На одном из поворотов машину тряхнуло так сильно, что командир едва не ударился головой о лобовое стекло.
— Виноват, ком, проглядел камень, — извиняясь, пробурчал Маротов.
Даринэ не удержала руку мужчины в своей и от рывка их ладони разъединились.
— Ты белый весь, Ван. Как в том лесу у кордона. Опять что привиделось?
Сержант с усилием потряс командира за плечо.
*****
"Вот зачем я ему доверилась?"
Даже себе Даринэ не смогла бы сейчас ответить. Возможно, пустив этого воина в свой мир, она совершила самую большую в жизни ошибку. Учитель предупреждал, что открывая Сознание, делишься частичкой себя, и, что в выборе союзника нельзя полагаться на первого встречного.
"Он не первый", — вдруг возразил какой-то новый, прежде неизвестный ей внутренний голос.
Да. За него просила Лиза, и что?
"Покажи ему. Он поможет, " — уверяла боевая подруга.
Но ведь её слова ничего не меняют. Довериться сестре одно, а сильному, опасному, готовому ради цели идти до конца мужчине, совершенно другое. А то, что Ван именно такой сомнений не возникало. К тому же Оса приняла её всем сердцем, сразу, без колебаний. Наследница ясно это почувствовала. Командир же сомневается даже сейчас. И это заметно. По настороженному взгляду, по интонации голоса. По исходящей от него энергетике, наконец. Аура этого человека закрыта. От слова совсем. И ей туда хода нет. В этом Дар также была уверена. Мужчина, правда, проявляет интерес к тому, что видел, но ведь одной заинтересованности с его стороны мало. Она ведь никоим образом ей не поможет.
Даша вздохнула и стала изучать проплывающие мимо сосны.
"Но какие необычные у него глаза. А руки? — вновь обозначила себя та странная, непонятно откуда взявшаяся Новь в её голове, — горячие, сильные. С длинными, гибкими пальцами и выступающими, наполненными течением жизни, венами. Красивые руки. Мужские."
"Это что ещё за мысли такие? — одёрнула себя наследница, — нашла время!"
“Нельзя откладывать жизнь на потом. Она не одежда, которую надевают к празднику. Для того, чтобы Чувствовать, используй каждое мгновенье," — словно в оправдание, мозг воссоздал в памяти слова Друмана.
"Но Учитель имел в виду постижение Мастерства, а не увлечение мужчинами,“ — возразила Ладария, однако спорщица в её голове не унималась.
"Мастерства стать Женщиной. Посмотри, на кого ты теперь похожа, Дар. Дикая, замкнутая, подавляющая изнутри свою Сущность. С такими задатками тебе в пору, быть Воином. Наследнице Рода не пристало выглядеть подобным образом."
"Много ты понимаешь".
"Ну, много ни много, а только ты ему интересна", — вдруг сообщило сознание.
"Кому? " — не сразу сообразила девушка.
Голос внутри стал разочарованным.
"И это будущая правительница Ладушей? Куда ты собираешься вести свой народ, Даринэ? Если даже Мужа подле себя разглядеть не в состоянии."
Даша недоуменно замерла. Невозможно было понять, что именно Новь хотела этим сказать. Кроме "защитник женщины", в её Мире слово имело и другое значение. "Мужами" там звали мужчин, на которых держался Род. В тяжёлые времена именно эти личности вставали рядом с Вождём, спасая людей от опасности.
Но все они являлись Живущими в Ладу!
Охотниками, Учителями. Лекарями. Ван же был человеком из другой реальности. Он-то и на обитателей её мира походил исключительно внешне. Ведь состояние Души этого человека было далеко от "Любви ко всему Живому." За время, проведённое рядом, это также стало понятным. О чём тогда она говорит?
"Согласна. Не Ларгез, — вновь оживилась странная собеседница, — не столь красив, как сын Грута Раанта. Но, как по мне, так даже лучше. Грубее, мужественнее и, что самое важное, намного решительнее. К тому же не глуп, и находчив!"
