Бежать с ношей на руках неудобно. Особенно, когда ты жёстко ограничен во времени ценой жизни дорогого тебе человека. Но я справился. Вбежал в амбар, опустил Лизу на разбросанное повсюду сено (его пряный запах приятно щекотал ноздри) и упал рядом.
Пока выстрелов за спиной слышно не было. Судя по всему, оставшиеся в живых немцы всё ещё приходили в себя.
Как и говорил "Паук", здание оказалось очень старым. Высокие, не имеющие внутренней обшивки потолки. Тёмные балки опорных перекрытий. Сложенные на века, каменные стены. Добротная конструкция. Грамотно прежними мастерами собранная. Такая не подведёт. Зимой от холода урожай защитит, а летом, не смотря на жару, здесь будет прохладно.
Однако война не пощадила даже такое строение. В одно из узких, вентиляционных окон попал артиллерийский снаряд, и на его месте зияла теперь огромная, усыпанная щебнем, дыра.
Изучая обстановку, я обернулся по сторонам и вдруг на долю секунды замер. Метрах в двадцати от нас, нацелив на меня хищный, усеянный охлаждающими отверстиями кожух ствола, стоял крупнокалиберный пулемёт. 131-ый авиационный MG.
Такие "машинки" считались серьёзным оружием. В основном немцы цепляли их на самолёты. "Мессеры", "Фокеры", "Юнкерсы". Использовали там, в качестве синхронного: турельного и крыльевого. Да и в спаренных установках они здорово себя проявили. Подача ленты двусторонняя, безотказны в работе, калибр в 13 мм. Что ещё надо для гарантированного поражения целей?
Стоявший передо мной и вовсе был переделан в сухопутный. Установлен на мощный лафет, освобождён от пневматического механизма, и снабжён рукоятью перезарядки. Грозное оружие.
Кто и зачем его сюда притащил, оставалось загадкой. Ровно до тех пор, пока из-за открывшейся внутренней двери не показался увешанный пулемётными лентами Маротов. Сгибаясь под тяжестью своей ноши, он выглядел предельно собранным. Дотащил боекомплекты до пулемёта, свалил их на землю и тут только нас обнаружил.
— Тьфу ты, …, — Жан едва не схватился за висевший на боку автомат, — зевнул вас, командир. Ну, наконец-то.
Боец шагнул навстречу и широко улыбнулся. Однако улыбка померкла, едва он увидел Лизу.
— Вот же…
Боец грязно выругался, опустился перед ней на колени, приложил к шее пальцы.
— Жива. Похоже, лёгкое задето.
Я неопределенно пожал плечами.
— Похоже. Врача бы надо.
— Какие здесь теперь врачи? — Маротов злобно оскалившись, сплюнул, — наших всех вывезли. Немца разве что. В комендатуре должен быть.
Хорошая идея. Неосуществимая, правда.
— Ты пока с этим управляйся, — разведчик кивнул на MG, — а мы с "Пауком" попробуем. На входе там пару солдат всего. Ну, внутри ещё пяток наберётся. Думаю, проблем не возникнет.
— Не получится, Жан.
— С какого страху?
— Нет больше "Паука". Самоподрыв. Немцев на себя взял. Лизу вон из западни вытащил.
На некоторое время сержант замер. Отрешённо посмотрел на всё ещё копошащихся у "Kruppa" фрицев. Наклонил голову. Примерился к показавшемуся из-под машины офицеру и вдруг присел к пулемёту.
Лента в приёмник.
Мягкая протяжка затвора.
Спешки в его действиях нет. Буднично всё. Словно на полигоне к стрельбе готовится. Подвод ствола, корректировка и несколько точных очередей. Коротких, но необычайно злых. Практически без прицеливания.
"Авиатор" в его руках ожил. Колыхнулся на мощных лапах. Ощутимо отдал в плечо, из-за чего длинными лентами работать с собой не позволил. Тяжёлый, больно, для ручной стрельбы. И вдоволь свинцом накашлявшись, вновь обездвижено застыл на месте. Выпустил напоследок из ствольной муфты сизое колечко дыма — "хорошо поработал"
Солдат у грузовика больше не было. Не то чтобы те местами попрятались, скорее уж от слова совсем. Убойный калибр, покрошив на куски, отбросил их тела к придорожной канаве. А вот капитан возле "Мана" имелся. Точнее теперь уже пол капитана.
