– Забросим.
Вернулся Забаров и приказал выходить.
– Пора, - сообщил он коротко. И, наскоро попрощавшись с Гуровым и Фетисовым, старшина направился к выходу. Около двери его кто-то тихо дернул за маскхалат. Забаров оглянулся и встретился с блестящими глазами румына. Путаясь от волнения, Бокулей пролепетал:
– До свидания, товарищ!.. Бун... Карашо желаю!..
– До свидания, Георгий! Спасибо! - и Забаров крепко пожал его руку. Бокулей еще долго ощущал теплоту широкой забаровской ладони на своих пальцах.
Разведчики завернули в ход сообщения и направились к Донцу. Грунт был песчаный и осыпался от малейшего сотрясения. В брустверы траншеи, шипя, слепнями впивались пули.
Шли молча. Ванин беспокойно сопел за спиной Акима.
– Ты что? - шепотом спросил Аким. .
– Неловко получилось.
– Ты о чем это? - не понял Аким.
– Не попрощался... Обидится...
Сенька беспокоился о Вере, работнице полевой почты. Аким знал, что в последнее время дружба Ванина с этой девушкой все более крепла. Но все же Акиму было странно слышать такие слова от озорного и беспечного Сеньки. Он спросил, задержавшись на минуту:
– Любишь ее, Семен?
– Иди, иди, чего остановился! - подтолкнул его Ванин, потом все же добавил: - Обидится, наверно...
– Вернешься - обрадуется, - успокаивал его Аким.
– Нет, все равно обидится. Она у меня такая...
"Ах, Сенька, Сeнька! Bот тебе и шалопай!" - Аким тяжело вздохнул, ощутил прилив легкой грусти. "Счастливый",- подумал он про Ванина и быстро зашагал, догоняя товарищей.
Звезды тихо сыпались на землю, встречаясь с взлетевшими ракетами. Из-за темневшей впереди горы выползал огрызок черной тучи, по нему выпускал кривые очереди неугомонный "максим". Где-то, невидимая, покашливала бронебойка. Из приоткрытой двери одного блиндажа слышалось:
– Кому?
– Воробьеву.
– Кому?
– Кудрявцеву.
– Кому?
– Вдовиченке...
Там, должно быть, делили махорку, применяя этот сверхдемократический метод, рожденный фронтовыми старшинами.
Из соседней траншеи до разведчиков, которых для чего-то остановил Забаров, доносился отчетливый солдатский говорок:
– Савельев, где твои подсумки?
– В блиндаже, товарищ младший сержант.
– Он в них махорку прячет.
– У него там весь мобзапас.
– Врут они, товарищ младший сержант.
– Ну ладно, иди возьми их.
– Есть!
– Хлопцы, а Мачильский свой НЗ уже съел,
– Старшина все равно догадается. Он ему съест!
– Старшине некогда. Он осколки минные собирает, точно опенки...
– Хо-хо-хо!
– Что хохочешь? Может, они ему для науки какой...
– А я что?.. Я ничего...
– То-то что ничего.
Как всегда бывает у солдат, их шутливо-дурашливый разговор постепенно сменился на серьезный.
– А немцы опять замышляют что-то. Не иначе, как в наступление собрались. Силенка, видать, еще есть у них. Танки так и ревут за Донцом.
– Что верно, то верно! - долетели до разведчиков ответные слова. -Силенка у немцев еще имеется. Только с нами им не сравняться. Ездили мы со старшиной в Шебекинский лес за патронами. Батюшки мои, что там творится! За каждым деревом - орудие стоит. А танков - тьма-тьмущая. И все новенькие, каких раньше и не видно было.
– И НЗ нам выдали неспроста.
– Будет заваруха!..
– Как бы его, проклятого, навсегда отучить от наступления!..
Разговор смолк. Ночь разливала над окопами чуткую тишину.
– Разболтались, черти! - пробормотал Сенька, ежась не то от холода, не то от беспокойно-тревожного ощущения, охватившего вдруг его. По команде Забарова разведчики двинулись вперед.
Под ногами захлюпало. Шумели камыши. Пахло илом и лягушатником. Ванин уловил среди этих запахов и приторно-сладкий, вызывающий тошноту. Где-то в прибрежных камышах, видимо, лежал труп немецкого разведчика.