Гаптика. Побочный эффект - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 12

12

Зажав в пальцах затухающую сигарету, я по-прежнему стоял перед немецким кордоном и словно выброшенная из воды рыба, хватал ртом живительный воздух. Цел и невредим. Как будто никакой перестрелки на затерянной в лесу дороге и не было.

Не веря в реальность происходящего, судорожно схватился за грудь, но ничего, даже близко напоминающего ранение там сейчас не было!

— Was ist passiert? Geht es lhnen schlecht? (Что случилось? Вам плохо?) — удивлённо уставился на меня офицер.

Находясь в каком-то полу шоковом состоянии, я поднял вверх правую руку.

— Alles ist in Ordnung, lieutenant. Jetzt wird es vorbei sein. (Всё в порядке, лейтенант. Сейчас пройдёт.)

Последующее происходило словно во сне. К немецкому командиру подбежал рослый солдат с переносной станцией связи в ранцевом рюкзаке и шёпотом, чтобы никто больше не услышал, доложил:

— Господин лейтенант. Мы только что получили сообщение об атаке партизанами одного из наших заслонов возле железнодорожного моста через реку. Как ближайшей к ним группе, приказано срочно выдвинуться на помощь.

Офицер недовольно поморщился. Вернул наши с Жаном удостоверения и уже громко, чтобы все услышали, сообщил:

— Можете проезжать. Только что получено известие об атаке железнодорожного моста через Ипуть. — Название реки фриц выговорил с трудом. — Будьте осторожны, гер оберштурмфюрер. Партизаны в этих краях обычные варвары. Не попадитесь к ним ещё раз.

Жан, молча, принял документы обратно. Лейтенант подал команду, и немцы спешно погрузились в машины. Через некоторое время, натужно рыча двигателями, грузовики двинулись в путь.

Я смотрел вслед удаляющемуся транспорту и не понимал, как такое возможно. Мозг попросту отказывался что-либо соображать.

"Что это, …, такое? Половина из них пару минут назад была мертва! Я лично это видел!"

Сигарета больно обожгла пальцы. Чертыхнувшись, я затушил окурок и внезапно оторопел.

"Видел? Погоди, как видел? Последней, кого я видел, перед боем была Даша! Точно! Она смотрела на меня так, словно мысленно задержать пыталась! Это что же получается, всего произошедшего на самом-то деле и не было? Выходит девчонка только что всех нас с того света вытащила. Не будь этой злосчастной минуты промедления, немцы бы уже трупы наши грузили?"

Никогда прежде я не чувствовал себя таким идиотом. За плечами сотня заданий, десятки успешно проведённых операций, ночных вылазок в тыл врага, а сейчас вот стою и словно вчерашний выпускник разведшколы, не могу сообразить, как поступить дальше. Первое, что приходило в голову, немедленно выяснить:

"Кто она на самом деле?"

"Как смогла? "

"Что за её возможностями кроется?"

Однако времени на это попросту не имелось. Посему, оставив вопросы на потом, коротко бросил:

— По машинам.

Кем бы, не оказалась наша беглянка, разберёмся позже, сейчас главное до Суража живыми добраться. Преждевременная активность бойцов Ромашина могла сыграть с нами злую шутку. Теперь немцам ничего не стоило охрану эшелона усилить и перекрыть к нему последние подступы.

— Всё в порядке, командир?

Жан внимательно меня изучал. Мастерски управляя автомобилем, умудрялся ещё и беспрерывно по сторонам головой вертеть.

— Я уж было подумал, ты всех немцев там положишь. С таким выражением на лице обычно именно так и поступаешь.

Он усмехнулся.

Даша старалась больше на меня не смотреть. Словно ощущая некую раскрытую теперь тайну, уткнулась взглядом в свои ладони и зачем-то сосредоточенно их изучала. Изредка, что-то про себя бормоча, едва различимо шевелила губами.

Зато Оса при первой возможности искала мой взгляд. Казалось, из всех здесь присутствующих, она одна понимает, что с нами на самом деле произошло.

— Охрану моста на въезде в город усилят теперь, — предположил Маротов, — не плохо бы до шухера этого проскочить.

— Проскочим. В крайнем случае, прорвёмся. Упустить "Flüstern" теперь мы просто не можем.

От Лизы с Жаном я отвернулся. Не хотел, чтобы они видели меня в таком состоянии. Растерянным и беспомощным.