Даринэ не нашлась, что ответить. Она попросту об этом не думала. Того, о ком шла речь девушка даже немного побаивалась. Не в плане того, что мужчина может причинить ей вред. Нет. Угроза женщинам от него не исходила. Однако в душе Вана присутствовала некая, едва уловимая, успешно соседствующая со Светлой Сущностью, часть Дэвона. Той самой Тёмной, заполонившей здешний мир Энергии. И ещё огромная неопределённость. Двойственность натуры. Отчего нельзя было точно сказать, как именно в будущем проявит себя столь взрывоопасный темперамент.
Кроме того, Дар не могла не заметить, какими глазами на командира смотрит Оса. Её симпатии к этому мужчине проявлялись настолько явно, что Ладарии не требовалось даже изучать энергетику их отношений.
"Воин не возьмёт Лизу как женщину, — отметая ненужные сомнения, возразила незнакомка в голове Дар, — она необычайно ему дорога, здесь не поспоришь. Однако он лишь опекает эту самку. Владея Созерцанием тебе ль подобные вещи не видеть."
Перечить ей действительно было бессмысленно. Ведь чувства мужчины и правда, не имели ничего общего со Слиянием Воедино, как называли Любовь Ладуши. Ван только оберегал девушку от опасностей. Окружая её какой-то особой, братской заботой, что ли. Окончательно запутавшись в своих мыслях, наследница вздохнула и, убедившись, что никто за ней не наблюдает, украдкой взглянула на командира.
*******
То, что я ощутил после трепетного прикосновения Даши, было сродни второму рождению. Не в силах объяснить словами, но в момент, когда закованным в кандалы стоял на площади у помоста, почувствовал себя Живым. Более чем когда-либо. Точно знал, что являюсь частью этого Мира. Не наблюдаю со стороны, не приглашён сюда гостем, а именно живу в нём. Во мне нуждаются, меня уважают и, что самое главное, будучи почитаемым человеком, здесь я любим.
"Абсурд какой-то. " — Посетила мысль.
Однако обновлённое беглянкой сознание с ней почему-то не согласилось. Столь ярких эмоций и живых, пронизанных надрывной болью чувств, никогда прежде у него не было. Поэтому, сохраняя обрывки странных воспоминаний, отказываться от нового Мира оно не хотело.
Пытаясь как-то прийти в себя, я сомкнул веки и медленно провёл ладонью вниз по лицу. Вроде бы помогло. Затухая в деталях, видения постепенно поблекли. Но едва полегчало, почувствовал, как Маротов, ухватив плечо, взялся трясти меня своими железными клешнями. Со всей дури на которую только он был способен.
— Эй, командир! Ты спишь что ли?
Противясь подобной «заботе», плечо мгновенно заныло.
— Отвали, Жан, — я резко оттолкнул его руку. — Хорош, кувалдой своей махать. Ключицу мне вырвешь.
— О! Очухался. Я уж думал, помер, — сержант широко улыбнулся. — Сопишь тут на пол ко улыбнулся. — Сопишь тут пол н был способен. дороги. Стонешь, как пчелой укушенный. Странный ты, ком, какой-то, последнее время. На себя не похож.
Возразить ему было нечего. После появления в отряде беглянки всё действительно пошло не так.
Тем временем машина наша въехала в город. У первого же поворота дороги обнаружился очередной немецкий патруль. Двое, почему-то одетых в танковую форму, унтер-офицера. Головы солдат украшали лихо заломленные на затылки чёрные береты, а на ногах, заправленные в берцы, топорщились мешковатые брюки. Петлицы в виде черепов со скрещенными костями и кобуры на поясных ремнях, завершали убранство. Судя по всему, кроме пистолетов, другого оружия при них не имелось.
" Откуда танкисты? Не было ведь про них разговоров."
Поравнявшись с постом, Маротов ожидаемо, сбросил скорость, потянулся в карман за документами. Однако, проверки со стороны фрицев не последовало. Заметив в машине двух офицеров СС, они только лишь козырнули и вослед отсалютовали приветствием.