Отделив плечи, очередь попросту разрезала офицера напополам.
— Привет от Тимы, ублюдки, — Маротов оценил результаты стрельбы, бережно погладил трехпалого своего "зверя", а затем раздражённо сплюнул ещё раз, — так-то лучше.
Поднялся и подошёл ко мне.
— Давай, Ван, перенесём девчонку. Тут внутри комнатка одна есть. Странная, правда, замкнутая со всех сторон. Окошко только под потолком маленькое. Счетовод, может какой сидел. Амбар всё-таки. Хотя не факт. Мыслю, лучше ей всё-таки там побыть. Спокойнее выйдет. И Дашка опять же за ней присмотрит.
Известие о беглянке заставило сердце радостно ёкнуть.
— Она здесь?
— Угу.
— Не ранена?
— Цела. Сам проверял. Ни царапины. Пацанёнка в отряд снарядил. Справный парень. Добраться должен. Велел Ромашину передать, что сделали мы работу. Пусть нашим там сообщит.
— Наполовину, выходит, сделали. Один "Шёпот" у нас, — напомнил я.
— Надо бы и его уничтожить. Походу надолго мы тут. — Жан кивнул в сторону примыкающей к площади дороги, — раньше, чем я думал, припёрлись.
Вырулив на ровный участок, в начале улицы показались немецкие грузовики. Скрипя разбитой подвеской, к нам пока двигались трое из них. Остальные проследовали мимо.
Тентованные. Как и положено, рядом с водителем, в каждом по офицеру. Под брезентом значит люди. Учитывая длину кузова, общее их количество подсчитать не трудно. Человек сорок, если ящики с боеприпасами под ногами. Около шестидесяти, если без. Наиболее вероятен первый вариант. Дорога длинная, судя по состоянию транспорта. Порожняком в таких случаях не ездят. Оружие и боекомплекты с собой. Только нам с Маротовым от этого особо не легче. Как ни крути, дело к финалу. Даже с таким "зверем", как MG-131, вдвоем не справиться. Из города теперь хода нет.
Я поправил Лизе повязку и ещё раз осмотрел 131-ый. Новый практически. Вороненый металл от перегрева не выцвел. Рукоять не затёрта. Подвижные механизмы в масле. Ухоженная машинка.
— Где взял то?
— Да здесь же. В амбаре. В комнате той, где Дашка сидит. Хрен знает, кто его сюда приволок. Может немцы что планировали? Редкий монстр.
Жан уважительно поджал губы. Разложил перед пулемётом запасные ленты, подправил прицел и снова бережно потрепал оружие по кожуху.
— Теплый уже, тигр. Хорошо, сейчас «гостей» встречать станем.
Он как-то загадочно на меня посмотрел.
— Машина там ещё, снаружи. Можно и её использовать. До "Manna" нашего теперь всё равно не добраться. Хлипковата, правда.
— Что за машина?
— Фифа штабная. Opel-Admiral, вроде.
— С хрена ли?
— Ага. Сам удивился. Как новая. В багажнике чего только нет. Даже ревун флотский.
— Да ну?!
— Точно. Из первых. Ручной. Рукоять короткая, с изломом. Помнишь, как на сторожевике была? У Аджалыкского лимана, когда мы немцев-то ряженых брали.
Я кивнул.
Одесса.
Август 41-го.
Забыть те дни трудно. Начало войны. Сумбур вокруг. Отсутствие должной координации армий. Много солдат тогда полегло. Из-за бездарных решений командования. Как известно, приказы не обсуждаются, но мы ощущали это лучше других.
В тот раз вражеский десант был. Рота переодетых в форму солдат Красной Армии немецких парашютистов. Жестокий бой. Кровавый, порой на ножах. И наша победа.
Мы поучаствовали лишь косвенно, потому как свои планы имелись. Однако бойцам флотским здорово тогда помогли. Задача стояла офицера взять. 72-ой пехотной дивизии Вермахта. Затем командованию нашему его доставить. Пришлось повозиться.
С заданием справились, однако "медведя" одного в тот раз потеряли. Саню Топылина. Сибиряка. Хороший был парень.
