Эрна зачала дитя от Невда, ибо надеялись они оба родить сына, который бы вечно царил над миром, победив холод, мрак и бесплодие. Но не так-то легко одолеть тёмные силы. И бог тьмы Танхаронн, приняв обличье Невда, проник к Эрне, и она зачала от него ещё одно дитя. А когда ей пришло время разрешиться от бремени, Невд сказал: "Бог, который сейчас родится, будет править миром!" Первым родился Линд, сын Танхаронна, дитя мрака и зла. Став коварным ещё во чреве матери, он сумел опередить своего доброго, светлого брата. Близнецы были очень похожи, и родители не сразу распознали тёмную, злую сущность первенца, а когда поняли, в чём дело, Невд сказал: "Хорошо. Он родился сразу после моих слов, и по праву первородства должен получить власть, но его власть не будет вечной. Эрин победит его и низвергнет в Нижний мир, а царство светлого бога продлится вечно". Вот почему сперва на Эрсе царили холод и мрак, и бились о камни холодные тёмные воды, то застывая в лёд, то вновь оттаивая, но всё равно оставаясь холодными и мёртвыми. Возмужав, Эрин одолел Танхаронна и вступил в борьбу со своим тёмным братом Линдом, что был порождением тьмы. Много больших циклов длилась эта борьба, и Эрину удалось-таки потеснить злого бога. Появились тепло, свет. Эрин создал всех тварей, вдохнув в них жизнь и разум. Но Линд упрям и коварен. Он окружил себя злыми демонами, и борьба продолжается. Она продолжается до сих пор и уже близится к концу. Уже близко царство света, справедливости и добра. Уже близка окончательная победа светлого бога, но мы, люди, творения его, должны поддержать его своей верой. Ибо если в нас одержит верх тёмное начало, мы погрузимся во мрак и погибнем. Если же мы будем чтить Эрина и внимать его слугам (а их устами с нами говорит бог), мы придём в царство света и добра, где все будут счастливы, где не будет бедняков. Это злой Линд, порождение мрака, разделил людей на богатых и бедных, на счастливых и несчастных, при этом возвысив и облагодетельствовав менее достойных, а более достойных унизив. Солнечный бог справедлив. Он светит всем. И всех желает видеть счастливыми. Он беспощаден только к тем, кто хочет быть счастливым за счёт других. Он беспощаден к тем, кто возвысил себя над другими. И мы тоже должны быть к таким беспощадны. Эрин уже низверг своего злого брата Линда, лишив его божественной силы и власти. Линд уже и не бог, а всего лишь злой демон, вроде тех харнов, что живут среди снегов и льда и могут вредить людям, когда те попадают в их владения. Линд — не бог, ибо нет бога, кроме Эрина, но злые демоны тоже достаточно сильны. И силу свою они черпают в нас, людях, если мы не можем противостоять им. Если мы забываем Эрина и называем богами тех, кто уже ими не является. Старые боги холода и мрака покинули нас, Эрин изгнал их из этого мира, но остались их порождения — злые демоны. И самые опасные из них — Линд и Арна. Бывший бог вод, дитя тьмы, и повелительница призраков, предвестница несчастий, которая вместе с Линдом устраивает наводнения и посылает болезни, губя людей.
— Но ведь вода поит нас и землю, даёт всему жизнь, рост, — сказал как-то Айнагуру один из учеников. — В Валлондоле столько озёр и рек, которые кормят нас рыбой. А в сухую погоду все ждут дождя. Так почему же водяные бо… демоны злые?
