- Просто жить?
- Не просто, а на всю катушку. Брать от жизни все, чего пожелаю, и, в отличие от некоторых, не целовать начальство в зад.
Никита вскинулся.
- А как?! - закричал он - Обнося богатенькие хатки? Помогая делягам половинить закрома Родины? Этак, знаешь ли, тебя скоренько научат скромности в желаниях.
- То есть?
- То есть загремишь так, что никакие дяди Коне отмажут.
- Что это ты, братец, вдруг так забеспокоился? Боишься, как бы сестра тебе анкетку не попортила? А ты не боись - в мои планы такие варианты не входят. Только вот желательно, чтобы ты свои умозаключения о моей деятельности держал при себе.
- Не дурак, тебе одной и говорю.
- А раз не дурак, то и ладно. - Таня плеснула себе и Никите не успевшего потеплеть вермута. - Чтоб все у нас хорошо было... Слушай, у тебя там по случаю моего приезда ничего пожевать не заготовлено?
Оказалось, что заготовлено. Нашлась и жареная курица в духовке, и грибной салат, и баночка икры - и еще штоф "Фрателли Герчи". Под это-то хозяйство Таня и изложила братцу свое предложение, ради которого собиралась сегодня же специально выехать к нему в Москву. Но вот не понадобилось.
А предложение это было следствием очередного Таниного экспромта, сыгранного непосредственно в круизе. Еще на паспортном контроле в одесском пассажирском порту Таня заметила одно знакомое лицо. Этот кряжистый чернокудрый мужичок с гордым именем Архимед несколько раз приезжал на ранчо вместе с Шеровым и относился к числу людей, наиболее приближенных к Вадиму Ахметовичу. Своего рода телохранитель, но и не только - Шеров нередко уединялся с ним в кабинете и обсуждал, судя по всему, вопросы довольно важные. Она тогда направилась было к Архимеду через весь зал, но тот как бы между делом отсигналил ей: мы пока незнакомы.
Не успел скрыться за бортом родной берег, как к Тане начал клеиться довольно странный субъект - круглый, розовый, лысый дядечка лет сорока в темных очках и шикарном белом костюме. Дядечка благоухал коньяком, но кобелировал относительно интеллигентно, и Таня не стала посылать его куда подальше, а от нечего делать приняла его приглашение выпить по коктейлю в баре "Александра Пушкина". За коктейлем они разговорились. Таня узнала, что зовут этого мурзика Максимилианом, что его покойный папа был выдающимся архитектором, лауреатом множества премий, а сам Максимилиан работает в одном серьезном учреждении, из тех, чьи названия не произносят вслух. Последним словам, произнесенным театральным шепотом и с многозначительной оглядкой, Таня позволила себе не поверить - с работниками подобных учреждений она сталкивалась по работе в "Интуристе" и неплохо изучила их повадки. Максимилиан просто набивал себе цену. За вторым коктейлем последовал третий, а потом Максимилиан заказал целую бутылку экспортной водки и шампанского для отказавшейся от водки Тани. Закончились эти посиделки тем, что Максимилиана еще за час до ужина пришлось отволочь в каюту, и в этот вечер он был уже не боец.
Таня сама не сумела бы сказать, что побудило ее продолжить это малоинтересное знакомство, но когда на второй день зеленый и дрожащий всем телом Максимилиан выполз к обеду и начал бубнить что-то невразумительное насчет морской болезни, она ответила неотразимой улыбкой, предложила ему место за ее столиком и угостила джином с грейпфрутовым соком. К вечеру он опять накачался в лежку. На следующее утро, загорая в шезлонге около бассейна, Таня услышала, как Максимилиан противно канючит выпивку у красавца бармена, коротавшего нерабочие часы под ласковым черноморским солнышком. Бармен лениво и презрительно отбрехивался, а потом пожал загорелыми плечами и Молча нырнул в бассейн. Таня выждала, когда Максимилиан, помаявшись вволю и так и не заметив ее, сокрушенно вздохнул и отправился несолоно хлебавши вниз. Таня, не особо спеша, догнала его, увлекла в свою каюту и налила стаканчик из своих запасов. Благодарность Максимилиана не знала границ, однако вскорости он запросил еще. Таня ласково и твердо отказала, смягчив отказ напоминанием, что бар открывается через каких-то полчаса. По Варне они бродили под руку и заглянули не в один кабачок... Только через неделю Таня поняла, почему ее безошибочная интуиция подвигла ее возжахаться с этим деятелем. После дневной экскурсии по Неаполю их отвезли полюбоваться на шикарное, переливающееся неоном казино, подарили по красивой фишке и провели по игорному залу. Туристы блуждали между столами с изумленно открытыми ртами. Кое-кто набрался смелости и сделал ставку на рулетке. Впрочем, выиграла только одна толстая тетя, ненароком поставившая на "нечет". Максимилиан же замер у стола с "трант-э-карант" и, напряженно шевеля губами, следил за картами, веером вылетающими из ловких рук крупье. Лицо его сказало Тане все, что нужно было знать.