— Помню. Там ещё "фиксы" не было. Смеялись с тобой, что, от ветру тревогу подымет.
Маротов согласился.
— Было дело. Сашку до сих пор жалко. По глупости тогда подставился.
Большегрузы свернули к площади, и, соблюдая дистанцию, остановились невдалеке от подготовленного к сожжению сарая.
— Быстро учатся, — усмехнулся Жан, — ближе сунуться, теперь не пробуют.
Пользуясь минутной заминкой, мы подхватили Воложину на руки, отнесли её к Даше.
— Побудь пока с ней, командир. В сознание, может, придёт. Сказать что захочет. Ну, сам знаешь. Легче, если кто рядом.
Он потрепал меня по плечу.
— А я «гостей» пока постерегу. Поляна, в принципе, готова. Можно и накрывать.
Ушёл, а мы с Даринэ остались.
Комната, как Жан и сказал, небольшой оказалась. Один вход. Узкое, перехваченное решёткой, окно под самым потолком. Источающие прохладу стены. Мешок каменный, из которого выхода нет. Но и добраться сюда в случае чего не просто. Проём входной если пулемётом забаррикадировать.
Едва взглянув на неподвижно лежавшую у ног подругу, беглянка опустилась перед ней на колени и стала снимать скрывающую рану повязку.
— Эй-эй-эй! — я схватил девчонку за руку, — нельзя убирать, пуля там!
"Сообразит ли? Может просто в угол её оттащить?"
Даринэ вдруг подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Взгляд такой, что стало понятно, она знает, как поступить.
"Не мешай, — коснулось сознания, — помогу. Уйдёт боль".
Я почему-то послушно отступил назад и стал зачарованно наблюдать за её действиями. Бинты к этому времени пропитались кровью насквозь. Стоило снять повязку, как та хлынула наружу с новой силой. Не помогла даже стянувшая края раны леса. Однако Дашу это ничуть не смутило. Ловко избавившись от остатков марли, она взялась снимать с раненой швы. Один, за одним. Пока вся, перепачканная кровью, снасть не оказалась на полу.
Ужасное месиво вместо груди. Закатившиеся вверх зрачки, сжатые в тонкую линию губы и безвольно выгнутое тело. Не взирая, на все наши усилия, Оса медленно отходила.
За годы войны сталкиваться с подобным приходилось не раз. Наблюдать за последними глотками жизни человека особенно тяжело. Вдвойне, когда он тебе настолько дорог. Будет лучше, если у Даринэ получится и Воложина умрёт без боли. Пускай хоть в этом ей повезёт.
Отвернулся, украдкой смахнув с лица скупую слезу. Нет у мужчин для них места. По рангу вроде как не положено. Только они почему-то об этом совершенно не ведают. Мочат исподтишка веки, предательски наворачиваясь на глаза. Не понимают, что я командир. Раскис — сдался, значит. А это делу конец.
Но и девочка эта. Что она видела? Ни дома, ни семьи, ни жизни. Молодость не раскрытая. Войной безумной, загубленная. Будь та проклята во всех её проявлениях. Прав был "Паук". Не должны девки здесь помирать. Молодые, красивые, ладные Неправильно это. Преступление перед Жизнью.
Надеясь успеть, пока тепло души ещё не остыло, я нагнулся и бережно поцеловал Лизу в лоб. Кожа оказалась прохладной. Черты лица расслабились. Дыхание выровнялось, и кровь на губах больше не проступала. Пчёлка наша выглядела сейчас очень спокойной. Умиротворённой жизнью. Словно просто прилегла отдохнуть.
— Прости меня, милая, что не сберёг. Положил тут вас всех. И задачу не выполнил. Говорила, не жалят осы своих. А меня вот ужалила. В самое сердце. И как теперь с этим жить? Не вынешь ведь иглу-то обратно. Поздно. Одна надежда, что прав Андрей. Даст, Бог свидимся.
Как ни старался, от слёз лоб девушки стал мокрым. Утёр лицо рукавом. Поднялся. Ждать здесь бессмысленно. Лиза всё равно уже не очнётся.
— Помоги ей, Даша, — я коснулся плеча беглянки, — не оставляй до конца.
Зверь внутри меня рвался наружу. Раздирая острыми когтями клети сознания, требовал мщения. Долгого и упоительного. Какого ещё не было.
"Тот, кто сделал это, рядом ещё. Пару шагов всего, — утробно рыча, подстрекал хищник, — и почему-то до сих пор жив."
Быстрее. К оружию. Накормить живущего в душе монстра. Любой ценой. Досыта. Тогда мир вокруг вновь станет прежним. На какое-то время. Иллюзия спасения? Пусть. Сейчас это уже не суть важно.
Подошёл к двери, в желании открыть, взялся за массивную, вырезанную из дерева рукоять и вдруг осознал, что комната изменилась!
Интуитивно это почувствовал.
Произошло нечто неподвластное моему разуму. Не имеющее объяснений.
Я стоял и не находил в себе сил обернуться. Даже бушующий внутри монстр мгновенно притих. И это был не страх с его стороны. Но удивление. Потому как каждой клеточкой своего тела, каждым волосом на голове, я сейчас ощущал холод! Ледяной. Зимний. До игл в пальцах, сковавший конечности. От непонимания происходящего ситуация воспринималась каким-то безумием. Решив, что попросту схожу с ума, я собрал волю в кулак и всё-таки обернулся. Чтобы от увиденного медленно осесть на землю.
Стены за моей спиной покрыты теперь сетью тончайших, не более, травяного стебля в диаметре, голубых прожилок. По нескольку сантиметров длиной каждая. Подвижные, словно змейки, те стекаются в угол. Туда, где прислонив руку к камням, стоит Даша. Глаза у девушки прикрыты, а губы периодически что-то нашептывают. Двигая пальцами, беглянка собирает странные лучи в круг, а затем, ловко поддев снизу, смахивает себе на ладонь.
Я видел многое. Необъяснимые спасения, чудеса боя, удивительную технику выживания. Думал, что произошедшее в вагоне СС, какая-то странная, не поддающаяся пока логическому осмыслению, учёная хреноверть. Однако даже её как-то логически можно было оправдать. Новое оружие, например. Или эзотерические эксперименты, о которых упоминал Фрайман.
Но то, что творилось сейчас, прямо у меня на глазах, не шло с "Аненербе" ни в какое сравнение. Потому как выглядело абсолютно нереальным. Безумным в своём проявлении. Мистически непонятным.
Даринэ наконец закончила собирать живущий в вековых стенах холод, присела рядом с Лизой и приложила светящуюся голубым светом ладонь к плечу девушки.
Шок. И пустота в голове. Полное отсутствие объяснений. Самое худшее для сознания человека — непонимание происходящего. Тогда в его душе порождается страх. Либо, как в моём случае, непонимание плюс дикий интерес — отупение.
"Что происходит? И как она это делает? "
Зверь внутри меня обескуражено тявкнул и опустился на пятую точку. Походу даже для него месть теперь отходила на второй план. Важнее было увидеть, чем всё закончится. Потому как Лиза вдруг дёрнулась. Дёрнулась и открыла глаза!
Искрясь в солнечных лучах, голубые прожилки на руке Даринэ переместились теперь вниз, к пальцам. И едва те коснулись плеча Воложиной, скользнули к ране. Юркнули внутрь. В раскрытое рваными краями, пулевое отверстие. В один миг кожа вокруг повреждённых тканей стала синей. Подёрнулась мелкой рябью снежинок, легла инеем, словно земля первыми заморозками. А затем принялась светлеть. Медленно. Частями. Заживляя ткань и освобождая её от следов крови.
Не прошло и пары минут, как на месте ранения остался лишь небольшой, округлой формы шрам от пули. Оса меж тем разомкнула губы и впервые за долгое время глубоко вздохнула.
Я смотрел на неё и не верил собственным глазам. Всё, что здесь сейчас происходило, просто не должно было быть явью. Не могло банально! Мы же не дети в сказке. Не в состоянии подобные раны затягиваться за считанные минуты. Это противоречит самой структуре материй. Даже при самом благоприятном раскладе на их регенерацию всегда требуется время. Всегда! Так уж люди устроены. И то, что сделала сейчас Даринэ не верно. Ведь оно совершенно не укладывается в правила, не поддаётся никакой логике, противоречит известным нам законам природы.