— Да, без воды мы не можем жить, — ответил Айнагур. — Так же, как мы не мыслим себе солнечный день без тени. А на смену дню всегда приходит тёмная ночь, чтобы мы могли отдохнуть. Свет и тьма, тепло и холод, добро и зло всегда рядом. Важно не дать мраку и злу восторжествовать. Эрин своей властью сохраняет равновесие в мире. Он посылает дождь, когда земля жаждет, но не позволяет этому дождю затопить весь мир. Он уходит на ночь и временно пускает в мир тьму, чтобы мы могли отдохнуть от трудов, но следит за тем, чтобы тьма не воцарилась навеки. А если восторжествуют силы зла, то холод и мрак навсегда повиснут над миром, воды разольются так, что затопят всё вокруг, и Эрса снова превратится в обитель холода, груду камней и льда, омываемых тёмными водами.
— Значит, некоторая доля зла всё-таки должна оставаться в мире, как должны оставаться тени, ночь и зимние холода? — спросил назойливый ученик. — Значит, совсем победить зло невозможно?
— И невозможно, и не стоит даже пытаться, — улыбнулся Айнагур. — Ведь мы должны быть беспощадны к врагам, а иногда и жестоки. Жестокость — зло, но необходимое. Главное — знать меру…
— Но мы же говорим людям, что царство Эрина — царство света, где нет места несправедливости и злу, а выходит, злу всё-таки место есть.
— Разве ты не знаешь, что людям нельзя говорить одну лишь правду? Правда — для мудрецов, а мудрых мало. У остальных должна быть вера. И готовность действовать на благо стране. А мы, абеллурги, должны направлять их действия. И мы должны знать, что говорить, а что нет.
— Значит, мы иногда должны обманывать…
— Ты для того и попал на третью ступень обучения, чтобы твои слова, сколько бы лжи они ни содержали, никому не казались обманом. Всё, что мы, абеллурги, делаем, мы делаем для блага людей. И если мы обманываем, то нашу ложь можно сравнить с ложью врача, который даёт больному лекарство, изготовленное из мочи вульха, но говорит, что это настойка из трав, иначе больной ещё чего доброго откажется принимать его и умрёт. Ты понял, что я имею в виду?
— Я всё понял, — кивнул юноша. — Абеллурги обманывают людей, чтобы заставить их что-то сделать. Народу очень долго внушали, что водяные боги — порождения тьмы и зла. И всё для того, чтобы люди поддержали абеллургов в войне с Линдорном… Врач обманывает больного, чтобы тот выпил лекарство и помог себе. Абеллурги обманывают народ, чтобы он сделал то, что нужно абеллургам, и помог им…
— А в конечном счёте и себе, — сказал Айнагур.
Юноша усмехнулся и промолчал.
В следующий раз этот же ученик заметил, что больно уж не соответствуют древние изображения богов воды их тёмной сущности. Их всегда считали и рисовали светлыми и прекрасными. И лирны всегда были самыми белокожими и светловолосыми из валлонов. А Линд — двойник Эрина, похожий на него, как отражение в зеркале.
— И бог тьмы Танхаронн, чтобы обмануть Эрну, принял образ светлого Невда, — промолвил Айнагур. — Тёмные силы маскируются и вводят нас в заблуждение. Не всегда стоит доверять светлому и прекрасному облику, ибо он может скрывать под собой тёмную сущность. Зло любит рядиться в светлые одежды.
— Да, — с улыбкой согласился ученик. — Как лжецы любят рядиться в одежды праведников.
Айнагур вскоре нашёл повод выгнать его из школы. А потом долго жалел, что не нашёл способ вообще от него избавиться. Этот юноша уехал из города и поселился в какой-то глухой деревушке Вириндорна, собрал вокруг себя единомышленников… Его рукописи ходили по всей стране. Гвардейцы абеллургов выискивали их и уничтожали. Нередко вместе с теми, у кого их находили. Этот человек, бывший ученик Айнагура, испортил ему немало крови. Впоследствии он старался обезвреживать таких вовремя. Пока не оперились.
