— Заткнись, шалашовка! — рявкнул Костя, поднимаясь на ноги и отдирая от себя колючки. — Ой, как больно!..
Навстречу ему уже спешил Шлоссер.
— Ты через забор? — деловито спросил он. — Правильный выбор. Но неверное место. Здесь у меня металлолом свален. Без ноги мог остаться. Ну пойдем, заждались уже.
Они поспешили к машине.
— Вот она, красавица! — любовно сказал Евстигнеев. — Сейчас мы ее усовершенствуем. Какие качества закажем?
— Нужно, чтобы скорость была хорошая, — сказал инопланетянин, наверняка вспомнив, как он удирал он космических пиратов. — Чтобы — чик! И на месте.
— Абсолютная защита от вредных воздействий, — напомнил Полумраков, — ну излучения там всякие…
— Поля нехорошие, — подсказал Евстигнеев.
— И если астероидом шваркнет, чтобы ни одной царапины не было, — закончил Семеныч. — Все, действуй!
Костя вынул из кармана камень чудес, зажал его в руке и, зажмурившись, выкрикнул пожелание. Сверкнула ослепительная молния, а следом грянул гром, да такой, что у Кости подогнулись коленки. Воздух на мгновение потемнел и сгустился, а на небе стали видны звезды. Повеяло страшным холодом. Друзья испуганно огляделись.
Деревья вокруг стояли в серебристом инее. Кран с водой оброс ледяной шубой, кот Антуан прыгал на задних лапах и отчаянно дул на передние. Видать, тоже прихватило.
— А где «Запорожец»-то? — неожиданно спросил Полумраков.
Летающей машины не было.
— Братцы! — крикнул Евстигнеев. — Машину увели! Пока мы тут чикались, кто-то ее спер!
— Не суетись, — сказал Шлоссер, — если ее не видно, это еще не факт, что сперли! Мы чего заказывали, помнишь? Защиту от всех воздействий! А свет — это воздействие. Ее просто не видно, вот и все.
— Ну и как мы ее найдем?
— А очень просто, — сказал Семеныч и пошел вперед, растопырив руки. Через секунду он обо что-то щёлкнулся лбом и радостно воскликнул: — Вот она! Что я говорил-то? Тут, голубушка!
— Что ж мы ее, так и будем на ощупь искать? — недовольно проворчал Полумраков. — Она хоть бы подмигивала иногда!
Вслед за этими словами раздался щелчок, из камня чудес вылетела короткая молния и ударила в летающий «Запорожец». Все ахнули. Машина и в самом деле стала подмигивать: с интервалом в секунду она то становилась прозрачной, то вспыхивала фиолетовым светом.
— Ну вот, еще хлеще, — возмутился Полумраков, — теперь у меня в глазах рябит!
— Порябит и перестанет, — сказал Костя недовольным голосом. — Подумаешь!
— А вот и не перестанет, — пожаловался Полумраков, — от этого мельтешения в мозгах все дрожит.
— Подрожит и пройдет, — все тем же тоном возразил Костя, склоняясь над камнем чудес и что-то шепча. Наконец ему удалось придать машине облик полупрозрачного облачка.
— Красота какая! — ахнул Евстигнеев. — Выходит, теперь как на облаке кататься можно!
— Кому можно, а кому нельзя, — отозвался Костя.
— Эй! — Евстигнеев уставился на него с удивлением. — Ты чего разворчался? Может, не тот пирожок съел?
— Да не разворчался я, — пожал плечами Костя, — настроение испортили.
— Жульетта? — прищурился Евстигнеев. — Угадал? За домом сечет?
— Сечет, — вздохнул Костя. — Но Жульетта — это так… Ерунда. Я же ее знаю. Тут какие-то типы появились. Четверо. Ну одного еще медведь в лесу укусил. Бандиты натуральные!
— Жертва Потапыча? — усмехнулся Евстигнеев. — Как же, как же! Ему сегодня лошадиную дозу сыворотки ввели. Надька потом его искала, да не нашла. Она вакцины перепутала. Вместо бешенства влупила ему от малярии, что ли.
— И что теперь будет? — заинтересовался Полумраков, злорадно сверкнув глазами.
— Да ничего особенного. Подергается немного и пройдет. Доза-то лошадиная, а вакцина для хрюшек.
— Значит, не от малярии, — сказал Костя, — свиньи малярией не болеют.
— Точно, — сказал Евстигнеев, — от ящура. Надька сказала, что после такой дозы у него, значит, аллергия пойдет. Колотун, короче. А ты-то с ними чего не поладил?
Костя рассказал.
— Ерунда, — отмахнулся Шлоссер, — стоит из-за таких пустяков расстраиваться? Ну а если они захотят счеты сводить, мы на них Гаврилу натравим!
Гаврила был в другом конце сада, но услышал свое имя и прибежал.
— Я есть Гаврила! Я есть радостный! Работа тум-тум! Сахарок хрум-хрум!
— Вот тебе сахарок, — сказал Шлоссер, протягивая Гавриле кусочек. — Надо врагам народа по кумполу настучать. Сможешь?
— Гаврила хороший! — затрепетал бывший инопланетянин. — Гаврила любит стучать плохой башка! Много башка — много сахарок!
— Вот видишь, — сказал Евстигнеев, — если что, Гаврила поможет. Против него не попрешь!
Инопланетянин счастливо улыбался, развалив безгубую пасть.
До дома Маланьи Эдик со товарищи добрались без особых приключений. Была, конечно, неприятность — на улице на них налетел местный пацан. Шефу отдавили мозоль, а Коляну расшибли нос. Это-то еще ничего, но кто-то въехал Эдику в челюсть, и он никак не мог припомнить кто.
По всему выходило, что это тот самый парень и есть. Братки на этот счет отмалчивались и отводили глаза.
— Ладно, — сказал Эдик, — посчитаемся. Я его запомнил. У меня знаешь какая память? Фотоаппарат! Раз увидел, и все. Кранты!
Братки деликатно покашливали и кивали головами: мол, конечно, а как же иначе?
Во дворе компанию встретил четвероногий петух. Увидев жуткую птицу, шеф вытянулся в струнку и замер.
— Ко? — спросил петух, требовательно глядя на братков.
Парни разинули рты, боясь пошевелиться.