- Нет, господин, мне не нужно золота.
- Тогда что?
- Звание подсотника легиона. Мое жалованье...
- Хватит. Я понял, чего ты хочешь, и меня совершенно не волнует почему.
Гольд молчал, принимая решение. Он никогда не бросал слов на ветер.
- Такие звания присваиваю не я, а комендант гарнизона, - наконец сказал он. - Самое большее, что могу тебе обещать, выдвину тебя, как только освободится место.
- Этого достаточно, господин.
- Итак?
- Завтра ночью на вас и людей из тройки Лордоса будет нападение. Это Рбаль и его люди. Затем он намерен погнаться за Эгдехом.
- Ты уверен? Откуда сведения?
- Мы вместе составили план... Я и Рбаль.
- Кажется, вы с Рбалем друзья? - задумчиво спросил Гольд.
- Верно. Поэтому и прошу тебя, господин, сохранить ему жизнь.
- Не боишься мести?
- Надеюсь... что ты не расскажешь ему, господин...
Тишина. В темноте чувствовалось, как колеблется сотник.
- Я должен оставить его в живых? Чего ради?
- Прошу тебя, господин.
- И ты готов взамен отказаться от звания подсотника?
Тишина.
- Понятно. Значит, нет?
Тишина.
- Понятно. Если бы ты сказал "да", то получил бы и то и другое. Убирайся!
Солдат сидел неподвижно. Наконец, та же самая рука, что чуть раньше усадила его на землю, дала ему крепкого подзатыльника. Бельгон вскочил и исчез настолько быстро, насколько это было возможно. Словно растаял во тьме.
- Идем, Даг, - позвал Гольд.
На ощупь вышли из пещеры. Дождя снаружи не было, видимо, небо во время вечернего ливня исчерпало весь запас воды. Часовой дремал, притулившись к мокрой скале. Заслышав шаги, он вздрогнул, а разглядев, кто идет, резко выпрямился.
- Не докладывай, - походя бросил командир солдату и, обернувшись к Дагу, спросил: - Что скажешь?
- Ничего.
- Вообще ничего?
- Ничего, - повторил подсотник. - Помнишь? Я ведь предупреждал.
- Что предлагаешь?
- Без людей Эгдеха ждать рискованно. Нужно опередить нападение.
Гольд задумался.
- У нас никаких доказательств вины Рбаля, - наконец сказал он. - А он их наверняка потребует.
- Кого волнуют претензии покойника?
- Возможно, и никого, только вот я не хочу убить его просто так, за здорово живешь. Да и при чем здесь солдаты? Они могут принять его сторону, не разобравшись. Да и не дело для воина копаться в интригах. А если доносчик попросту врал? Мразь! Я самого себя презираю, что вообще стал его слушать.
- Да, но все-таки выслушал. К чему теперь огород городить? Выбора все равно нет. Пока будешь выжидать, Рбаль обязательно что-нибудь пронюхает. И тогда ударит первым. А утром уходит Эгдех.
- Я понимаю, что ты прав, Даг, хотя мне это не нравится. Как я могу убить своего же солдата? Рбаля надо взять под арест.
- Зачем тебе такая морока? Ему ничего не докажешь, придется потом освободить. Тогда-то он прирежет тебя без раздумий, тут же, на месте. Он сейчас готов на все.
- Может, и так.
- Ты слишком мягок, Гольд. Странно! Не могу к этому привыкнуть. Когда-то...
- Когда-то, - оборвал его воспоминания о былом сотник, покачал головой и добавил: - А что... что с ней? Как думаешь, она в этом замешана?
Иронической улыбки Даганадана он не заметил.
- Сомневаешься? Она - это сердце, душа всей игры.
- Нет, Даг, не может быть. Я знаю, что меня она ненавидит, но тебя-то за что? А солдат? Десять солдат, Даг, десять жизней.
- Как же ты наивен, Гольд. Во имя Шерни! Наивен, как и Рбаль! Это же все обман, иллюзия, Гольд.
- Иллюзия, говоришь? Я чувствую эту женщину, Даг. Может, потому что знаю ее дольше, чем ты. Она избалованна, никчемна, возможно, и пустоголова. Она привыкла к праздности, потому и склонна к ней, но извращенности в ней не ищи.
- Пусть так. Что произошло в конюшне? Скажи - ты и в самом деле хотел ее изнасиловать?
- Издеваешься, Даг? Она солгала.