Наука, которая уже было вышла из стен храмов, вернулась под контроль абеллургов. Введя для всех бесплатное образование ("Эрин, воплощение божественного разума, дарит свет своей мудрости всем"), абеллурги проводили очень строгий отбор в высшие школы. Те школы, которые готовили новых абеллургов. Способности у людей разные, с этим трудно спорить, поэтому народ не удивлялся, что столь немногие попадают в столичную высшую школу, а на третью ступень так вообще единицы. При отборе действительно учитывали способности, но и не только их… Надо знать, кого допускаешь к секретным знаниям. Чтобы потом не получилось как с тем юношей, которому всё же удалось стать взрослым мужчиной и в течение пятнадцати лет баламутить народ.
Немало хлопот причинила секта танаитов. Её учение, основанное на культе самого древнего бога и овеянное тайной, одно время будоражило умы по всей стране. Танаиты почитали владыку тьмы Танхаронна и говорили, что он породил всё, в том числе и свет. Они учили: сперва существовала Беспредельная Тьма и холодные воды — бог Танхаронн и богиня Лайна (Линла, Лилла). Правда, не все философы-танаиты персонифицировали воду, некоторые считали её изначально пассивным, стихийным началом. У танаитов тоже были разные школы. Сначала бог тьмы пребывал во сне, а потом открыл свой единственный глаз и породил свет. Луч света пронзил холодные воды, и в глубине их зародилась жизнь. Из воды поднялась земля, под действием тепла и влаги она покрылась растениями, потом появились звери и люди.
Айнагур объявил танаитов слугами тьмы. Их бросали в тюрьмы, казнили, но число сторонников этого учения, казалось, только росло. Правда, после того, как Айнагур предъявил людям своё последнее доказательство, любителей баламутить народ поубавилось. К тому же жизнь в стране помаленьку налаживалась. Работали бесплатные школы и лечебницы, зрелищ и прочих развлечений было хоть отбавляй. И всё потому, что богатства перестали лежать мёртвым грузом в подземельях высокомерных бездельников, возомнивших себя потомками богов, говорили люди. Хорошо, что их всех помели. Теперь, слава Эрину, каждый получает то, чего он достоин, и благодаря своим способностям можно подняться на самую высокую ступень власти. Только благодаря своим способностям и трудолюбию, а вовсе не потому, что ты знатного рода. Ведь мы живём в царстве разума, где всем доступны знания. И все мы молимся одному богу — Эрину, богу света, мудрости, справедливости и добра… Не все, конечно, так говорили, но никто и не возражал. Если не согласен, лучше промолчать — так безопаснее. Ведь беспощадность к слугам тьмы — та допустимая доля зла, которую Эрин охотно прощает своим подданным. А число подданных Эрина росло. Ещё бы — если в начале каждого цикла ты вновь и вновь убеждаешься в существовании бога. И его вечной юности.
Глава 11. Гнев богов.
Сейчас, сидя перед зеркалом в своей лаборатории в сантарийском Эриндорне, Айнагур вспоминал ту лабораторию, что была у него много лет назад в другом Эриндорне — столице Валлондола. Просторное помещение с окнами на юг. Из них открывался вид на Линдорн. В ясную погоду можно было даже разглядеть Белый замок. Вернее, то, что от него осталось после войны. Эстакада со всеми её постройками была разрушена. Остался только собственно замок, возведённый в глубокой древности на выступающей над озером скале. Все дворцы, дома и другие строения, принадлежавшие когда-то линдорнской знати, давно уже были заняты, а этот замок стоял, словно окаменевший исполин, который погрузился в тяжёлый, беспробудный сон с тех пор, как его покинули его законные хозяева. Он служил только им, потомкам Линда, и только они могли вернуть его к жизни. Больше всего Айнагуру хотелось разрушить его до основания, как будто, сделав это, можно было вычеркнуть из памяти и Белый замок, и всё, что с ним связано. На одном из советов Айнагур сказал, что позже разместит в замке лаборатории для естественнонаучных исследований. Его отремонтируют, оборудуют, но пока не до этого. Пусть стоит, кому он мешает… Больше этот вопрос не поднимался. Бывшая твердыня Линдорна возвышалась посреди озера, словно огромный белый призрак. На закате по стенам замка скользили красные тени. Айнагур помнил, как бились об эти стены кровавые волны, когда гвардейцы стреляли по воде. Лирны уходили из окружения… Все знали, как они могут уйти, если нет другого выхода. Кое-кто всё же ушёл и скрылся в горах, но остальные… Озеро Линд ещё долго плевалось кровавой пеной, но никто так и не увидел ни одного трупа. "Они превращаются в лирнов, в настоящих лирнов… И живут в воде", — вспомнил тогда Айнагур. И расхохотался так, что все посмотрели на него с испугом.
