— Сейчас я спущу собаку! — пообещал Лисипицин.
— Тридцать процентов! — взмолился Эдик.
— Вон! — холодно повторил Лисипицин, указав бандитам на дверь.
— Сорок! — едва не плача от жадности, простонал Эдик.
Лисипицин ненадолго задумался.
— Семьдесят! — твердо заявил он, не спуская с братков глаз.
— Что?! Это грабеж! Это… это… — Эдик не находил слов.
Некоторое время он беззвучно шевелил губами, под конец схватился за сердце и, с трудом ворочая языком, проговорил:
— Пятьдесят!
— Семьдесят! — упрямо повторил Лисипицин. — Иначе потрудитесь очистить помещение.
— Очистим без проблем! — подал голос Толян. — Это в легкую! У тебя тут и мусора немного. А что, прям сейчас?..
— Заткнись, идиот! — рявкнул шеф и тяжело кивнул головой:
— Согласен!
Лисипицин сел и снова застучал пальцами по столу, испытующе глядя на парней.
— Только, чур, не светиться! Вы у кого остановились?
— У Маланьи, — с дрожью в голосе сказал Эдик.
— Это хорошо, — кивнул Лисипицин. — У Маланьи не попляшешь.
— Она… петуха четвероногого держит! — неожиданно пожаловался Эдик и провел рукой по черепу.
Лисипицин еле заметно усмехнулся.
— Знаю, — сказал он. — Считай, что вам еще повезло. Она бабка нормальная, в чужие дела не суется, но и разгуляться не даст.
— Ох не даст! — горестно покачал головой Серый.
— А ты вообще молчи, — нахмурился Эдик. — Тебе слова не давали. Кормит она… неважно. Что свинье, то и себе.
— Ты хотел сказать — вам! — засмеялся Лисипицин. — С нее станется! Жадная она, но для нашего дела — самое то! Я с ней поговорю. А пока — терпите. И вообще… Вам надо сказаться дачниками. Мол, приехали к тетке отдохнуть. Ну это я беру на себя. Самое главное — ведите себя мирно, тихо. Вы, я вижу, уже и подраться успели, в грязи где-то извалялись… непорядок.
— Мы не хотели, — проворчал Эдик. — Откуда мы знали, что у вас село сумасшедшее?
— Не сумасшедшее, а необычное, — поправил его Лисипицин. — Ну да это ничего. Скоро привыкнете. Только мой вам совет: с главным механиком не заедайтесь, у него робот живет, Гаврила… — Тут взгляд Лисипицина подернулся темной болотной ряской, а руки невольно потянулись к затылку. — Он все время с палкой ходит и дерется больно…
— Ладно, учтем! — кивнул Эдик. — Когда начнем операцию?
— Экие вы шустрые, — сморщился Лисипицин. — Сначала все обкумекаем, а потом решим. Проблема в заводе. Тут подход нужен. Опять же, обезьян проклятый на крыше живет.
— Это тот, который огрызками пуляется?
— А что, уже познакомились? — хмыкнул Лисипицин. — Да, есть такое дело. Может и кирпичом зазвездить! — И он снова притронулся к своей макушке.
«Тоже, видать, доставалось! — злорадно подумал Эдик. — Так ему и надо! Не мне же одному!»
— Так это обезьян? — изумился Серый. — То-то я вижу, больно рожа знакомая!
Лисипицин критически посмотрел на парня и неожиданно спросил:
— А что у тебя с шеей?
— Ничего! — испугался Серый. — А чего?
— Такой шеи не бывает, — твердо заявил Лисипицин. — Значит, уже успели вытянуть.
— Это ему ведьма пролетная бадью на уши надела, — оскалился Толян. — А когда бадью стаскивали, шея-то и подлиннела!
— Укоротить бы ее тебе, — зловеще произнес Лисипицин, — чтобы в глаза не бросалась, — тут же поправился он. — Но это дело наживное. Есть тут у нас один хирург. Правда, бывший, его за пьянство выгнали. Но руки — золотые! Я с ним поговорю. Будешь человеком. А так ведь жираф, да и только! Как домой-то вернешься?
На глазах у Серого выступили слезы. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Эдик опередил его:
— Не бойся! Если надо будет, отрежем и обратно присобачим!
— Не хочу, — чуть слышно прошептал Серый.
— А тебя никто и не спросит! — осклабился шеф.
— Все! — сказал Лисипицин и встал из-за стола. — Завтра придете к обеду. Нет, после обеда. Не будем Маланью злить. Да и я как раз закончу село подметать.
— А ты что, село подметаешь? — ахнули бандиты.
— Ну да, — пожал плечами Лисипицин. И как ни в чем не бывало добавил: — Я сейчас — дворник.
У Шлоссера было шумно. Поврежденную дверь «Запорожца» сняли, и Гаврила с увлечением рихтовал помятый в битве металл. Сначала он прицеливался фасеточным глазом, а потом наносил сразу серию ударов. В этот момент молоточек в его руке словно растворялся в воздухе. Работа продвигалась быстро. Саму машину Шлоссер загнал на эстакаду.
Он напевал, отвинчивая блок управления. Евстигнеев с Полумраковым осматривали эфирозаборник, Костя и инопланетянин Крян были на подхвате.
— Что я говорил! — донесся из кабины голос Шлоссера. — В порядке блок управления, только проводок отлетел. Ну мы его сейчас поставим на место и припаяем. Вот так!
Через минуту поставили дверь, и Шлоссер отбежал в сторону, чтобы окинуть машину придирчивым взглядом.
— Все путем! — сказал он, довольно потирая руки. — Теперь бы камень наш, так сказать, чудес! Восстановить непроницаемость и герметичность. Костя, он у тебя?