- Ты до сих пор в гостинице живёшь? - изумилась Мамочка.
- А где ж ещё! Квартиру брать хлопотно, вдруг вы меня турнёте из отдела...
- Не говори глупостей! - резко сказала Мамочка, но оттого, что Эймер мигом замолчал, весь сжался и задрожал, ей стало страшно жаль его. "Чего бедняжку обижать", - удивилась себе мягкосердечная Мамочка, несмело шагнула к нему, нерешительно протянула левую руку к его руке.
- Хочешь, погуляем вместе?
Мальчик наконец сообразил, что от него требуется, неумело подставил согнутую в локте правую руку, для удобства сунул кисть в жёлтой перчатке под полу рубашки, зацепившись пальцами за пуговицы. Мамочка взяла его под руку, и они пошли вдоль улицы.
- Эймер...
- Что?
- Расскажи о себе. А то неудобно как-то даже: работает у тебя в отделе человек, а о нём никто ничего не знает. Женщинам между собой проще, сели в кружок, выпили по чашечке кофе и интеллигентно поговорили... Ты о себе на "кофейничках" в комнате рассказывал-то?
- Нет, Мамочка, не привык я ещё. Знаете, там, где я работал прежде, было совсем по-другому. Там каждый сам за себя, сам о себе заботится. А здесь у вас все вместе. Дружно. Вы и представить не можете, как это здорово! Только я не привык пока.
- Почему же не представляю? - не согласилась Мамочка. - Не представляла бы, так и не стремилась к этому.
- Ну... значит, не ощущаете в полной мере, даже если можете представить, - Мальчик как-то застенчиво улыбнулся и добавил смущённо: Простите...
"Очень скромный, стеснительный юноша", - подумала Мамочка и попросила:
- Тогда привыкай. И давай начнём с того, что ты расскажешь о себе прямо сейчас. Мне. Договорились?
Мальчик заволновался. Мамочке почудилось даже, что его перчатки сильнее заблагоухали аптекой. Однако он собрался с духом и рассказал...
Но к чему передавать подробности его исповеди! То была обычная история талантливого невезучего паренька из бедной семьи. Отец-алкоголик допился до белой горячки и повесился, когда Эймеру было четыре года. Вечно занятая мать, с утра до вечера погружённая в быт. Ради двух детей эта женщина похоронила самую мысль о повторном замужестве. Только бы им, ненаглядным, было хорошо, только бы они не узнали грубости и бессердечности отчима! Вечная забота о хлебе насущном и о двух детях...
Старшая сестра Эймера сейчас замужем, причём аж четвёртой женой. Она нигде не работает и фактически исполняет роль служанки-горничной, к чему приучена нелёгкой жизнью с детства. Мать теперь состоит при дочери в качестве "зятевой тёщи", а это толстосуму выгоднее, чем заводить пятую жену, потому что старуха, всю жизнь прожившая в нищете, требует самую малость, а по дому управляется лучше любой девчонки. Таким образом, старшая сестра и мать устроены надёжно: третью, четвёртую и так далее жён заводят для престижа пожилые состоятельные "денежные мешки", тогда как менее богатые ограничиваются одной или двумя. Значит, за них можно не волноваться.
А вот Эймеру пришлось пробиваться в жизни самому. Пока его школьные товарищи гоняли во дворах мячи, от нечего делать разбивали стёкла из рогаток да швыряли камнями в воробьёв, Эймер разносил письма и газеты или мыл машины, чтобы принести в дом лишнюю копеечку. Начальную школу не окончил, после восьмого класса поступил в колледж (там платили стипендию). Потом работал по распределению. Теперь вот здесь... Собственно, это вся история, больше добавить нечего.
- Ты отлично рисуешь, - сказала Мамочка задумчиво и слегка прильнув к Эймеру, еле слышно прошептала: - Тот портрет, который ты сделал, висит у меня над кроватью...
Хотя уже стемнело, было видно, как Мальчик покраснел.