Два песчаных, разбитых тяжёлыми грузовиками, поворота и "Zundapp" вырулил на ровный, ведущий к мосту, участок дороги. Укреплённую мешками с песком пулемётную точку мы заметили ещё издали. Следуя правилам, огневую позицию фрицы соорудили здесь в лучшем для обстрела месте. Подъездные пути в обе стороны из неё просматривались изумительно.

— Если вдруг что-то не так пойдёт, КПП мой, — я кивнул в направлении одиноко стоявшей слева, дощатой будки, — Лиза подступа на себя возьмёшь. Жан, тебе "гнездо". На случай чего, "Паук" подстрахует. Зубы кажем при необходимости только. До того всё полюбовно решаем.

Завидев впереди мост, Тимановский сбросил скорость, и расстояние между нами стало стремительно сокращаться. Я приладил кобуру так, чтобы выхватить «Люггер» стало удобнее, несколько раз извлёк оружие и убедившись что задержек нет, приготовился, к встрече с немцами.

— Не нравится мне тут, командир. Не так что-то, — неожиданно тихо произнёс Жан. — Навстречу никто не бежит. Не останавливает. Ствол вон пулеметный в бруствер упёрся, а должен в нас хобот свой упереть. Куда они все подевались? Погано подозрительная тишь какая-то.

Кордон впереди и вправду выглядел безлюдным. Подъехав ближе, мы обнаружили у блокпоста, заляпанный грязью BMW на коляске которого был установлен готовый к стрельбе MG-42 с заправленной в приёмник пулемётной лентой, и двух привязанных к соснам лошадей под сёдлами. Всё указывало на то, что фрицы здесь всё-таки были, однако вокруг по-прежнему стояла необычайная для пропускного пункта тишина. Предположить, что немцы вдруг бросились отбивать атаку партизан, и оставили без охраны въезд в Сураж, казалось глупостью. Но, как, ни крути, дорога действительно выглядела открытой.

— Притормози, Жан, — попросил я, — возьми "Паука", проверьте лежанку у леса.

"Horch" встал ровно напротив не высокой, постовой будки из окна которой, глядя куда-то в небо, торчал ствол немецкого карабина. Мотоцикл проехал чуть дальше и тоже остановился.

— Прикрой, — это я Лизе.

Движение к КПП без неожиданностей. На ходу достав пистолет, я снял оружие с предохранителя и переложил в руке так, чтобы в случае опасности без промедления нажать на спуск. Но чем ближе к посту подходил, тем больше ощущал некую неправильность происходящего. Трудно это как-то логически объяснить, однако во всей ситуации присутствовало странное несоответствие. Что-то определённо было не так, словно кто-то заранее подготовил место к нашему здесь появлению.

Страхуя друг друга, Маротов с Тимановским выдвинулись к пулемётной точке. Попеременно меняя направления, они быстро дистанцию сокращали. В подобные мгновения минуты казались мне вечностью. Как уже говорил, ожидания я не любил, возможно, поэтому и не стал, как Воложина, хорошим снайпером.

Двигающийся первым в паре Жан, внезапно сжал пальцы в кулак и согнул руку в локте.

"Застыли".

"Паук" мгновенно опустился на колено и вскинул к плечу автомат. Я меж тем добрался до жиденького строения, отчего времени следить за действиями парней уже не осталось. Рывок, и едва не слетев с петель, дверь хибарки открылась. Ожидал от охранявших мост немцев чего угодно, кроме того что увидел. В дальнем углу времянки, ровно напротив дверного проема сидел немецкий ефрейтор. Судя по всему, солдат был мёртв. Смерть застала бойца в тот момент, когда, облокотившись на ствол, он запрокинул назад голову и зачем-то широко раскрыл рот.

"Словно удивился, чему-то", — подумалось.

Второй погибший фриц находился рядом. Уткнулся лицом в сколоченный на скорую руку стол возле входа. Точнее усевшись на стул, опустил на него голову, как если бы ненадолго прилёг отдохнуть.

"Что-то не так!" — в очередной раз маякнуло сознание.

В запале действий на опережение, ситуацию осмысливаешь редко. Практически никогда. Думать и анализировать начинаешь позже, когда схлынет мешающий свободно дышать, бешено разгоняющий сердечный ритм адреналин. Пока же ты просто активная единица. И оттого, насколько быстро и правильно просчитаешь действия, зависит жизнь. Твоя и товарищей по оружию.