— Ну, эти хотя бы нормальные, — буркнул под нос "гауптштурмфюрер", — я уж было подумал, по новой традиции в воздухе сейчас растворятся, либо спать тут на дороге завалятся.
Юмор у Жана всегда своеобразием отличался.
Нужный нам дом "Паук" отыскал без особых проблем. Свернул в проулок, и остановил свой "Zundapp" напротив шаткой, висящей на одной петле, калитки. Конструкция выглядела настолько хлипкой, что развалить её, казалось, сможет первый же поток ветра. Соскочив с седла, сержант не спеша двинулся во двор.
— Останься в машине, — попросил я Воложину, — мы с Жаном посмотрим, что там внутри.
На первый взгляд жилище выглядело брошенным. Безнадёжно лопнувшие, местами и вовсе вывалившиеся на землю, стёкла, покосившиеся от времени ставни, хлипкая, проломленная посередине, дверь. Печальное зрелище.
В дальнем конце двора стоял столь же древний, как и сама хата, сарай из тёмных, испорченных короедом досок. Сбросив с плеча автомат, "Паук" направился к крыльцу дома. Указал Жану взглядом на чердак.
"Прикрой"
Маротов чуть заметно кивнул. На случай опасности ствол уже в руке. Несколько шагов и мы у цели. Пока тихо. К общему удовольствию обстановка вокруг оставалась спокойной.
Бережно толкнув дверь, Тимановский безликой тенью отпрянул в сторону. Мгновенье выждать.
Во время настоящего штурма в этот момент, идущий в авангарде, бросает в проём гранату. Но сегодня работаем мягче. Другие вводные. Привычная пауза и следующий шаг.
Проход внутрь всегда самый опасный. Никогда не знаешь, что там тебя ждёт. Поэтому первым двигается наиболее шустрый. По крайней мере "Медведи" работали именно так.
Убедившись, в "спокойствии", "Паук" юркнул в дверь.
С этой секунды новый отсчёт.
Задержка и Жан исчезает следом.
Теперь моя очередь.
Вход.
Разворот.
Глаза привыкают к сумраку помещения не сразу. Отклоняюсь в сторону, используя часть стены, как прикрытие и лишь затем осторожно заглядываю в комнату.
Затхлый, пропитанный запахом трав, воздух. Горькое марево смога под потолком. Печь-лежанка, дощатые лавы и мутные глазницы окон. Скудная утварь, по тёмным углам.
Мои "немцы" расположились в дальней части хаты. Опустили оружие и стоят у единственной тут кровати, а перед ними, держа руки на коленях, сидят трое. Тёмноволосая, крепкая, лет сорока женщина в сером платке, мальчонка, школьник, с тряпичной куклой под мышкой и дряхлый дед в заношенном донельзя жупане. В руках старика клюка. Такая же кривая и древняя, как и он сам. Глаза жильцов опущены в пол. Табу. Люди смиренны. Высокое начальство стараются не гневить. И лишь ребёнок, не взирая, на запрет, пытается изредка нас рассматривать. Короткими, любопытными попытками.
— Wohnen Sie hier? — спросил я.
Как показалось, на мне мальчишка задержал свой взгляд дольше остальных.
— Вы здесь живёте? — перевёл Маротов.
Не владея ситуацией, свои роли следовало играть до конца.
— Да, господин офицер. — Женщина склонила голову ещё ниже.
— Nur ihr drei?
— Только вы трое?
— Да.
Пацан посмотрел на меня снова. По какой-то причине в этот раз совершенно открыто. Не стал прятать глаз, тщательно изучая мой китель.
— Was?(Что?) — поинтересовался я и подошёл ближе.
Его мать, опасаясь, что ребёнок чем-то разозлил немецкого офицера, наклонила голову сына в пол и бросилась ко мне в ноги.
— Простите его, господин, офицер. Не со зла он. Мал ещё. Не разумеет, что творит.