Линдорн пришлось вырезать почти полностью. Его жители оказались на редкость преданны своему лимнаргу, даже те, кто не мог похвастаться богатством. Впрочем, тут сроду никто не бедствовал. Ральда уже не было в этом мире. Давно. Он прожил всего двадцать два года. И ушёл. Стал лирном. Он где-то здесь. Он живёт в озере недалеко от Белого замка. Он снова мальчик-подросток с огромными, прозрачными глазами… Он резвится в голубой воде вместе со своими прелестными братьями и сёстрами. Или играет с килонами, катаясь на них верхом. Но над водой он может появляться только во время дождя. И то ненадолго. Люди удивлялись, что главный абеллург так боится ездить по воде, а если уж всё-таки приходится, плавает на больших судах и никогда не подходит к бортику. А однажды, когда по дороге в Рундорн пошёл дождь, правитель побледнел, заперся в каюте и до конца плавания сидел там, уронив голову на руки. Странно, — говорили люди. — Он ведь сам из рыбаков, вырос на острове. Ведь наш абеллург из народа. И только благодаря своим способностям поднялся на вершину власти… У него вообще много странностей. Он боится белых вульхов. Да-да! Кажется, в детстве его чуть не покусал белый вульх, так что у него это осталось… Ну, у великих людей всегда какие-то странности…
А однажды Айнагур случайно услышал разговор двух своих молодых помощников. Они были в одной из комнат его большой лаборатории и не подозревали, что абеллург за стеной.
— А правда, что ан-абеллург в детстве дружил с младшим братом линдорнского правителя? Того, что свергли потом…
— Да вроде правда.
— А ведь он был из бедной семьи. И дружил… Ещё говорят, эти лирны были высокомерными…
— Так они и были высокомерными. И они его, говорят, там здорово обидели. Этот младший сынок лимнарга со своей красоткой. Я точно не знаю, что там у них вышло, но знаешь… Аристократы они и есть. Вроде и любезны с тобой, а всё равно когда-нибудь дадут понять…
"Да, — думал Айнагур. — Они меня обидели. Они оскорбили меня. А я не из тех, кто прощает обиды. Они сами во всём виноваты. Сами!"
У Ральда остался сын. Он спасся и ушёл в горы вместе с другими, кто уцелел в этой бойне. Айнагур на время потерял их след. Лет через десять он узнал, где скрываются последние из потомков Линда. Кое-кто ему был нужен. Остальных он велел уничтожить.
Айнагур часто подходил к окну и смотрел на смутно белеющий вдали замок. Он понимал, что ведёт себя, как глупое животное, которое всё чешет и чешет больной бок вместо того, чтобы оставить его в покое. Он даже установил у окна трубу с увеличительным стеклом, и замок можно было разглядеть так, как будто смотришь на него с пригорка на острове Милд.