- А в художественный пойти не пробовал?
Какой там художественный! Туда принимают только по знакомству, да и у знакомых не стесняются брать громадную взятку, называя её "вступительным взносом за обучение". А где же взять деньги, когда их всю жизнь не хватает!
Рисовал Эймер и впрямь хорошо. Талант достался по наследству от отца, который был художником-самоучкой и спился как раз из-за непризнания со стороны профессионалов. И вполне возможно, что Эймер в конце концов придумал бы что-нибудь с деньгами, например, сдал экзамены на стипендию, как в колледже. Но судьба-злодейка словно в насмешку над молодым талантом воздвигла поперёк дороги, ведущей в храм искусства, шлагбаум с петлёй-удавкой на конце: вот, юноша, смотри, как кончают жизнь непризнанные художники! Пройти под этой петлёй было выше сил Эймера, и скрепя сердце он отказался от борьбы. Вот и пришлось работать чертёжником.
- А скажи... с руками у тебя давно? И-и-и... - Мамочка не решилась сказать, с чем ещё. Хотя и так всё понятно. Эймер потупился, отвернулся. Слова через силу шли с языка...
Оказывается, вся эта гадость приключилась у него на нервной почве. Из-за пьянства отца наследственность у Мальчика слабая. А в колледже на первом курсе училась такая девушка, такая...
- Ну, этого я вам не скажу, - неожиданно мрачно проговорил Эймер, и Мамочка с уважением подумала: раз не желает рассказывать про девушку, значит, точно порядочный.
Так вот, Мальчик с этой девушкой целый год встречался, всё у них было чинно, прилично ("Без всяких штучек", - сказал Эймер). Такой любви весь колледж завидовал, студенты называли их голубками и за глаза, и в глаза. А они оба хотели прежде окончить учёбу, а потом уже расписаться. Как говорится, прежде сделай дело...
Но совершенно неожиданно девушка, не сказав никому ни слова, приняла участие в конкурсе красоты, заняла там призовое место, тут же единым махом вышла замуж за владельца гигантского парфюмерного концерна, который спонсировал конкурс, и укатила за тридевять земель!
Эймер был сам не свой, даже начал потихоньку подумывать о самоубийстве, как отец... А через месяц кожа на пальцах, потом на ладонях, потом на их тыльной стороне огрубела, покраснела, сделалась чешуйчатой и потрескалась, ногти расслоились. Врачи решили выяснить, в чём дело. Эймера направили на солидную медкомиссию... и тогда обнаружили, что у него не только кожа не в порядке, но и кое-что другое...
Естественно, тут же пришлось менять общественный статус. Дело чуть не дошло до скандала, злые языки стали поговаривать, что Эймер нарочно притворялся нормальным парнем, его девушка всё узнала и именно поэтому сбежала. Юноша страшно переживал, но как ни странно, именно переживания отняли у него последние духовные силы, и повеситься по примеру отца он уже просто не смог. Пришлось заново учиться жить, учиться быть таким, каким ты стал по прихоти злой судьбы. А пока Эймер научился этому, сводить счёты с жизнью окончательно расхотелось.
Да и как ни верти, при желании в его нынешнем положении даже можно найти некоторые преимущества. К примеру, нет нужды забивать голову мыслями о предстоящей женитьбе, можно не тратить силы и время на девушек, не отвлекаться, а целиком посвятить себя работе...
"Бедный Мальчик", - с грустью подумала Мамочка и почувствовала, как заныло у неё сердце. История Эймера живо напоминала ей собственную гадкую историю, только перенесенную с мужчины на женщину и поэтому не окончившуюся роковой болезнью. Мамочка тоже страшно переживала, когда жених обманул её, сочетавшись браком с богатой невестой. Она даже готова была идти к нему второй женой, забыв девическую гордость. Но бывший жених сказал: "К сожалению, вторая ты мне не нужна, хватит с меня пока одной. Понадобишься позову". И долго, слишком долго не звал, обманщик неверный, а потом они потеряли друг друга из виду. Хотя первые пять лет Мамочка готова была бежать к нему, как дрессированная собачонка на задних лапках.