Пытаясь вымолить прощение, женщина подползла ближе, ухватилась за голенища сапог.
Оставшийся без контроля мальчишка снова поднял на меня глаза. Взор чистый, открытый, уверенный в своей правоте. Что-то окончательно для себя решив, малец вдруг соскочил с места и без тени сомнения двинулся в мою сторону.
— Куда?
Дед попытался было ухватить пострелёнка за штаны, но где уж там, тот легко уклонился от неповоротливой старческой кисти.
Паренёк подошёл вплотную и, дёрнув меня за ремень, неожиданно поинтересовался:
— Мёд любишь?
Не памятуя себя от ужаса, хозяйка рванулась к ребёнку, в одно движение сграбастала того в охапку и вновь уткнула головой в пол.
— Пощадите, господин офицер! Больной он. Плохо соображает. Мы не хотели вас разозлить.
На женщину больно было смотреть. В ожидании неминуемого теперь наказания, она буквально тряслась от страха.
— Пусти, мамка, это ж наши! Они мне за пароль ещё не ответили.
Мальчонка в очередной раз вырвался и, словно он теперь здесь главный, деловито указал на рукав моего кителя.
— Глянь!
Торжествующе ткнул пальцем в заплатку на манжете.
— Ты ж сама делала! Таких никто больше не ставит. И форму цю сцирала. Запамятовала?
Женщина всё ещё не могла прийти в себя от сковавшего её шока.
— Так любишь мёд? — снова спросил маленький подпольщик.
— Очень.
— Не верно! — возмутился мальчишка. — Фомич сказал, вы по-другому ответите.
Я обнял его за плечи, прижал голову ребёнка к себе.
— Убили его. Не успел сообщить как надо.
К общему удивлению мальчишка не заплакал. Медленно отстранился, поднял глаза и посмотрел так, что я сразу осознал — отомстит.
— Говори "липовый", — подсказал ребёнок.
— Липовый. — я поправился.
На мгновение в хате повисла поминальная тишина. Не в состоянии воздать большее, как могли, Фомича уважили.
— Нам помощь ваша нужна, — выждав время, произнёс.
Обратившись к пацану, как ко взрослому, я не ошибся. Паренёк "по-хозяйски" прошёл в закуток у печи, пригласил нас следом.
— Здесь сподручнее.
Вскоре выяснилось, что мальчонку зовут Егором. Иван Фомич был его дедом по линии отца, который в первые дни войны ушёл на фронт и уже полгода, как пропал без вести. Мать Пелагея Петровна и дед Яков Ильич, как могли, помогали партизанам. Однако в последнее время делать это становилось сложнее. Доносчики из числа лояльных к новой власти в округе имелись.
— На время человечка одного у вас оставим, — сообщил я хозяйке дома, — обратно пойдём, заберём.
Видя, что женщина не спешит с ответом, уточнил:
— Девушка. Из гражданских. Подозрений она не вызовет.
— Ну, ведите, коли так, — после минуты тяжких колебаний согласилась, наконец, Пелагея Петровна.
В два шага «Паук» за дверью исчез.
— Станция хорошо охраняется?
Я легонько взъерошил мальчонке волосы.
Тому это явно не понравилось. Пацан вернул причёску обратно, уселся напротив, чинно расправляя замызганные дёгтем, холщовые штаны, и лишь затем, полным уверенности голосом, ответил:
— А как иначе? Знамо дело хорошо. Паровоз то там лидэрны.
Откуда у него такие сведения, оставалось, только догадываться.
— Литерный надо произносить. — поправил я.
Однако Егора это, казалось, ничуть не смутило.
— Полицаи меж собой так говорили.
В хату вошли Воложина и Даринэ. Проведя беглянку к столу, "Паук" усадил её на стул, а сам вернулся к выходящему во двор окну. При виде девушек мальчишка долго их изучал, затем, указав на Дашу, звонко чмокнул губами.
— Красивая.
