- Не нравится мне всё это, - сказала Лонни и закурив вторую сигарету, повторила: - Очень не нравится. Странно. Всё странно.
- Что именно тебе не нравится? Почему странно? Люди помирились, и ты называешь это странным? Да сколько можно воевать! И к чему всё это? Мамочка чувствовала, что постепенно раздражается. Если так пойдёт и дальше, она, чего доброго, не сможет сдерживаться. А всё из-за Лонни: определённо, она сегодня не в своей тарелке. И то ей не так, и это, то плохо, то странно... Просто не угодишь на неё! Дымит тут сигаретами... Паровоз какой-то, а не женщина!
Лонни вновь глубоко затянулась, выпустила через вытянутые трубочкой губы тоненькую струйку дыма и начала:
- А вот давай посчитаем странности. Следи за моими словами. Эймер выглядит моложе, чем значится в его документах - раз. А может, он на самом деле моложе? Вдруг бумаги врут?
- Да ты что! - вспылила Мамочка. Лонни замахала руками и сказала:
- Ладно, ладно, оставим в покое возраст Эймера. Я вижу, эта тема тебе вообще неприятна... Тогда давай по-другому: Эймер чисто выборочно меняет привычки - раз. Он нарушил изоляцию, стал пить кофе с девочками, зачастил к тебе в кабинет, но не по работе. Однако задания к нему по-прежнему носят другие, словно он большой начальник. Оч-чень большой, гораздо больше тебя, Мамочка, потому что ты сама мчишься к нему с ворохом чертежей...
- Это срочная работа, - попыталась защититься Мамочка и, чтобы наконец перевести разговор на другую тему, а заодно "поплакаться в жилетку" психоаналитику, пожаловалась: - Вот Тётушка Иниль в отпуск ушла невовремя, снова с работой подвела. Пришлось её "сборки" Мальчику отдать, иначе...
- Даже так? Тогда странность номер два: Эймеру доверяют сложные чертежи, которые и без него есть кому делать в ближней комнате.
- Некому, - Мамочка состроила скорбную мину и замотала головой. Видимо, зря она решила довериться Лонни, которая сегодня настроена во всём отыскивать изъяны. - Решительно некому заняться этими "сборками"! Лейфа не потянет, а Доля, Хела и Вийда не двужильные.
- Ай-я-яй! Всю жизнь тянули, могли, а сейчас не потянут? Не верю.
- Это твоё дело, - зло сказала Мамочка.
- Моё, не моё, а Мальчика, который работает у нас всего три месяца, снимают с деталирования и доверяют сложные задания - два!
- У него трёхгодичный стаж работы, - возразила Мамочка.
- Но не в нашем отделе.
- Но он ведь справляется!
- Лейфа справляется с узлами средней сложности, Хела и Доля - с высокосложными. И тем не менее, Лейфа продолжает чертить детальки, Хела и Доля - "средние сборки", а работа уплывает от них к Мальчику. А почему?
- Да, почему? - Мамочка так и впилась в Лонни глазами, словно приготовилась броситься на неё и вцепиться в горло мёртвой хваткой.
- Потому что начальница отдела явно протежирует ему - три! С Эймера сняли всю работу, требующую низкой квалификации, и нагрузили презренной "мелочёвкой" остальных девочек. Ему же доверили более сложную работу узловика, которой должна заниматься, в общем-то, другая группа. Спору нет, работа в самом деле сложная. Зато престижная! И вдобавок, начальница отдела завела в своём кабинете специальный стул для Эймера, будто наш Мальчик Бог весть какой ответственный работник, и ему приходится постоянно торчать в её кабинете. Стремительная карьера, нечего сказать!
- Да как ты смеешь!!! - прикрикнула на Лонни Мамочка. С каким удовольствием она схватила бы сейчас наглую тварь за волосы и хорошенечко её проучила... Чтобы хоть немного успокоиться, Мамочка принялась лихорадочно складывать цифры из номера, проставленного на мятой розовой пачке сигарет Лонни. Она считала слева направо, справа налево, пробовала объединять цифры в группы - и каждый раз почему-то получала новое число. И пусть это было глупо, но только из-за невозможности добиться правильного результата Мамочка оставалась на месте.
- Вот так и смею, - твёрдо сказала Лонни, - должен же кто-то сметь... Но продолжим! Начальница отдела не только покровительствует Мальчику, она ещё без стеснения заигрывает с ним - четыре. Посмотрела бы ты со стороны, как бежала - нет, как неслась к этому мальчишке, послушала бы, как ворковала с ним. Стыд и позор!
- А чего мне стыдиться! Что я, не женщина? Или я уродина какая-нибудь? - здесь силы окончательно покинули Мамочку, она погрустнела и совсем сникла. Господи, что ж это она, в самом деле... Старая... да чего там, конечно, не первой свежести девушка на выданье - и с молоденьким юношей... На что здесь надеяться?! Дура набитая...
"А ты в самом деле надеялась?" - сама себя спросила Мамочка и... не знала, что ответить. Даже насчёт невылечившегося имика. Даже себе самой!
- Кстати, такая причёска тебе не идёт, - Лонни заговорила гораздо миролюбивее. - Кто тебя к парикмахеру водил, Улли или Доля?
