– То, что они неважные вояки, давно всем известно, - охотно подтвердил он. - Но тут, дружок, если пораскинуть умом, другое вытекает: они, союзнички-то наши, черт бы их забрал совсем, не торопятся еще и потому, чтобы мы побольше повоевали с немцами да силы свои поистратили. А кончится война, они тут как тут: извольте-ка подчиниться нам - у нас сила сохранилась!.. - Сенька скорчил страшную рожу, пытаясь изобразить Черчилля, и ему, кажется, удалось это.-Дураки они!.. Разве сталь не становится прочней от огня! - закончил Ванин и, гордый, торжественный, начал прощаться с бойцом. - Ну, ладно, будь здоров, приятель! - весело сказал он, явно довольный тем, что повстречал такого горячего единомышленника в оценке поведения союзников.
Самой интересной, однако, была третья встреча. Идя прямиком, по бездорожью, Ванин вдруг заметил, как на поле шевельнулся сноп соломы. Почуяв в этом недоброе, он снял с плеча автомат и стал медленно и осторожно подходить к подозрительному месту. Вскоре он различил полу не в меру длинной потрепанной немецкой шинели и, надувшись, отчаянно крикнул:
– Хальт!.. Хенде хох!..
Сноп отлетел в сторону, и перед Сенькой предстал замурзанный, тощий и перепуганный фашист. Он послушно задрал вверх руки, глядя на Сеньку маленькими слезившимися глазами. Губы его, синие от холода, мелко дрожали.
– Какой же ты., жалкий!.. - сквозь зубы процедил Ванин, с величайшим презрением осматривая врага.
Коротким, привычным движением вскинул автомат. Подняв его на уровень побледневшего от безумного страха лица немца и вдруг вспомнив что-то, быстро опустил оружие. Гоняя под скулами желваки, Ванин прохрипел:
– Счастье твое, фриц!.. Попался бы ты мне в другом месте! - повесив автомат на плечо и показывая рукой в сторону Веселой Зорьки, он резко скомандовал: - Ком!.. Ком!.. Шнель, говорю, ну!..
Немец понял и послушно зашагал вперед, все время оглядываясь.
– Да не трону!.. Топай! Ишь как смерти-то боится!..
Перед этим Сенька обыскал пленного и нашел в его кармане небольшой лист бумаги, наполовину исписанный.
"Гуров переведет, что там написано", - решил он.
Ванину не хотелось возиться с немцем, но он все-таки довел его до Веселой Зорьки и сдал инструктору политотдела.
– "Языка" привел вам, товарищ капитан, из нашего тыла!..- сказал Сенька и, передав найденный в кармане пленника недописанный лист, попросил: - Переведите, товарищ капитан. Любопытно, что он там накропал...
Гуров перевел конец письма.
– "На всем пути отступления от Белгорода, - жаловался кому-то немец, - наша дивизия несла большие потери. Солдаты хотели как можно скорее перебраться на правый берег Днепра. Каждый считал, да и командиры в этом уверяли, что спасение возможно только там, за рекой. Офицеры говорили, что через этот водный рубеж не пройдет ни один русский солдат".
– Ишь ты - "не пройдет". А вот прошли! - выпуклые глаза Ванина загорелись. - Недаром генерал так торопил нас к Днепру. Знал наш комдив замысел фашистов!.. Значит, провалился ваш вал... а? Что жо ты молчишь?.. Эх ты, вояка! - Ванин энергично сплюнул и быстро распрощался с Гуровым. Уже у порога вспомнил: - А Бокулей где?.. Скоро, глядишь, до его Румынии дотопаем. Вот оно как обернулось!..
Выйдя от капитана, Ванин быстро отыскал свою роту. Его появление было встречено восторженно: скучно было разведчикам без Сеньки.
– А где Камушкин? - первым долгом спросил Ванин и закричал:-Рядовой Камушкин, ко мне!