Парабеллум вперёд, резкое вращение по сторонам.

Никого.

Кроме двоих погибших, в будке пусто.

Шаг назад.

Поворот к двери.

Выход.

К этому моменту связка Маротова уже возвращалась обратно. Стволы опущены. Поступь обычная, размеренная.

Хороший знак.

Опасности нет.

Я медленно возвращаю в кобуру "Люгер".

— Парочка в гнезде готова, — сообщил Жан, — то ли задушил их кто, то ли своей смертью сдохли. Хрен их там разберёшь. Ни мозгов вокруг, ни крови. Ран даже нет, одежда целая. Я конечно, не против. Пусть бы все они так сгинули. Только не нравится мне всё это, командир. Нутром чую, дичь какая-то здесь творится.

"Точно!"

Лишь сейчас осознал, что всё это время напрягало сознание. Лежавшие в КПП немцы также не имели на теле ни пулевых, ни ножевых ранений.

"Тогда отчего они все погибли? "

Надо было в догадках своих убедиться, и, оставив слова Жана без ответа, я бросился обратно. Распахнул дверь и вошёл в тесное помещение. Солдаты по-прежнему выглядели мертвее мёртвых. Лежали в прежних своих позах, не выказывая малейших признаков жизни. Ни гильз, ни крови, как говорил Маротов, ни даже следов борьбы вокруг.

"А ведь Жан прав. За всю войну ни разу мы с ним такого не видели."

Чем дальше продвигались, тем всё более запутанными выглядели события. И какого-либо логического объяснения мозг им попросту не находил. Что ни говори, от этого становилось по-настоящему тревожно. Когда не можешь "решить" ситуацию, выпускаешь её развитие из-под контроля, а подобная вещь в нашем деле хуже некуда.

Я перевернул немцев, проверил пульс, ещё раз внимательно их осмотрел, однако ничего нового для себя не обнаружил. Отсутствие ранений сомнений не вызывало, как и то, что солдаты действительно были мертвы. Дыхания нет, кожа бледная, пальцы синеть начали, тела, правда, окоченеть, ещё не успели.

— Те двое тоже гнутся пока, — видя, чем я тут занимаюсь, сообщил бесшумно подошедший Маротов, — похоже, недавно их причесали. Что мыслишь, ком?

Хороший вопрос. Главное, своевременный. Я бы тоже от разъяснений не отказался. Жаль только обратиться не к кому.

— Да не знаю, я, Жан, — признался честно, — сам на взводе. Фрицы как будто спектакль какой для нас разыграли. Тела подкинули, а сами ждут, наблюдают словно, как дальше-то поступим. Мы ж тут как на ладони сейчас. Проверка может?

Сержант раздражённо сплюнул.

— Да не, ком. Какая проверка? С хрена ли им так заморачиваться? Хотели бы грохнуть, уже б сделали. Да и других тварей рядом нет. Точно. Я бы почувствовал. Так что вряд ли. Не фрицы это. Хитрее здесь что-то.

— И кто тогда их убил?

Я уж было собрался вернуться в машину, как вдруг услышал сзади голос Воложиной:

— Никто не убивал, спят они.

Если бы в эту минуту рядом с мостом разорвалась авиационная бомба, взрыв не возымел бы на нас с Маротовым такого воздействия. В первую секунду я решил, что ослышался. Может, девчонка ошиблась, или выразилась как-то не так, мало ли что хотела этим сказать. Однако, добивая психику окончательно, Лиза продолжила:

— Точнее все их жизненные показатели максимально замедлены.

Я стоял и не верил собственным ушам.

"Она в своём уме? Какие, к хренам собачьим, жизненные показатели? Мы что с Жаном труп от живого человека не отличим? Это как же так спать-то надо?"

Ошарашено взирая на Лизу, сержант шумно выдохнул:

— В смысле спят?!

— Дыхание, сердцебиение, кровоток, практически отсутствуют, — чётко, словно на лекции в мед. институте, пояснила Оса, — но они живы. В любой момент тела их можно вернуть в прежнее состояние.

— С тобой всё в порядке? — Маротов первым подошёл ближе, — что за бред ты несёшь?

— Во-первых, это не бред, Жан, а одно из исцеляющих организм состояний. Правда, используемое сейчас для сдерживания агрессии, а не по прямому своему назначению. А во-вторых, я лишь озвучиваю информацию, которую сообщает мне Даринэ.

— Кто?!

