Павел молчал.
- Ладно, кое-что расскажу. Мы были друг с другом откровенны, и я многое поняла. Варя - человек искренний, порывистый, эмоциональный. Она любит тебя без памяти и ждет такой же самозабвенной любви. Ей будет очень трудно с тобой - не из-за тебя, а из-за той жизни, в которую ей придется с тобой погрузиться. Твой город, твоя работа, твоя семья, круг друзей, интересов. Новый, чужой мир, в котором ей совершенно не на кого опереться, кроме тебя. К тому, что ждет ее, она совсем не готова - у нее другой жизненный опыт, хотя и немалый, другое воспитание... Знаешь, если на твоем месте был бы кто-нибудь другой, я сказала бы, что тебе придется как минимум несколько лет жизни посвятить ей одной - и ее детям, конечно - и начисто забыть обо всем остальном. Но я знаю тебя, ты умный и сильный, тебя хватит на все - и на нее, и на детей, и на плодотворную работу. Так что дерзай, Чернов, с Богом. И знай: если что, я рядом, можешь во всем на меня положиться.
- Спасибо, Таня, - серьезно сказал Павел.
- Не за что, Большой Брат... Засим пока, и поспеши, а то останешься голодным.
Таня приблизилась к нему, чмокнула в щеку и устремилась к дверям. В проеме она остановилась, развернулась, расстегнула сумочку, достала из нее что-то и выставила вперед руку.
В ее руке сверкнул голубой алмаз. Одна его грань поймала луч света из окошка, усилила его и бросила на лицо Павла. Он зажмурился.
- Я всегда с тобой, - услышал он шепот Тани и раскрыл глаза. Он был один.
Таня не спеша шла по длинному коридору желтого трехэтажного здания, расположенного на проспекте Ленина, на площади, как звали ее местные, Ослиных ушей, и внимательно смотрела на таблички на внушительного вида дверях. Сюда, в республиканское министерство внутренних дел, она проникла, воспользовавшись одним из удостоверений, которыми некоторое время назад снабдил ее Шеров. Все они имели вид внушительный и официальный, что и неудивительно - почти все кси-вочки оформлены на подлинных бланках и снабжены подлинными печатями, а некоторые были настоящими во всех отношениях. Так, за столь впечатлившее Павла весной в театре удостоверение референта областного Управления культуры Таня даже ездила расписываться в какой-то синей ведомости. В принципе, в эти коридоры она могла бы без труда проникнуть тем же манером, что и на совминовскую дачу: еще один звоночек некоему сильно ответственному работнику и получай аудиенцию хоть у самого министра. Но по трезвому размышлению Таня решила в данном случае связями не пользоваться. Чем меньше народу будет осведомлено о ее визите в МВД, тем лучше. Неровен час, дойдет до Черновых-старших, а через них и до Павла. Не дело. К тому же, очень хотелось в очередной раз попробовать себя в сольной программе...
К несчастью, вывешенные на дверях фамилии высоких милицейских начальников были исключительно таджикские, во всяком случае, азиатские. Ей казалось, что этим мужчинам генетически свойственно восприятие женщины как существа неполноценного и серьезного отношения не заслуживающего. Сегодня такое восприятие, иногда весьма выгодное, было бы не совсем кстати. Ее должны принять всерьез.
Она остановилась было у дубовой двери с надписью "Второе управление. Зам. начальника полковник Новиков И. X.", но прочла инициалы и призадумалась. Может быть, Иван Харитонович, а может Ильхом Хосроевич. Кто их тут разберет? Зато начальник третьего отдела - Пиндюренко Т. Т. - подобных сомнений не вызывал, и Таня решительно вошла в приемную.
Там было довольно просторно и солидно - хрустальная люстра, черные кожаные диванчики с гнутыми спинками, внушительный стол секретаря - молодого круглолицего таджика с погонами лейтенанта. Быстрым деловитым шагом Таня подошла к самому столу, достала из кармашка сумки удостоверение и сунула его под нос удивленно привставшему молодому человеку.
- Татьяна Захаржевская, "Известия", - четко проговорила она. - Небольшое интервью с товарищем полковником для очерка "Будни милиции".
Лейтенант сглотнул, вернул удостоверение Тане, исчез за дверью. Оттуда донесся хриплый голос:
- Да, что такое?..