- Улли. А парикмахерша сказала, что так сейчас модно.
- Вот и видно, что Улли. Обожает такие причёски! Да у тебя-то лицо круглое, полное, и если волосы прилизаны, оно зрительно ещё увеличивается. Просто блин в очках, и только! Ну, что ты с собой сделала? Ведь у тебя замечательные мягкие волосы...
Вот так Мамочка и чувствовала! Уродина, она уродина и есть, что с собой ни сделает.
- Ради него? - спросила задушевно Лонни. Мамочка мрачно кивнула. Наверное, для Лонни вся эта история, лежащая перед ней как на ладони, выглядит просто смешной. Всем смешно. И ему...
- И что... Эймер, вероятно, издевается надо мной? - уже с совершенным безразличием спросила Мамочка и приготовилась разреветься от обиды, досады и разочарования, которые должен был принести неотвратимый как рок ответ Лонни: "Да, издевается, ещё как издевается! И даже больше других".
Но Лонни отодвинула от себя пепельницу с двумя раздавленными окурками и осторожно проговорила:
- Ты знаешь... нет.
Мамочка вздрогнула и в упор посмотрела на собеседницу.
- Нет, совсем нет. Он говорит о тебе с таким неподдельным восторгом... Не то чтобы я его расспрашивала, намекая на то, что следует, а чего не следует говорить. Ни в коем случае! Нет, Мальчик вполне чистосердечен, я не преувеличиваю. Что также странно, весьма и весьма странно...
Мамочка воспрянула духом. Вот такими скорбными минутами расплачиваются женщины за неверие. Да что ж это такое, в конце концов?! Эта самая Лонни, которая на полтора десятка лет моложе её, которая и единственная жена при муже (надо же, как повезло!), и с детьми, и не бедная, и красотой, и обаянием не обделённая - да вдруг врывается в её кабинет и позволяет себе отчитывать её, словно напроказившую девчонку?! И за что! За то, что появился в Мамочкиной жизни приличный скромный юноша и стал хорошо относиться к ней, которая всю себя фактически угрохала на этот вот отдел, на "детушек" своих? И эта... девчонка, хоть и тридцатилетняя... да, эта самая Лонни, эта нахалка - одна из благодарных "детушек"?! Вот так признательность за заботу...
Тем временем ничего не подозревавшая Лонни рассматривала свои коротко подстриженные ногти и продолжала развивать глубокую аналитическую теорию:
- Но вот под конец самая большая странность: все до единой девочки из дальней комнаты вполне солидарны с ним.
- И что же тут странного, интересно знать? - в голосе вполне оправившейся от переживаний Мамочки зазвучали саркастические нотки. Лонни моментально среагировала на изменение её тона, однако, не успев сходу оценить перемену в настроении начальницы, сказала то, чего говорить, возможно, теперь не следовало:
- Да сама солидарность, что ж ещё! Пойми, всего каких-то два месяца тому Ника пыталась "захомутать" Мальчика любыми средствами, но получила от ворот поворот. Даже обнажилась перед ним - и всё зря! Ты только подумай, какое это унижение!
- Сама виновата. Мальчик серьёзно болен, и всё, - возразила Мамочка.
- Никто и не спорит, что Ника пошла на это без всякого принуждения со стороны. Однако редкая женщина способна простить такую свою ошибку кому угодно, пусть даже имику. Тем более, этого не стала бы делать Ника, подобное благородство совершенно не в её характере. Поначалу она действительно награждала Эймера обиднейшими прозвищами, раздражала как могла. А тут вдруг сидит рядышком с ним и преспокойненько потягивает кофе! Да ещё спрашивает, не угостить ли его свеженьким тостом.
- А Чикита тоже сидит рядом с ним? - натянуто спросила Мамочка.
- Нет, Чикита не сидит. Чикита в своей комнате, ей-то зачем?
- А хотя бы злиться она перестала?
- Не знаю, я ещё не видела Чикиту...
- Так вот, дорогуша, - начальница грубо прервала Лонни на полуслове. Можешь справиться у своей коллеги Мерцы: Чикита ненавидит Эймера по-прежнему. Но это означает лишь, что она дура, а Ника - разумная девушка.
- И разумная девушка Ника спокойно смотрит, как за Эймером, который недавно был объектом её притязаний, ухаживает другая, пусть даже начальница отдела, но - другая женщина! Не замечает, что юноша отвечает этой другой восторженным вниманием. Да ещё чертит при этом за него деталировку. Так?
Лонни говорила спокойно, как вдруг вспылила:
- Не рассказывай мне сказки! Не поверю в эту ерунду ни за что! Эймер мог ещё сойти с ума, начать вести себя нелогично. Но когда вместе с ним начинают вести себя Бог знает как другие - это что, коллективное помешательство?.. Или возьмём Улли. Когда ты поменяла макияж без консультации с ней, она тоже злилась, была сама не своя, а теперь...
- А теперь Улли сводила меня к парикмахеру и успокоилась. Но ты, наверное, хотела сказать, что они вместе с Никой поливают меня грязью. А Пиоль так же спокойно смотрит на это и ничего мне не докладывает, - Мамочка торжествовала, зная, что эти надуманные глупости далеки от истины.
- Нет, девочки дружненько обсуждают "Марику".