— Мальчишки все время пропадают то на свалке, то в живом уголке. Будут они этим делом заниматься! — возразил Евстигнеев.
Неожиданно в разговор вмешался Антуан. Он вспрыгнул на стол, выгнул спину, потянулся, широко зевнул и, посмотрев сонными глазами на Костю, неожиданно предложил:
— Э… Мняу! А почему бы не последить мне-эу? За пачку, скажем, Петра-у?
— Вот! — в восторге воскликнул Евстигнеев. — Вот тебе готовый агент! Давай, подключайся, а хочешь, ещё кого-нибудь из своей братии пригласи. Установим круглосуточное наблюдение!
— Отлично! — обрадовался Костя. — Кстати, бабка тоже хочет их приструнить, но не говорит как. Обещает показать им кузькину мать!
— И это неплохо, — кивнул Евстигнеев, — нам чужие бандиты не нужны. У нас Лисипицин есть!
И все-таки какое-то неприятное ощущение от одного только присутствия в селе братков у Кости осталось. Даже то, что Антуан вызвался вести за ними слежку, не принесло заметного облегчения. Словно темное облачко повисло на ясном небе и никак не хотело уходить.
Антуана снаряжали в дозор добрых полчаса. Он капризничал, требовал колбасы и рыбы и долго вертелся перед зеркалом, представляя себя Джеймсом Бондом. Наконец кот ушел, и друзья вздохнули свободно.
— Да! — сказал Костя, наливая новую чашку чая. — Твоя идея с сосной — хорошая. Но у меня встречная мысль. Что, если скрестить яблоню с лесным орехом? Что получится? — Он хитро прищурился и глянул на Евстигнеева.
— Кокос! — воскликнул Евстигнеев. — Честное слово — кокос! Утрем нос селекционерам!
— И вообще… с яблоней можно скрестить рябину. Кому нужна рябина? А вот если яблоки будут расти кистями…
Тут оба друга замолчали, пораженные открывающимися перспективами. В этом блаженном состоянии их и застала Яга Степанидовна. Она вошла как всегда не постучавшись, и Евстигнеев при виде нее от неожиданности едва не сполз со стула.
— Костянтин! Вовремя я тебя застала! У нас ЧП!
— В смысле — частное предприятие? — уточнил Евстигнеев, с трудом преодолевая охватившее его странное обалдение.
— Тьфу на тебя! — воскликнула бабка. — Чаво мирных людей пугаешь? ЧП — это чрезвычайное происшествие, ясно? Погоди-ка… — Тут она посмотрела на Евстигнеева, как доктор на пациента: с нехорошим подозрением. Евстигнеев замер.
— Чаво это вы такие обдолбанные? Али съели не то? Вижу! Вижу яйца старые, сальмонеллезныя! Стало быть, скоро не так запрыгаете!
— Как сальмонеллезные? — испугались друзья. — Не может быть!
— Может… не может… Нат-ко съешьте скорей по пирожку, они у меня противояичные! Я как знала, с собой прихватила. Только уж не спрашивайте с чем.
— Что с чем? — переспросил Костя, лихорадочно прожевывая пирожок.
— С чем пирожки, — пояснила старуха, — а то испугаисси!
— Не испугаемся, — пообещал Евстигнеев.
— Тогда скажу… — Бабка самодовольно потупила взор. — А может, догадаетесь?
— С мясом! — сказал Евстигнеев, облизывая пальцы.
— Правильно! — обрадовалась бабка. — С прусаками печеными в ступе толченными!
— С та… — Костя остановился, переводя дух.
Яга смотрела на него, ласково кивая головой.
— Ра… — еще тише продолжил он.
— Канами! — бодро закончила бабка. — С ними, полезными! Я у печки свод медом смазала, а когда прусаки на сладкое-то полезли да увязли, слегка ее и протопила! Уж как они спеклись, как прожарились! И мне хорошо, и вам спасение. А, вишь, уже и действует!
— В смысле? — обалдело спросил Евстигнеев, с каждым словом выдыхая клубы сизого дыма.
— Ужель сам не видишь? Вон, вся хворь выгорает! Как прет! Кто ж вас такими ядреными яйцами накормил?
— Люська-насос! — простонал Евстигнеев. — Ну я ей покажу!
— Вот уж чего не надо, того не надо, — строго сказала Яга. — Ты-то ей просто покажешь, а ну как ей понравится?
— Да я не в том смысле!
— Да хошь бы и так, — хитро прищурилась бабка, — смысл-то он ведь поворотный!
Наконец, когда хворь окончательно выгорела, Костя открыл окна, чтобы проветрить дом. Едкая гарь неохотно выползала из кухни, норовя залезть под шкафы, спрятаться в углах и за печкой, но Яга прочитала заклинание, и помещение моментально проветрилось.
— Ну вот, а теперь я вас обрадую, — сказала бабка многозначительно, но Евстигнеев, привыкший мыслить конкретно, ее перебил:
— Ближе к делу, товарищ Степанидовна. Что случилось?
«Товарищ Степанидовна» вздрогнула, как от удара током, и неожиданно расцвела:
— Полный кошмар! Как есть ужас! Страхотища!
— Конкретнее, — попросил Костя, чувствуя, что начинает волноваться.
— Да уж куда конкретнее — дракон сбег!
— Какой дракон? — удивился Костя. — Неужели Горыныч?
— Да Горынушка разве дракон? — всплеснула руками бабка. — Он уж давно окультуренный и присмиревший. Непротивленец! Сбег-то кощеевский, тот, что динамо крутит. Старый дурень выпустил его по травке попастись, а сам умотал куда-то. Ну а дракон — в бега! Боюсь, наделает дел, ох наделает!
Косте представился дракон, свободно разгуливающий по селу, и он похолодел.
— А он что? Кусается небось? — спросил Евстигнеев.
Бабка махнула рукой:
— И не говори! Не токмо кусается, а жреть все что ни попадя!
— Так он вроде травоядный, — сказал Костя.
— Знамо что травоядный. Дак ведь если курица подвернется али свинья какая, разве ж он удержится? Столько лет на диете! А тут мясо бегает… Знамо что сожреть!