А теперь вот встретились два одиноких разбитых сердца, молодое и старое. Казалось, всё в них перегорело без остатка, а потянулись инстинктивно друг к другу... И Мамочка подумала про Эймера: "Бедненький", и оплакала в душе их горькие судьбы.
И так захотелось ей сделать что-нибудь приятное для Мальчика! Они как раз проходили мимо громадного универсального магазина, в торговом зале которого размещались игровые автоматы. При одном взгляде на витрины, сверкающие потоками огней, Мамочке в голову совершенно неожиданно пришла великолепнейшая идея...
- Послушай-ка, Эймер, - сказала она, - ты играл на автоматах, когда был маленьким?
Какие автоматы! На них прежде всего нужны деньги, всё те же проклятые деньги, которые мать-одиночка тратила на другие цели! Развлекаться игрой на автоматах могли лишь дети из полных семей, но никак не Эймер.
Несчастный ребёнок...
- Знаешь, я ведь тоже не играла. А мне так хочется сделать тебе что-нибудь приятное... Поэтому айда навёрстывать упущенное!
И несмотря на явное сопротивление Мальчика, который, кажется, был далеко не в восторге от неожиданной инициативы Мамочки, она потащила его в ярко освещённый зал. По привычке на ходу сложила цифры в номере дома, где находился магазин, получила семь, решила, что это хорошее число и их ждёт удача, задорно прикрикнула на Эймера:
- Да чего ты плетёшься, словно ягнёнок, которого тянут на заклание? Или ты наслушался проповедей всяких вольношатающихся сектантов о том, что азартные игры - это ужасная гадость? А вот попробуем!
- Гулять, так гулять, - бойко сказала Мамочка, покупая у сидевшего за столиком сонного молодого человека сразу пять жетонов. На это дело была истрачена непривычно большая сумма денег. Но это же ради Мальчика!
- Давай, дорогуша. Я хочу, чтобы ты сейчас сыграл, - Мамочка подтолкнула бледного как мел Эймера к ближайшему автомату. Юноша зачем-то поправил перчатки, нервным жестом начесал чёлку едва не на самые глаза и пролепетал:
- Но я же никогда... Поверьте мне...
- Верю, - отрезала Мамочка. - Играй. Бросай жетоны в щёлочку и делай, что там по инструкции положено. Ну?..
Эймер сцепил зубы и упрямо мотнул головой.
- А я приказываю! - настаивала Мамочка. - Как ни верти, я твоя начальница и имею на это право. Что тут такого? Брось жетоны, нажми кнопку, и если вон в тех окошечках будут одинаковые цифры, ты выиграл. Всего-то делов!..
Эймер вновь отказался. Тогда вконец расшалившаяся Мамочка сама бросила в автомат сразу все пять жетонов, пожала плечами и сообщила:
- А я всё равно узнаю, везучий ты или нет. Или везучая я... А, какая разница! Значит, будем играть вместе. Я бросила за тебя жетоны, я и кнопку за тебя нажму, вот так, - Мамочки палец лёг на красную пластмассовую кнопку. - Если ты не решаешься, придётся играть за тебя, хоть я уже, между нами, просто старая вешалка, это тебе пристало...
Мамочка напряглась, надеясь разобрать хоть что-то в мелькании неоновых цифр в девяти окошечках автомата, расположенных в три ряда, и приготовилась жать.
- Нет!!! - в ужасе вскричал Эймер и сделал движение, чтобы оттолкнуть Мамочкину руку. Но опоздал: в тот самый миг, когда его кисть в жёлтой перчатке коснулась Мамочкиной руки, она надавила на кнопку. Тяжело сказать, сделала это Мамочка оттого, что Мальчик слегка подтолкнул её, или наоборот из боязни, что перепуганный юнец всё же помешает осуществить задуманное.