В тот вечер, когда все в Валлондоле ждали снега, Айнагур сидел в своей лаборатории напротив окна. Он знал, что стоит ему немного приподняться, и он увидит бывшую твердыню Линдорна, которую ещё не поглотили наступающие сумерки. Он устал от воспоминаний и больше всего хотел, чтобы поскорее наступила Великая Ночь, поскорее пролетели эти два последних зимних хельма. И поскорее начался новый цикл — следующее действие придуманного им спектакля, похожее на все предыдущие действия… Нет. Какой-то голос вкрадчиво шептал ему, что следующее действие не будет похоже на те… А может, его вообще не будет?
За окном набухали тяжёлые тучи. Над Валлондолом повисла тревога. Что-то должно было случиться. А Айнагур так устал, что не мог и пальцем шевельнуть. Хотелось только одного — забыться. Но воспоминания о детстве настигли его и во сне.
Он катался на лезвиях возле Белого замка. Лёд был прозрачный и чистый, замок отражался в нём, как в зеркале. Айнагур ждал Ральда, а того всё не было. И вдруг Айнагур его увидел. Ральд смотрел на него снизу, сквозь прозрачную толщу льда. Лирны же могут плавать подо льдом. У них даже зимой проводятся состязания — кто быстрей проплывёт от одной проруби до другой… Ральд смотрел сквозь лёд светлым невидящим взглядом, и Айнагура пугало его застывшее бледное лицо. Ральд был мёртв. Айнагур кинулся прочь — от этого мёртвого лица, от Белого замка. Но замок преследовал его. Айнагур бежал изо всех сил, но величественное белое отражение словно скользило по льду, оставаясь у него перед глазами. Потом замок расколола огромная трещина, и он начал расползаться, разваливаться на куски… Да это же треснул лёд под ногами Айнагура! Он тонул, хватаясь за острые осколки, прекрасно понимая, что сейчас никто не придёт ему на помощь. "Не хочу, не хочу!" — задыхался он, глотая холодную воду. А потом вдруг заметил, что барахтается в кровавой пене, и лёд вокруг покраснел от крови… Он всё же выплыл. И выбрался на бортик западной террасы, что пологими ступенями спускалась в открытый бассейн. Льда больше не было, но Айнагур дрожал от холода. Ветер гнал с озера волны. Они с шумом разбивались о статую юного лирна, сидящего верхом на килоне, заливали широкие скамьи и, ударившись о колонны, отступали прочь. Потом накатывали снова, становились всё больше и больше, ломали цветы и зелень в изящных каменных вазонах, и крупные белые лепестки вперемешку с листьями плавали в воде, отражаясь в зеркальных колоннах… Террасу давно уже затопило, а волны всё росли и росли, и Айнагур понял, что скоро он погибнет. Ему не выплыть, и одна из этих волн разобьёт его о стену или о колонну. И только статуя мальчика на килоне не тонула. Она по-прежнему красовалась над водой, как будто поднимаясь всё выше и выше…
— Ральд, помоги! — стонал Айнагур, теряя силы. — Я всегда верил в твою божественность… Ты единственный бог, которому я всегда молился и молюсь! Ведь я же всех заставил молиться тебе! Тебе, только тебе… Неужели ты этого не понял? Ральд…
Холодная вода ударила ему в лицо, он начал захлёбываться и проснулся. Какое-то время он сидел, дико озираясь и тяжело дыша, а ледяные струи били его по лицу. В распахнутое окно врывался дождь, и на полу уже была целая лужа. Дождь, видимо, начался недавно, но усиливался с каждым мгновением. И вскоре Айнагуру показалось, что он со всех сторон окружён плотной, непроницаемой стеной ливня, шумевшего так, что закладывало уши. Дождались снега, называется… Но по-настоящему он испугался, когда в просвете между поредевшими тучами увидел Арну. Она была раз в пять больше обычного! Айнагур знал, чем это грозит, а тут ещё ливень… Он никогда в жизни такого не видел — как будто небеса обрушились на землю. Если дождь не утихнет в ближайшее время, разразится ужасное бедствие.
А дождь всё лил и лил. И бледная Арна торжествующе смотрела с высоты, пугая всех своими необычными размерами.
