.. Хуц? Ну и кличка, гацу ба-дацу… Так вот, Хуц, обеспечишь нас в дальнейший путь копченым мясцом, рыбкой. Меду не забудь. Сыр делаешь?
-Овечий.
-Совсем неплохо. Угостишь.
Фермер обреченно засопел, понурился.
-У нас освободились железные бочки из-под бензина. Штук десять. Нужны? Подарим вместе с тросами.
Хуц встрепенулся, сверкнул глазками: