- Да, -прошептала Ни. - Войн нет. А остальное ты видел сам...
В этот вечер Ронг узнал больше, чем за все время, прошедшее со дня его высадки на Безоблачный мир.
Величайший из ученых, когда речь шла о замечательных открытиях в области техники, и безнадежный утопист во всем, что касалось социальных проблем, отец Ни тем не менее проявил достаточную предусмотрительность в отношении дочери. Каким-то шестым чувством предвидя возможность того, что его Изобретение будет извращено, он снабдил ее надежной защитой от любых воздействий извне. Разумеется, Ни могла сломать ногу или разбиться в лепешку, скажем, сорвавшись с каната, по которому она ходила, посылая вызов убогим обитателям серого мира, неосознанно стремясь разбудить в них хоть какие-нибудь чувства пусть гнев и ненависть к ней самой (как мы знаем, ей это удавалось, только очень ненадолго). Но серый мир был над нею не властен.
Отец умер вскоре после рождения Ни, и понадобилось совсем немного времени, чтобы произошло то, чего он интуитивно опасался.
Нашлись люди, которые -сочли нужным довести идею изобретателя до абсурда. Надо отдать им должное: это были крупные ученые. В результате их усилий Безоблачный мир превратился в мир Серый- каким мы его уже знаем. Те, кто исказил замысел отца Ни, тоже ненавидели войну, вернее-панически ее боялись... Но еще больше, чем за человечество, они боялись за себя. А кроме того, было еще одно обстрятельство- ведущая сила всех их действий, и, узнавая о нем из рассказа Ни, Ронг гневно сжимал кулаки.
- "Общество процветания!"- говорила Ни.-Ты заметил, что они очень удачно позаботились о том, чтобы не травмировать психику масс, в корне ломая устарелые рамки жизни? Да, каждый имеет свой кусок серого желе и безалкогольного вина, и бесцветного солнца над головой. Но "твой" Гладколицый остался при любезных его сердцу фантиках, женщины из простонародья-при своих нехитрых сплетнях, бывший каменотес - при тяжелом молотке, а истерикан-политик-при своей трибуне... Они обезличили людей, так что ты, да и я, хотя они мои соплеменники, просто не можем называть их людьми. "Так спокойнее"... Потому они ненавидят меня и боятся: одним своим появлением я бужу толпу от спячки... "Общество процветания", "покой и благополучие всех и каждого"! Видел бы ты, с каким равнодушием проходят они мимо умирающего от старости, мимо сшибленного с ног... "Сильные эмоции вредны!" "Излишнее знание мешает"! О, как я их ненавижу! А посмотрел бы ты на их детей! Даже трехлетние, они не играют, потому что думают своими крохотными головенками только об одном: надо прожить как можно дольше; их цель уже в детстве-пережить того, кто рядом... Да, они не ударят и не убьют. Но никто не протянет руки, чтобы помочь другому... Ах, как страшен Серый мир! Ты знаешь, они не едят ничего из того, что дает природа, хотя ведь наши леса полны дичи, а моря - рыбой, а земля томится по семени... Они без аппетита глотают свое проклятое синтетическое серое желе-и довольны, потому что в нем нет ничего лишнего и, значит, вредного!.. Они даже любят только по расписанию, да и то потому, что это необходимо для продолжения рода и, вместе с тем, этому сопутствуют приятные ощущения. А приятные ощущения - в меру, конечно, в меру!-полезны... И все-таки мы гибнем, нас становится все меньше, мне так больно, любимый, ведь это моя планета!
ПЕРВЫЙ ЗАКОН
Развязка наступила внезапно. Впрочем, так бывает всегда; чем более запутанны обстоятельства, тем неожиданнее исход.
В лесу была глубокая осень. Она обнажила деревья, усыпав тропинки сухими багряными листьями, и копыта коней уже не звенели на острых камнях. Ронг и Ни сократили свои прогулки, и причиной тому были прохладные вечера. Их острая свежесть могла вредно сказаться на здоровье Ни, и не одной только Ни. Это наполняло Ронга гордостью и мучительной нежностью к подруге. Теперь он был обязан беречь ее вдвойне.
Поленья трещали в камине, сложенном астролетчиком и служившем им источником тепла вместо хитрых нагревательных приборов, которыми отец Ни заботливо снабдил в свое время ее убежище. Звезды съежились в высоком прозрачном небе. За стеной всхрапывали во сне лошади. Одинокая ночная птица жаловалась в лесу на свою судьбу.
Ронг был по-прежнему счастлив. Тревоги и душевная неустойчивость ушли. Он вел простой и здоровый образ жизни: много ездил верхом, охотился, ловил руками верткую форель, впрок заготовлял дрова на зиму, пользуясь самыми примитивными орудиями-пилою и топором, долгими вечерами рассказывал Ни о Земле, товарищах, Старшем. Тоска по друзьям, погибшим в катастрофе, потеряла невыносимую прежде резкость. Он вспоминал о них торжественно и тихо, как вообще теперь думал о родной планете и обо всем, что было с ней связано, и Ни, всегда безошибочно угадывая его состояние, Тоже становилась тихой и молчаливой.
- Так, значит, вы давно перестали посылать сигналы? - спросил Ронг.
- Очень давно,-вздохнула Ни.-Наши ведь ничего не знали о Земле, они просто звали на помощь... когонибудь, кто был бы более мудр и сумел разрешить их проблемы. Ах, если бы "Золотой колос"... прости, если бы ты, Ронг, прилетел раньше! Может, не было бы этой ужасной войны, и Великий Утешитель не стал властелином Безоблачного мира, а служил людям, как мечтал отец! Но теперь поздно.
- Кто знает?-возразил Ронг, который, как мы знаем, был органически неспособен мириться с неизбежностью совершившегося.-Кто знает?.. Ты готова к поездке .в город?- переменил- он тему, желая отвлечь Ни от грустных мыслей, и с досадой на себя замолк, потому что ответом ему был умоляющий, жалобный взгляд. Речь шла о празднике, который должен был состояться через три дня на площади Великого Утешителя. О нем рассказала астролетчику Ни - и теперь горько раскаивалась. Странным и противоестественным, как, впрочем, и весь серый мир города десяти миллионов, представлялся Ронгу этот ежегодный ритуал. Он в который раз задумался над нелепым и унизительным обрядом, когда в комнате возникло объемное изображение Гладколицего.
- Простите, что явился... как это?-без стука. Но, сами понимаете, иначе было невозможно.
- А вы, кажется, становитесь записным остряком,довольно неприветливо отозвался астролетчик.-И, знаете, честно говоря, мы оба довольно легко обошлись бы без ваших визитов.
Он стоял, чуть подавшись вперед, испытывая незнакомое прежде чувство. Сам того не сознавая, Pour ощущал себя хозяином и защитником очага и семьи, состоящей из Ни и того, кому еще предстояло увидеть свет. Могучий инстинкт -- голос глубокой древности, живший во многих поколениях его предков,-дал знать о себе.
Гладколицый скрипуче засмеялся:
- А вы изменились... Хотя это вполне естественно. Ведь вы-Пришелец. Обитателям Безоблачного мира такое и во сне не приснится. Впрочем, они видят только приятные сны-об этом заботится Великий Утешитель.
Ронга передернуло.
- И подумать только,-с нескрываемой враждебностью сказал он,- что вы ухитрились исковеркать миллионы людей на протяжении одного поколения!
-- Вы остаетесь при ваших заблуждениях,-холодно парировал Гладколицый.- Нe "я" и не "мы". Это-воля Утешителя... Но не будем дискутировать. Я потревожил ваш покой, чтобы пригласить на Праздник гибели цветов. Ведь вы придете? Или... боитесь?
- Ронг! Не ходи, Ронг, - жалобно сказала Ни. - Это ловушка!..
- Ловушка? - непонятно для нее усмехнулся землянин, вспомнив споры, конец которым положила ЭВМ.-Что ж, пусть ловушка. Я приду.
- Так я и думал.- В голосе инопланетянина опять прозвучали еле заметные нотки торжества, но на этот раз астролетчик их не заметил. Зато явственно уловила Ни и вся подобралась, как перед прыжком,-мужественная подруга, достойная своего возлюбленного и готовая плечом к плечу сражаться вместе с ним против целого света. Но тут же плечи ее поникли и исчез горячий блеск глаз: Ронг все равно поступит по-споему, иначе он.а бы и не смогла его любить.
Площадь, в центре которой неподвижно висел в сером воздухе, излучая ровные волны серого света, идеально правильный Шар - Великий Утешитель, являла собой необычное зрелище. Десятки тысяч инопланетян заполнили все свободное пространство, а окна девятиэтажных одинаковых коробок были распахнуты настежь, и в них виднелись головы, головы, головы... Ронг, стоявший вместе с Ни неподалеку от Гладколицего нескольких инопланетян, знакомых астролетчику по их цизиту к нему, знал: все остальные обитатели Безоблачного мира замерли перед экранами телевизоров, с нетерпением ожидая начала празднества.
Ни, все время крепко державшая Ронга за руку, сжала ее нервно и сильно. Он прочел испуг в глазах подруги, посмотрел по направлению ее взгляда и увидел пустые зрачки Гладколицего, уставившегося на него. И вдруг инопланетянин-Ронг мог в этом пoклясться-заговорщически подмигнул землянину.
Гладколицый поднял над головой Исполнитель желаний - и очутился на возвышении, откуда его видели все. На площади воцарилась полная тишина если только до сих пор она не была еще абсолютной.