"Арна даст знак, — вспомнил Айнагур. — Лирны уходят под дождём… Мы уйдём отсюда… Всё когда-нибудь кончается"… Так вот оно что! Арна даст знак! Лирны уходят… А что же будет с нами?"
Бедствие не заставило себя долго ждать. Вскоре уровень воды в озёрах поднялся настолько, что заволновались даже жители возвышенностей. Несколько селений уже было затоплено, а замки Рундорна стояли по колено в воде. Когда дождь немного утих, люди воспрянули духом, но вода всё прибывала и прибывала, с гор хлынули растаявшие снега, а бледная Арна, нависшая над Валлондолом, казалась такой огромной, что внушала всем ужас. Вот уже окрестности Эриндорна скрылись под водой, мутные потоки несли трупы людей, животных, утварь, обломки домов. Уцелевшие собрались в городе. Эриндорн стоял на самом возвышенном месте и никогда не страдал от наводнений, но теперь вода подбиралась и к его стенам.
— Эрин, помоги! — молились люди, но маленький солнечный диск тускло и безучастно светился в небе рядом с огромной торжествующей Арной.
Власти во главе с Айнагуром организовывали спасательные работы. Вместительные суда курсировали между Эридорном, чудом сохранившимися островками суши и уныло торчащими над водой башнями замков, где ждали помощи те, кому удалось уцелеть.
Белый замок ушёл под воду примерно наполовину, но там никто не ждал помощи. Сейчас там никого и не было, но потомки Линда вообще никогда не просили о помощи. Ни у кого. Они только сами помогали. Скольких они спасали во время наводнений… Ещё бы люди не верили в их божественное происхождение!
Вода больше не прибывала, но Айнагура уже волновало другое. Желтовато-серый дымок на горизонте с самого утра привлекал его внимание. Вулкан Кармангор. Огнедышащий слуга Маррона, который пытался восстать против своего господина и был превращён за это в гору. Но огонь его остался с ним. Однажды он уже вырвался наружу. Это было давно — почти тысячу лет тому назад. Вместе с огнём из пасти великана вылетали огромные каменные глыбы, которые разрушали всё вокруг, и горячий пепел, отравивший посевы и воду в озёрах. Валлоны знали — вулкан показал далеко не всё, на что он способен. "Когда-нибудь он опять проснётся, — говорил дед. — И разразится бедствие, какого ещё свет не видывал. И только потом погаснет и успокоится навеки". — "Откуда ты это знаешь?" — спросил Айнагур. — "Так сказал человек, давший тебе имя". — "Чёрный абеллург?" — «Да». — "А когда это случится? Ты не спросил?" — "Спросил. Он ответил: "Когда бы это ни случилось, нам этому не помешать".
"Только этого сейчас и не хватало", — думал Айнагур вечером, глядя из окна своей лаборатории на сверкающую в лунном свете водную гладь, по которой плыли к Эриндорну суда — спасательные работы продолжались. В наступающих сумерках мигали огни. Солнце уходило. И не на одну ночь. Наступала Великая Ночь.