Воложина одобрительно подняла вверх большой палец, а Маротов усмехнулся. Едва заметно покивал головой.
— Сможешь за ней приглядеть, пока нас не будет?
Малец практически не раздумывая, согласился:
— А то. На что тогда мужики-то нужны?
Я подозвал к себе Лизу. Убедился, что беглянка не смотрит, склонился к уху.
— Объясни Даше, что она пока здесь останется. Не надолго. Пусть не волнуется, мы обязательно за ней вернёмся.
Что теперь делать с девчонкой я, честно признаюсь, не представлял. Если всё из увиденного мной, правда, то передавать её в отряд Ромашина не имело смысла. Чем она там займётся? Раненых лечить станет? Для партизан, может и вариант, но ей явно не подходит. И что тогда? Таскать за собой? Вообще не выход. Группа постоянно на волоске от гибели. Здесь оставить? Тоже мимо. Лишний рот Пелагея уже не прокормит. И так вон дед да пострелёнок на ней.
Я вопросительно взглянул на девушку и вдруг осознал, что та и сама всё понимает. Лишняя она здесь. Не место ей среди нас. Обуза.
Вместе с тем, теперь Даринэ смотрела на меня как-то иначе. По-прежнему настороженно, но уже значительно мягче, более заинтересованно, что ли.
"Что это значит? " — подумал я.
Словно поняв, о чём я думаю, гостья вдруг смутилась, и забавно теребя пальцами, свисающие на грудь, длинные волосы, кротко опустила глаза.
*****
Первоначальный план решено было менять. Тимановского взяли с собой и к эшелону выдвинулись немедленно. На предварительном этапе времени итак потеряли порядком. На какой стадии находится сейчас загрука состава, никто не знал, поэтому действовать следовало быстро. Да и Фортуна пока вроде как вновь к нам вернулась, а это в подобном деле упускать нельзя.
Дорога до станции не долгой выдалась и, прибыв на место, я пошёл, что называется, ва-банк.
— Wo ist der Zugführer? Где начальник эшелона? — рыкнул на первого же попавшегося навстречу солдата.
Тот мгновенно встал по стойке "смирно".
— Ich kann es nicht wissen, Herr Oberbürgermeister, wahrscheinlich in der örtlichen Kanzlei. (Не могу знать, гер оберштурмфюрер, вероятно в местной канцелярии.)
Немец указал на каменное здание в конце улицы.
Старшим литерного состава и одним из участников проекта "Schock" оказался высокий, уверенный в себе капитан СС Дитрих Вёлер. Внимательно изучив наши документы, он очень спокойно, как мне показалось, произнёс:
— Наслышан о вас, господа. Однако повстречаться довелось впервые. Рад познакомиться.
Офицер сдержанно кивнул.
— Правда передача груза планировалась на подходе к Сталинграду. Как вы здесь оказались?
— Авиация, капитан. Иногда она здорово подводит, — беря инициативу в свои руки, ответил я, — Ситуация на фронте изменилась, поэтому командование требует приступить к делу немедленно. До прибытия к рубежам русских на Волге оборудование должно быть настроено и полностью готово к использованию.
— Ну что же. Тогда прошу следовать за мной.
Широким шагом Дитрих направился к эшелону.
"С этим возникнут проблемы, — пришла уверенность, — серьёзный противник".
Не взирая, на обстоятельства, требовалось заставить немца играть по нашим правилам.
Поравнявшись с головной, привычно заваленной мешками с песком платформой, за которыми спрятались два мощных, крупнокалиберных пулемёта, я заметил следом за локомотивом тройку, укрытых защитными, маскировочными сетками, танков. Или самоходных машин. Под наглухо затянутыми покрывалами точно было не разобрать.
— Was ist unter der Plane, Captain? (Что под брезентом, капитан?)
Офицер недоумённо на меня посмотрел.
— Repeater. (Ретрансляторы.)
— Was? (Что?!)