С того момента, как Вася привлек Сеньку к комсомольской работе, между ними завязалась крепкая дружба.
– В доме он, а зачем нада? - спросил Али Каримов, глядя на Сеньку своими вечно удивленными глазами.
– А какое ты имеешь право задавать такие вопросы старшим? - заметил Сенька и прошел в хату.
То, что он там увидел, сильно рассмешило его: Вася, встав на четвереньки, возил на своей спине хохочущего мальчугана. Счастливая мать издали любовалась этой забавой.
– Себя в коня преобразив, - продекламировал Сенька. - Здорово, Репин!..
Камушкин, осторожно сняв со спины Витьку, подбежал к Сеньке.
– Вернулся?
– Такие вопросы, Вася, можно и не задавать, поскольку это уже очевидный факт. Капитальный ремонт закончен, и гвардии ефрейтор Ванин возвращен в строй. В дивизии прибавился еще один активный штык... Ну, как дела? Рассказывай.
– Спасибо. А у тебя?
– Я уж доложил, хотя по уставу первым должен докладывать ты, Вася, потому как рядовой... В разведку частенько ходите?
– Hе очень. Генерал отдыхать приказал. Вот, говорит, будем подходить к границе, тогда не дам вам отдыха!..
– Ну, а как он?
– Кто? - не понял комсорг.
– Комдив-то наш?..
– Живой-здоровый. Героя присвоили.
– Да ну?!
– А ты разве не слыхал? Не только ему. Шахаев с Забаровым тоже стали Героями Советского Союза. Крупицыну посмертно присвоили...
– Да, товарищ капитан!.. Не дождался ты великой награды, жалко... А где парторг?.. Все еще в медсанбате?.. Пойду сейчас туда, поздравлю Шахаева!.. Ну, а генерал-то, что он, как? - допытывался обрадованный Сенька.
– Статью напечатал в "дивизионке". Учит в ней солдат, как надо преследовать отступающего противника. У него, генерала-то, голова!..
– Ученый он, известное дело! - быстро подтвердил Сенька.
– Говорят, он и стихи пишет.
– Ну, это брехня! - словно оскорбившись на комдива, решительно возразил Ванин. - Будет он такими пустяками заниматься! Это наш Аким...
Сенька сразу же осекся и замолчал.
Как раз в эту минуту со двора раздался истошный крик:
– Воздух!
"Ничего себе встреча!" - мелькнуло в голове Сеньки. Они вместе с Камушкиным выскочили на улицу. Немецкие самолеты уже делали широкие, снижающиеся круги над Веселой Зорькой. Разведчики выскочили на огород и попрятались в щелях. Прыгнул в маленький окоп, вырытый около дома, и Вася Камушкин.
Татьяна выбежала во двор в тот момент, когда первый самолет уже пошел в пике, оглушая окрестность нестерпимым воем. Молодая женщина металась с мальчуганом на руках. С перепугу он даже не плакал. Бледная и растрепанная, как большая птица, она бросалась из стороны в сторону, ища убежища.
– Таня!.. Танюша!.. - Камушкин выскочил из своей щели и силой толкнул туда женщину с ребенком. Самому ему теперь укрыться было уже негде. Он упал на землю, уткнув голову в неглубокую ямку. В тот же миг прогрохотало несколько взрывов. Запах взрывчатки поплыл над огородом.
Когда бомбежка кончилась, разведчики увидели, что Камушкии засыпан землей. Его быстро откопали. Бледного, почти без признаков жизни, Васю отнесли в хату. Наташа стала оказывать ему первую помощь. Он долго не приходил в сознание. Татьяна ни на секунду не отходила от него. А когда комсорг открыл глаза и на его конопатом лице разлился робкий румянец, она впервые утерла слезы и, счастливая, улыбнулась.
– Спасибо тебе, Вася... Мой милый!..
– Зачем это, Татьяна Васильевна! - искренне удивился Камушкин. Он еще никак не мог понять, что же, собственно, произошло.