- Встать, быдло! - снова заорал он.
Я поднялся, подтянул ремень.
- Шагом... 'арш! - взвизгнул сержант.
Я дошел до стены и остановился.
- Я не приказывал останавливаться!
Я зашагал на месте.
- Упор лежа принять!
Солдатское дело нехитрое: приказали - выполняй.
Поизмывался он надо мной с часик, потом приказал ствол драить. Ствол уже блестел, когда сержант вылез из землянки с моим вещмешком в руках.
- Заряжай! - скомандовал он.
Я зарядил.
- Огонь!
Грохнуло так, что вокруг поляны затрещали падающие ветки. Сразу стало как-то не по себе. Черт его знает, где этот снаряд разорвется и кого убьет.
- Бегом марш! - снова скомандовал сержант.
Я застучал каблуками на одном месте.
- Отставить! Я из тебя сделаю солдата, быдло! - пообещал белобрысый.
- Это так же трудно, как из тебя сделать человека, - подумал я.
После ухода сержанта я обнаружил, что половина моего месячного запаса консервов бесследно пропала вместе с вещмешком. Печально, но что поделаешь.
Спать лег рано. Почти сразу после ухода вора в сержантских погонах. Ждал сна, но ничего не приснилось. Утром поднялся с заложенными ушами: словно в самолете приземлился. Пришлось глотать слюну до тех пор, пока не смог слышать собственный голос.
Наступила неделя безсержантского отдыха. Пушку я смазывал регулярно. По утрам бегал по полянке. Выходил в лес за грибами, но ни одного не нашел. Все-таки декабрь - не грибной месяц. Дни летели как капли дождя: шмяк об землю и нет. И вспомнить трудно, что я за тот или за этот день сделал. Все в бездну, все в пропасть. Каждый шаг, каждый жест забывался мгновенно.
Прошла неделя и снова явился сержант. После усиленной физической подготовки, включая и отжимание в единственной на поляне луже, я понял, что он лишний на этой суровой земле.
Снова грохнул из пушки по той стороне границы.
Сержант, прихватив еще несколько банок консервов, приказал, чтоб к его следующему приходу поляна была расширена, а разметочные валуны были передвинуты на двадцать метров от центра каждый. Хорошенькое дельце! Самый маленький из них весил несколько тонн!
- Что ж, - решил я, - следующий твой приход - последний.
Целую неделю я перебирал мелкие валунчики, пока не нашел один серенький с удобными выемками для пальцев.
Сержант прибыл ровно в семь утра. Столкнул меня ногой с кровати и приказал встать.
Около часа я бегал на месте, высоко поднимая колени. Потом вышли на поляну.
- Почему не выполнен приказ? - сержант побагровел от злости, глянув на валуны.
- Не смог.
- В армии не существует "не смог"! Упор лежа принять!
Я нагнулся, схватил подготовленный камешек и с размаху всадил им по лошадиному лицу, целясь в висок.
Показалось, что лицо проломилось, как оконное стекло, в которое попал камень. Сержант опрокинулся на спину. Нос его был расплющен. Вообще валунчик сровнял все черты его лица. Остались лишь общие очертания лошадиного черепа.
- Видно, долго ты этого ждал, - подумалось мне.
- Я оттащил труп метров на триста в лес, раздел его. Сапоги не взял, а одежду прихватил и вернулся на спецточку.
Х/б решил приспособить под ветошь для чистки оружия.
Через день трупа на месте уже не было. Даже обглоданные кости не белели. Пропали и сапоги. Может, зверь потрудился, а может, и нет. Но хотелось думать, что зверь. Так спокойнее.
Несколько дней я ждал, когда наступит раскаяние; но так и не дождался. Более того, я почувствовал себя настолько правым, что смог бы, наверное, убивать этого сержанта по три раза в день: вместо завтрака, обеда и ужина. Но по идее за ним должны были прийти, его должны были разыскивать, и этого я действительно боялся.
Пушка была смазана, ствол - начищен. Спецточку я содержал в образцовом порядке. Наступил день стрельбы, но никто не пришел. Я долго бродил по поляне, раздумывая: стрелять или нет. И решил не стрелять. Призовут к ответу - скажу, что сержант приказал без него огонь не открывать. Пусть его разыщут и спросят.
Непривычно спокойно прошел огневой день недели. День был спокойным, но вечером, сидя в землянке, я услышал какой-то шум. Выглянув, заметил фигуру человека, заглядывавшего в яму с пушкой. Враз вспомнив устав, схватил винтовку и выскочил на поляну.
- Руки вверх! - крикнул я.
Человек обернулся, спокойно поднял руки. Я подошел.
- Документы!
Он порылся в нагрудном кармане кителя и подал мне сложенный вчетверо лист бумаги. Я развернул.
"Предъявитель сего, штабс-капитан И.С.Бургасов командируется в распоряжение командующего 1-й Донской армии генерала А.Шкуро".
Я узнал офицера. Это он должен был погибнуть несколько дней назад.
- Так вы живы? - я не смог сдержать удивления.
- Так точно, господин рядовой. Извините, это я кажется вам проиграл партию в шахматы? - он, прищурившись, смотрел мне в глаза.
- Да, на заставе.
- Если я не ошибаюсь, эта партия была вашим последним желанием?