Айнагур вспомнил об одном деле и уже хотел было отойти от окна, но тут произошло то, чего он совершенно не ожидал. Только что спокойная поверхность воды вдруг вспучилась. Одна из лодок попала в водоворот и перевернулась, но крики пострадавших потонули в оглушительном вопле ужаса, который охватил, наверное, весь Эриндорн. Вода разверзлась, и огромная волна ударила в городскую стену. Земля покачнулась. Айнагур едва удержался на ногах. Что-то посыпалось ему на голову. Всё вокруг заполнили страшный грохот и треск, а крики слились в сплошной, несмолкаемый вой. Несмотря на весь этот ужас, Айнагур думал об одном — лаборатория! Его работа! Тут будто кто-то напал на него сверху, больно ударив в висок… Лампа. Она отвалилась вместе с куском потолка. По щеке заструилось что-то тёплое, попало в рот… Теряя сознание, он схватился за подставку увеличительного прибора — тот был ввинчен в пол и не упал. От следующего толчка Айнагур ударился головой о прибор и замер, прижавшись лицом к его стеклу. И кошмар, который творился за окном, приблизился к нему, захлестнул, поглотил его… Прямо перед ним разверзлась чёрная бездна, похожая на длинный коридор между двумя огромными стенами воды, куда один за другим опрокидывались корабли. И ещё он увидел замок Линд. Во время наводнения его скрыло почти наполовину. Теперь вода расступилась, и он на какое-то мгновение предстал перед взором Айнагура — самый красивый замок Валлондола, белый, весь устремлённый ввысь множеством шпилей и высоких стрельчатых башен, словно пытающийся вырваться из бездны. Потом чёрная трещина перерезала здание пополам… Ещё одна, ещё… Белые башни покосились, и замок стал медленно оседать во мрак, разваливаясь на части, как игрушечный домик. Вода сомкнулась над ним, и кровавая пена застлала глаза Айнагура. Он и не надеялся прийти в себя. Мир вокруг него рушился, пол качался под ногами, а в ушах стоял оглушительный треск. Единственное, о чём он сейчас мечтал, так это чтобы его убило сразу. Чтобы не лежать и не мучиться, если придавит стеной или какой-нибудь балкой.
Однако сознание вернулось и довольно быстро. Пол больше не качался. Грохот стих, только гул множества голосов по-прежнему оглашал разрушенный город. Уцелела лишь центральная часть — дворец бога и ещё десятка два больших зданий. Остальное лежало в развалинах. Руины бывшего Города Солнца уныло возвышались посреди бескрайних тёмных вод; грязные, пенистые волны носили трупы, обломки домов, деревья… Картина была ужасная, но ещё больше Айнагура пугало другое. Сумерки сгущались с каждым мгновением — Владыка тьмы вступал в свои права.
— Эрин, не уходи! Не покидай нас, Эрин!!
Вопли и рыдания слились в сплошной гул, в тёмно-синем небе тускло горела злобная Арна, и, глядя на восток, Айнагур понимал — бедствия ещё не закончились. Небо над горами было не таким, как везде. Оно было серым и мутным. Эта зыбкая муть, подобно туману, постепенно заволакивала всё вокруг, приближаясь к Эриндорну — ветер дул в сторону города, вернее, его руин. Айнагур уже видел слабые розоватые вспышки, то и дело освещавшие вершины гор. Скоро на Эриндорн обрушатся массы раскалённого пепла. Надо узнать, сколько осталось целых судов и как скоро можно починить поломанные. Следует плыть на мыс Корн, а оттуда идти в горы — той дорогой, что ходила экспедиция, которую он осенью посылал в южные земли. Теперь надо уходить туда всем. Точнее, всем, кто уцелел, а таких осталось мало. Не идти же в северные леса к людоедам-варнам. Надо только успокоить народ. Уговорить людей потерпеть ещё немного, зато потом они до конца дней своих будут жить в обетованной земле, которая родит урожай чуть ли не каждый хельм. Главное, что лаборатория уцелела. Работа Айнагура не пострадала. Теперь основная задача — всё это осторожно доставить на мыс Корн, а потом туда, на юг, в страну, где живут дикари, которые делают великолепную посуду, украшения и строят роскошные дворцы, но до сих пор стреляют из луков. Чем ниже разум, тем больше веры. Наверное, не так уж и трудно заставить их признать Эрина, там ведь тоже много солнцепоклонников…
Страшный шум внизу прервал размышления Айнагура. Дверь в лабораторию распахнулась.
— Ан-абеллург! Народ просит бога! — кричал запыхавшийся слуга. — Они разнесут дворец… Они уже убили двух абеллургов!