На теплоходе она не дала Максимилиану наклюкаться в баре, а, прихватив его вместе с бутылкой, отправилась на палубу. В умело направляемой Таней неспешной беседе под звездами он поведал ей о своей роковой страсти, стоившей ему семьи, карьеры (с папиной протекции он начал трудовой путь заместителем директора Дома архитектора, ныне же является многолетним безработным, не попадающим под статью о тунеядстве только благодаря корочкам творческого союза), друзей, здоровья. От богатого наследства осталась только двухэтажная родительская дача в "боярской слободе", что в сорока километрах от Москвы на Можайском направлении - все остальное давно спущено в карты или пропито с горя из-за проигрышей. За карточные долги ушла и шикарная папина квартира на Воробьевых горах, а в круиз Максимилиан отправился на самый остаточек денег, полученных за обмен этой квартиры на блочную одиночку в Кузьминках.
Этот жалостный рассказ настолько растрогал самого рассказчика, что он закончил его рыданиями на Танином плече. Нашептывая ему что-то ласковое, Таня отвела его в каюту и уложила баиньки, а сама вернулась на палубу, чтобы подумать на свежем воздухе... Около полуночи она постучалась в каюту Архимеда.
Туристам из СССР повезло: первые капли по-южному основательного летнего дождика застали их уже у трапа теплохода, так что прогулка по Ла-Валетте, главному средиземноморскому оплоту тамплиеров, не омрачилась ничем. Усталые туристы с большим аппетитом пообедали, а потом кто разбрелся по каютам подремать под музыку дождя, кто перешел в салон - почитать, поболтать, покатать шары на бильярде. Максимилиан радостно занялся лечением абстинентного синдрома - утром Таня не позволила ему ни капли. Таня сидела напротив, потягивая через соломинку лимонад. Когда Максимилиан вернулся с четвертой порцией, он увидел в ее руках карты: Таня раскладывала пасьянс. Стакан в его руках задрожал, и он поспешно поставил коктейль на столик.
- Это у тебя что? - задал он поразительно умный вопрос.
- Картишки. Пасьянс раскладываю от не фиг делать... На палубу не выйдешь, читать неохота, кино только в шесть... Может, в дурачка перекинемся? Я правда, в дурака не очень люблю.
- А во что любишь? - сдавленным голосом спросил он.
- Где хоть немного головой работать надо. Преферанс, на худой конец, кинг. В бридж давно научиться мечтаю. Поучишь?
- Я... я не играю в бридж.
- Какой же ты картежник после этого?
В глазах Максимилиана проступило страдание. "Только бы не расплакался, как вчера", - подумала Таня.
- Ну... я... у нас больше в азартные играют. Банчок там, храп, три листика, девятка...
- Это без меня, - сказала Таня и начала складывать карты.
- Погоди, погоди, в преферанс-то я играю...
- Что ж, тогда неси бумагу. Ручка у меня есть.
- Как, "гусарика"? - разочарованно спросил Максимилиан. - Давай пригласим кого-нибудь.
- Клич, что ли, кликнуть? - с усмешкой спросила Таня. - Начнем вдвоем, а там желающие найдутся... Ну что, "ленинградку"? По сколько? Только я на крутые деньги не играю, но и бесплатно не хочу: оба зарываться будем и игра некрасивая пойдет.
- По гривенничку за вист? - с надеждой спросил он.
- По пятачку, но с темными.
- Сдавай...
Первым к ним подошел Саша, знакомый стюард.
- Вообще-то в салоне в азартные игры не полагается, - сказал он, убирая со столика пустые бокалы,
- Так то азартные, а у нас коммерческая, -сказала Таня, показывая на пульку, нарисованнуюо на листочке. - Тогда уж скорее бильярд надо было убрать. Лучше присаживайся, третьим будешь.
- Я на работе, - с явным сожалением сказал он. - Но вы играйте, пока моя смена.
За картами Максимилиан совершенно преобразился - глаза заблестели, движения сделались проворными и точными. Колоду он тасовал и внахлест, и ленточкой, и веером, лишь немного уступая в ловкости крупье из неапольского казино. Таня довольно быстро выпала в минус и внутренне приуныла - катает парнишка умело, как бы ее затея боком не вышла.
- А, Танечка, Максимилиан, никак пульку пишете?
Это спросил Архимед, неспешно подошедший к ним с чашкой кофе в руке. С ними он, как и было условлено ночью, "познакомился" во время выхода на мальтийский берег.
- Продуваюсь в пух, - шутливо посетовала Таня.
- А что, может, и мне стариной тряхнуть, пока погода нелетная. Приглашаете?
Максимилиан энергично кивнул, почуяв настоящего партнера. Таня пожала плечами.
- Ну, если деньги карман жгут. Это настоящий монстр, предупреждаю.
- Однова живем. - Архимед махнул рукой и сел на свободное место. Максимилиан перевернул листочек и начал чертить пульку на троих. Таня остановила его.
- Ты посчитай. Раз уж проигралась, надо платить. Я настаиваю.
Максимилиан послушно посчитал. Танин проигрыш составил пять рублей восемьдесят копеек. Она Достала кошелек, подошла к бару и вернулась с тремя "флипами" - легкими пенными коктейлями.
- Я правильно распорядилась проигрышем? - обратилась она к Максимилиану.
- А? Да-да, идеально...- рассеянно произнес он, тасуя карты, и обратился к Архимеду: - Мы до вас по пятачку играли. Вы как?
- Однако! - Архимед почесал в затылке. - Ну ладно, сдавайте.