Теперь уже оба мы шокировано застыли на месте. Похоже, подобный ступор последнее время становился у нас привычным явлением.

— Даша. Это её настоящее имя, — как, ни в чём, ни бывало, пояснила Воложина.

И тут разбросанная в моей голове не стыкующимися осколками мозаика произошедших событий стала медленно складываться воедино.

Обезвреженные странным "сном" немцы, необъяснимое спасение разведгруппы на лесной дороге, нелепое в здешних краях одеяние беглянки и не менее нелепые на нём письмена. В тот день, когда мы впервые её повстречали, увлечённые предстоящим заданием, попросту не обратили на это внимания. Восприняли девчонку, как пострадавшую от немцев местную.

"Тогда кто она на самом-то деле? Почему всё время молчит? И какие цели преследует?"

Желая получить ответы немедленно, я обошёл Лизу и уверенным шагом двинулся к машине. Однако не успел пройти и пары метров, как изумлённо застыл на месте. Даша или теперь уже, наверное, Даринэ, по-прежнему сидела на заднем сидении "Хорьха" и, закрыв глаза, что-то про себя бормотала. Её развёрнутые ладонями вверх руки, совершали в воздухе какие-то по-особому плавные действия. Медленные и загадочные. При этом часть кистей была белой, а часть светилась холодным, голубым сиянием!

— Охренеть, — выдохнул подошедший следом Маротов, — так Пётр выходит, прав был? Ведьма она?

— Не мели чушь. Или тоже в пехоту захотел?

Опередив нас, Воложина успела к машине первой. Захлопнула перед нами дверцу легковушки и, не давая приблизиться, закрыла беглянку собой.

Жан не нашёлся, что ей ответить. Честно сказать, на моей памяти такое было впервые.

— Просто Даша иная, — произнесла снайпер, — не такая, как мы с вами. Понимаете? Не отсюда.

— Чего уж тут не понятного. Ясно, что не отсюда. С Сосновки. — Маротов, недовольно поморщился.

— С хреновки, — не выдержала вдруг Оса, — вы, мужики, как обычно, дальше собственного носа не видите. Из другого мира она!

— Чег-о-о-о? — Сержант уже изумления не скрывал. — Это как это?!

— И может многое, из того, о чём мы с вами даже не подозреваем. — Не обращая внимания на вытянутую физиономию Жана, продолжила Воложина. — Командир вон, уже имел возможность в этом убедиться,

Теперь взгляды Маротова и Тимановского устремились в мою сторону.

— Правда, что ли, ком? — спросил молчавший всё это время "Паук".

— Похоже на то, парни. Кордон тот в лесу. Скорее всего, нас всех бы там перебили, — по моей скуле пробежал знакомый нервный тик, — я вдруг увидел, как будут развиваться события. Только, почему-то решил, что уже в них участвую.

— Это как это? — Жана словно заклинило.

— Не знаю, — честно признался я, — всё словно на самом деле происходило.

На миг поляну накрыла гнетущая тишина.

— Дела, — "Паук" озадаченно покачал головой.

Внезапно Лиза отошла от машины и посмотрела в направлении огневой точки немцев.

— Даша говорит, что долго держать их в таком состоянии не сможет, — сообщила она, — Дэвон или Тёмная сущность этих солдат необычайно сильна.

— Говорит? — переспросил Жан, — она, что с тобой разговаривает?

— Передаёт информацию, — поправилась Воложина.

Беглянка и правда стала вести себя беспокойно. Веки периодически вздрагивали, дыхание ускорилось, а движения тонких рук стали резче.

— Поехали, — приказал я, — мы и так потеряли здесь, слишком много времени.

Пара минут и "медведи" двинулись дальше. Немцев не трогали. Оставили всё как есть. Если это и вправду сделала Даша, то через некоторое время солдаты придут в себя и к охране дороги вернутся. Трупы на мосту нам сейчас точно ни к чему. Малейшая тревога на окраинах Суража, и охрана эшелона станет усиленной.

— Ван, Даринэ искренне пытается нам помочь. Я знаю это. Она пустила меня в свой мир. Мрачное зрелище. Там тоже идёт война. Даша потеряла родных, попала в плен и на рассвете её казнят, — Оса произнесла это так быстро, словно опасалась, что мы не дослушаем до конца, — а ещё она необычайно умна.