Однако ОНО было. Именно здесь и сейчас. Вопреки непреодолимым барьерам в моей голове. Вопреки привычным всем, здравым размышлениям. Беглянка просто напросто взяла и каким-то чудом вернула "медведицу" к жизни. Точнее не позволила той покинуть Лизино тело. Невероятно. И совершенно немыслимо.
— Привет, ком, — Оса попыталась шевелить губами.
Пока осторожно, с опаской. Видимо, также, как и я, не особо в происходящее веря. Голос у неё осипший, с хрипотцой. Оно и понятно, после такого-то ранения.
Шок покидать меня категорически отказывался, поэтому я лишь молча, кивнул в ответ. Даринэ помогла разведчице приподняться, и та, облокотившись, села!
— Даша говорит слабость постепенно уйдёт. Она временная.
С каждой следующей минутой Воложина походила на себя всё больше.
"Говорит?" — странности вокруг меня продолжались.
— Теперь я слышу её.
Я наконец-то оправился от ступора, подполз ближе, и протянул Лизе флягу с водой.
— Как ты?
— Живая, — на этот раз она улыбнулась свободнее, — только вот пить очень хочется.
За дверью внезапно ожил пулемёт. Огрызнулся на своём языке, тяжёлыми свинцовыми фразами и вновь на время умолк. Подняться в атаку, Маротов немцам теперь не позволит.
— Ого, — утолив жажду, Оса кивнула в направлении выхода, — что там за вепрь такой стрекочет? Наши как?
— Жан нашёл. С "Юнкерса", судя по цапфе, сняли. 131-ый. На станине теперь.
Про "Паука" решил пока не рассказывать. Оклемается пусть.
— Чудовище, прям! — Лиза вернула мне воду, — фрицев много осталось?
Я пристегнул фляжку на место.
"Осталось. Если бы".
— Есть чуток.
Подошла Даринэ. Неожиданно протянула ладонь к карману моего кителя. Задержалась, словно над чем-то раздумывая, затем коснулась пальцами ткани, и вдруг резко руку одёрнула. Посмотрела на приоткрытую дверь, затем на Лизу. Настороженно, опасаясь, как будто, вернулась обратно.
— Что это с ней? — поинтересовался я.
Воложина кивнула подруге и перевела взгляд на мою форму.
— Говорит, Тьма у тебя там, командир. Дэвон.
В нагруднике, упакованным в кожаный футляр, лежал "Flüstern".
Секундой позже MG заговорил снова. Его вибрации усилились, очереди стали длиннее, а промежутки меж ними, напротив, существенно сократились. Похоже, немцы снаружи заметно активизировались и работы у Маротова прибавилось. Через тяжёлую станину равномерные удары отдачи уходили глубоко в землю, отчего пол в комнате ощутимо вибрировал. Пора было оставить девчонок одних и идти Жану на помощь.
— Ещё говорит, Маротова убьют скоро. — произнесла Лиза мне в спину.
Слова давались ей с трудом. И теперь это было не по причине ранения.
— Все мы здесь погибнем, если не используем свой шанс иначе, — помедлив, добавила "медведица".
"Про что это она?"
— Как иначе? — я не понимал, о чём речь.
Оса взяла ладонь Даринэ в свою.
— Верни сюда Жана, командир. Срочно. Иначе она не успеет.
Не знаю, почему, но я подчинился. Не задавая лишних вопросов, просто рванул к выходу. Подхватил из натасканной сержантом кучи оружия связку гранат. На ходу активировал взрыватель и метнул в направлении приближающейся цепи фашистов.
— Валим, — я дёрнул приятеля за рукав.
Оглушительный взрыв, и атака немцев временно захлебнулась.
Не обращая внимания на мои слова, "авиатор" Маротова принялся опустошать очередную ленту. Словно подкошенные, оставшиеся в строю, фрицы повались на землю.
— Это приказ, сержант! — рявкнул я, — выполнять!
Нехотя разведчик оторвался от пулемёта. Раздражённо на меня посмотрел и двинулся вглубь амбара. Едва мы достигли дальней стены, по позиции, которую минуту назад занимал Жан, отработала пара немецких фаустпатронов…