— Ретрансляторы, господин полковник, — повторил Дитрих Вёлер. — Torfeld. dm. Новейшая разработка. На базе бронированных Pz. Bef. Wg. III. Башни сняты, однако защитные пластины оставлены без изменений. Смею напомнить, вы лично подобное исполнение затребовали.
"Опа-на. Притормозим пока. Не в теме, если честно. Как бы в кювет не уйти с такими расспросами. Оказывается, я сам их и "захотел". Что хоть это такое-то и на кой ляд "мне" понадобилось?"
— Да помню я, капитан, — сдал чуть назад, — но с моделью вы, по всей видимости, ошиблись.
— Это невозможно, гер оберштурмфюрер. Техника комплектовалась под пристальным наблюдением сотрудников "Аненербе".
— Знаю я это наблюдение. Пока лично не проверишь, ни в чём нельзя быть уверенным, — буркнул я. — Снимите брезент.
Четверо рослых бойцов СС из взвода сопровождения немедленно выполнили команду. Под защитным полотнищем и вправду обнаружилась пара абсолютно новых, 20-тонных Pz. Kpfw. III поколения. Однако назвать их танками, язык почему-то не поворачивался.
— Unglaublich (невероятно)! — подыграл начальнику эшелона Маротов, — точно такие, как ты и хотел, Ральф! Один в один. — Он дружески похлопал меня по плечу.
"Вот же гад. Спрыгнул. Теперь одному мне выкручивайся, как хочешь."
Собираясь ответить что-нибудь язвительное, я обернулся к "гауптштурмфюреру", и едва не рассмеялся от выражения его по-настоящему удивлённого лица.
"Что это за штуковины, командир? — вопрошали расширенные от изумления глаза Жана, — я этакую хрень впервые в жизни вижу! "
Тут он был не одинок. Столь странного оборудования прежде я также никогда не встречал. Стоявшие перед нами машины вполне сошли бы за средней тяжести, немецкие танки, если бы не отсутствие башни. Вместо неё на поворотной платформе самоходки, притянутая к корпусу четырьмя рядами мощных болтов, возвышалась рельефная полусфера с антенной решёткой посередине.
"Однозначно связь либо что-то очень сопутствующее, — догадался я. — Информация, передача данных, расчёт ударов? А может с помощью этих штуковин фрицы и вовсе станут корректировать действия подразделений? Вполне вероятно. Только вот где и как именно?"
Нам предстояло срочно это выяснить. Во время одной из операций в начале войны мне уже довелось иметь дело с чем-то подобным. Правда тогда связь поддерживалась при помощи радиостанций Fu-7 и FuG-17 между головным фашистским танком и тройкой, сопровождающих "панцеры" с воздуха "Ju-87". Корректировка огня в тот раз оказалась настолько точной, что "Юнкерсы", практически сравняв с землёй, уничтожили наши позиции. Страшная память.
— Похоже, вы всё-таки правы, капитан, — произнёс я, наконец, — теперь вижу, это действительно то, что нам нужно.
До меня потихоньку стало доходить назначение странного оборудования.
— Можете не сомневаться, господин полковник, согласно инструкции, перед погрузкой я лично всё проверил. 10-кратное усиление сигнала.
— А дальность? Её вы уточнили?
— Конечно. 4 километра.
— Должны справиться.
— С запасом, гер оберштурмфюрер. Насколько мне известно, в точке испытания "Flüstern" до русских позиций рукой подать.
Теперь всё окончательно встало на свои места.
— Wo sind die begleitenden Mitarbeiter des Instituts. (Где сопровождающие груз сотрудники Института?) — поинтересовался я.
— In seinem Wagen, Herr Ralph. Heute ist noch keiner von ihnen rausgekommen. (В своём вагоне, господин Ральф. Сегодня никто из них ещё не выходил.)
— Es ist notwendig, sie zu treffen. (Необходимо с ними встретиться.)
— Ich verbringe. (Я провожу.)
Дитрих Вёлер отдал приказ вернуть брезент на место и снова предложил следовать за ним.