К моему удивлению Жан и в этот раз не проронил ни звука. Не задал уточняющих вопросов, не поставил слова Лизы под сомнение и даже не попытался иронизировать. Продолжая сосредоточенно вести автомобиль, сержант просто молчал!

— Что значит "пустила в свой мир?" — спросил я.

Вместо ответа, Лиза вдруг наклонилась к беглянке. Взяла её ладони в свои и посмотрела прямо в глаза девушки. Я заметил, как дрожали в этот момент их сжатые вместе пальцы.

— Покажи ему, Ладария. Он поможет, — неожиданно мягко попросила Воложина.

Не ясно, о чём конкретно шла речь, но в следующую секунду разведчица обратилась уже ко мне.

— Дай руку, командир.

С трудом протиснув кисть себе за спину, я вдруг ощутил, как её охватили тёплые Дашины ладошки. Маленькие и нежные. Как бывают у девочек подростков. Прикосновение вышло столь трепетным, что я непроизвольно прикрыл глаза.

Или всё так и было задумано? Не знаю. Как бы там ни было, секунду спустя в машине осталось только моё физическое тело…

*************

Огромная, усеянная людьми в странных одеждах площадь. Деревянный помост в центре гудящей толпы. Какие-то безобразные, облачённые в прочные панцири, насекомые с короткими усами на яйцеобразных мордах. И человек с пергаментом в руках. Он явно собирается что-то сказать. Мужчина поднимает вверх руку, и гул разномастной толпы стихает разом.

Глашатай читает с упоением, выводит слова каким-то особым, гортанным произношением. Они выходят тяжёлыми, давящими своей интонацией, но я понимаю каждое. По какой-то причине я здесь Воин. Безоружный, закованный в прочные кандалы. Стою у переднего края помоста, в шеренге таких же, как сам, стянутых общей цепью, мужей. И слышу каждый, доносящийся сверху звук.

Даринэ также закована в кандалы. Менее громоздкие, чем мои, но не менее прочные. Сжатые холодным железом лодыжки девушки кровоточат. На лице запеклись сгустки крови. Длинные, некогда светлые волосы вымазаны грязью и перетянуты на затылке грубой ременной лентой. И хотя вид наследницы вызывает сочувствие, девушка не сдаётся. Глядя воительнице в глаза, понимаю, что в жалости та не нуждается. Похоже, единственное, о чём она сейчас сожалеет, это о скованных металлом руках. Окажись те свободными, ещё парочка мерзких инсектоидов отправилась бы в преисподнюю. Или как там она у них называется?

Меж тем судилище продолжается. Я отчётливо осознаю, что на следующее утро, облачённую в покаянное рубище девушку выставят на всеобщее обозрение. Расписанное символами Хардов одеяние гласит, что с этого дня Даринэ лишается всех своих почестей, регалий и титулов. Бывшая Наследница трона переходит в статус военного трофея. У неё нет более ни народа, ни страны, ни собственного волеизъявления. И тот, кто станет её обладателем, сделает с девушкой абсолютно всё.

Чтец вдруг замолкает, выдерживает короткую паузу, а затем с насмешкой, словно всё давно уже решено, добавляет:

— Как водится, хозяин трофея определится в поединке.

Глашатай дочитывает условия Спора до конца, и переходит к списку претендентов на лакомую добычу.

— Урбад, — сообщает он.

Народ на площади замирает. Настолько стремительно, что становятся неразличимы даже шуршания громоздких одежд. В ожидании последующих имён, я вместе с другими смотрю на мужчину, но тот молчит.

— Если среди вас найдутся желающие, пусть скажут это сейчас, — с видом огромного одолжение произносит, наконец, человек с пергаментом, — или не говорят никогда.

Я знаю, что после того, как Закон будет соблюдён, двое крепких Хардов вручат Даринэ в лапы огромной арахны из окружения Правителя. Встав на задние лапы, чудовище поднимет девушку над землёй и продемонстрирует её окружающим. Рёв глоток сотен завоевателей усилит кульминацию момента. Отныне о судьбе Наследницы трона будут знать все. Ко всему прочему сей факт ознаменует собой и ещё одно важное событие. С этой минуты Ладуши, как Общность, существование своё прекратят. Без вождя народ в здешних мирах считается павшим. Закон обретёт окончательную силу по истечению срока Спора.

Я не пытаюсь что-то "понять" Не задаю вопросов: "почему?" Не выясняю, как сюда попал. Я просто знаю, Зачем я здесь…