- Жители великого Города! - зазвучал голос Гладколицего. - Сегодня, торжественный день: Праздник гибели цветов. Все мы хорошо знаем историю нашей многострадальной планеты, всем нам памятен кровавый путь бед и невзгод, которым шел наш народ до тех пор, пока не был создан Великий Утешитель. Ныне мы живем в Безоблачном, мире, наслаждаясь покоем, равные среди равных, ни в чем не нуждаясь, стремясь к единственной цели, которой стоит служить, - к долголетию. И кто знает, не превратится ли оно со временем в бессмертие? Наученные печальным опытом предшествующих поколений, мы создали благодаря могуществу Утешителя мир безмятежности, избавленный от тревог и свободный от суетных стремлений. Мы счастливы, потому что не нуждаемся в ненужном знании, не желаем лишнего, не томимся в плену вожделений, которые невозможно утолить. Поэтому мы едины, поэтому Безоблачный мир совершенствo и равного ему не сыскать во всей Вселенной. Восславим же Великого Утешителя - неугасимый источник нашего благоденствия!
"Судя по видеокнигам, - думал тем временем Ронг, - это обыкновенный заштатный оратор. Такие пускали пыль в глаза толпе и в средние века, и позже; причем, как видно, ничем существенным от него не отличались. Но он явно имеет успех у этих заморышей. Что ж, вполне естественно: демагогия, помноженная на лицемерие. И потом они так изголодались но всему, что хоть немного нарушает однообразие этого проклятого существования..."
- Так восславим же Утешителя! - продолжал Гладколицый. - Но прежде, следуя священной традиции, посмотрим на рождение и гибель цветов. Ибо для того, чтобы в сердце человека не ослабла способность ценить дарованное ему благо, он должен время от времени оставаться ни с чем... Так смотрите же, великие жители великого Города!
Ронг и прижавшаяся к нему Ни увидели, как начала спадать мощность излучаемых Шаром потоков серого света. Безоблачный мир менялся на глазах.
Что-то странное происходило с гладким безмятежным небом - по нему бежали волны всевозможных оттенков. Заблестели прежде матовые стекла окон-словно миллионы солнечных зайчиков отразились в миллионах зеркал. Кто-то невидимый одним взмахом гигантской кисти выкрасил в сурик крыши. Яркой мозаикой запестрели плитки, которыми были вымощены улицы...
И вот слепящим золотом засиял громадный диск Солнца. А вслед за этим раздался тысячеголосый стон ужаса. Потрясенный, Ронг ощутил на своем плече руку. Гладколицый без выражения сказал:
- Теперь вы поняли свое заблуждение? Им нужен только покой. Покой, сытость, возможность (разумеется, строго соблюдая меру) удовлетворять свои примитивные потребности и уверенность, что именно он переживет другого.
- Ложь! - яростно сказал Ронг. - Это ложь. Вы просто держите их под психологическим наркозом, постоянно одурманиваете в этом проклятом сером мире! - и угрожающе добавил: - Кстати, не вздумайте опять пробовать на мне ваш дурацкий гипноз. А то ведь я могу и забыть о Первом законе.
Гладколицый пожал плечами:
- -В этом нет надобности. Вы сами все увидите. Как это? Лучше один раз увидеть....
Цвета погибли мгновенно. Серый мир опять стал серым, и воздух задрожал от единого вопля восторга. Затем вновь наступила тишина, и толпа как один человек опустилась на колени, протягивая руки к Утешителю.
- Вот и все,-удовлетворенно констатировал Гладколицый. - Теперь с них хватит на год.
Но тут, как тогда, перед решающей встречей астролетчика с Ни, из рядов молящихся вырвался человек и с нечленораздельным криком бросился на Великого Утешителя. А через секунду, отброшенный, как и тогда, силовым полем, корчился на земле, чтобы спустя несколько минут, шатаясь, скрыться в одной из бесчисленных радиальных улиц.
Ронг услышал скрипучий смех Гладколицего и с торжеством бросил ему в лицо:
- И все-таки вы не отравили Их сознание до кoнЦa. Сегодня один, завтра другой... Настанет день, когда сотни и тысячи таких, как он, вместе бросятся на Утешителя и вернут людям солнце и цвета.
А Гладколицый продолжал презрительно смеяться.
Потом алюминиевый гребень оборвал свое царапанье по стеклу.
- Глупец, - равнодушно сказал Гладколицый. -- Вы думаете, это был герой? Время от времени я устраиваю такой спектакль, чтобы напомнить толпе о неуязвимости и всемогуществе Великого Утешителя. Разве кто-нибудь из них отважится посягнуть на его жизнь? Ведь никакого силового поля нет. Просто они слишком хорошо знают: уничтоживший Утешителя погибнет вместе с ним.И это уже чистая правда.
Холодно и пустынно сделалось на душе у Ронга. И вдруг ему стало бесконечно жаль этих людей, безнадежно искалеченных жизнью, в которой они видели высшее благо.
- Зачем стремиться к бессмертию, если завтрашний день ничем не отличается от сегодняшнего? - устало спросил он инопланетянина.
- А зачем умирать ради того, чего не увидишь?