Больше всего полковник Пиндюренко походил на прыщ - маленький, тугой, красный и раздражительный. Даже не посмотрев на Таню, он сердито бросил: "Вам что, гражданочка?" - и тут же вновь засунул круглый нос в раскрытую на его столе папку.
Таня села в кресло, не ожидая приглашения, открыла сумку и вынула оттуда японский диктофон (удачно приобретенный час назад в комиссионном отделе торгового центра "Садбарг") .
- Татьяна Захаржевская из "Известий". Товарищ полковник, будьте любезны несколько слов для центральной прессы о героической работе милиции Таджикистана...
Полковник поднял голову, среагировав, скорее всего, на словосочетание "центральная пресса".
- "Известия"? - переспросил он. - А это что будет?
Реакция на ее корочки была здесь, как правило, довольно острой. Народ начинал суетиться, чего-то пугаться. Да тут кого угодно на колени посадишь.
Во шугаются!
- Серия очерков "Будни милиции". Планируется опубликовать серию репортажей из всех пятнадцати республик. В корпункте порекомендовали обратиться к вам...
- А с начальством согласовано?
- С нашим - да. С вашим не успела. Но здесь едва ли возникнут проблемы материал предполагается бодрый, позитивный, имеющий воспитательное значение.
- Да? - с легким сомнением спросил он. - И что вы хотите?
- Что-нибудь яркое, героическое. Вот недавно у нас прошел материал, как сержант Садыков, рискуя жизнью, вытащил девочку из Гиссарского канала. - Эту историю она вычитала сегодня утром в санатории, листая подшивку "Вечернего Душанбе".
- Что, неужели и в столице про нашего Садыкова писали? - заметно оживился полковник.
- Да, небольшая, правда, заметочка. Я не сообразила вырезку захватить. Завтра принесу, если найду. А нет - перешлю вам из Москвы вместе с сегодняшними материалами на согласование.
При слове "согласование" Пиндюренко важно кивнул головой. Таня показала на диктофон и нажала кнопку.
- Что ли, уже начали? - спросил полковник, завороженно глядя на вращающуюся кассету.
- Я потом все перепечатаю, подправлю, - успокоила Таня. - Итак, наш собеседник - один из руководителей МВД республики полковник Пиндюренко...
Она вопросительно взглянула на полковника.
Тот не сразу, но понял, и представился:
- Тарас Тимофеевич.
- Тарас Тимофеевич, расскажите, пожалуйста, нашим читателям о наиболее ярких и памятных страницах героических будней работников правопорядка республики.
- Наша служба, как говорится, и опасна и трудна, - начал полковник с явно заготовленной фразы, запнулся и трагическим шепотом произнес: - Можно снова?
Таня улыбнулась.
- Разумеется, Тарас Тимофеевич. Если вас диктофон смущает, я могу убрать и записать от руки. Только так долго будет и неудобно.
Полковник поднялся, обошел стол и, посматривая на Таню, крикнул:
- Myмин, два чая! И конфет из большой коробки в вазочку положи... Знаете, а может быть мы так сделаем: наметим сейчас круг вопросов, я распоряжусь поднять самые интересные материалы, просмотрю, скомпоную, а вечером, по прохладе, запишем... Вы где остановились?
"Вот это разговор!" - обрадовалась про себя Таня, а вслух, демонстрируя знание местных реалий, сказала:
- Дача Совмина. Полковник тихо присвистнул.
- Неплохо. Но наша министерская база отдыха не хуже, хоть и подальше. Розарий, знаете, павлины...
Сам-то хвост распушил, не хуже павлина, отметила Таня и как бы в задумчивости проговорила:
- Но нам понадобится помещение для работы.
- Это будет, - совсем обрадовался полковник и шумно отхлебнул крепкого чая. - Будет обязательно. Вы к восемнадцати ноль-ноль к главному входу подходите. Я "Волгу" подгоню...
- Приду, - пообещала Таня. - Только вы про материалы не забудьте. И я прошу вас посмотреть, что у вас есть на Гречук. Варвару Казимировну Гречу к.
Пиндюренко замер. Прикинул по документам и резонно заметил:
- Ты не корреспондентка. Myмин!