— Все верно, но… — Мент мучительно вспоминал незнакомое лицо. — Не могу вспомнить. — Сдался он.
— Не ломай голову. — Пришел на помощь Никанор. — Ты его не знаешь. Он тюремный.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Есть домовые, амбарные, овинные, гаражные, а он тюремный. Ты его не видишь, если он не захочет, а он тебя видит и знает как облупленного. — Никанор повернулся к Ивану. — Вань. Давай расскажем ему все, раз он честный. Может, сможет нам помочь?
— Вы это серьезно? Про домовых и тюремных? — Старлей посмотрел на Ивана.
— Некогда шутить. — Ответил Иван. — У нас пять дней осталось. Сидор. Ты за него ручаешься?
— Больше чем за Никанора. — Ответил Сидор. — Если он скажет, что не проболтается, то точно не проболтается. Можешь быть уверен.
— Поднимайтесь на печь, товарищ старший лейтенант. — Попросил Иван. — Если, конечно, вы обещаете держать в тайне все, что мы вам расскажем.
— Сначала, я хочу убедиться, что имею дело с нормальными людьми, а не с психами.
— Это ваше право. — Сказал Иван. — Сидор. Сможешь доказать?
— Попробую. — Ответил Сидор и повернулся к старлею. — Как вам доказать, чтобы вы поверили?
Твердолобый задумался. Он посмотрел вокруг. Магазины, палатки, ряд биотуалетов… Он улыбнулся.
— Ну, я бы поверил, если бы вы зашли в первую кабинку туалета, а вышли в четвертую. — Предложил он Сидору, улыбаясь.
— Хорошо.
Сидор пошел к биотуалетам. Он прошел, не открывая дверцы, в первую кабинку. Женщина, которая следила, чтобы все оплачивали посещение кабинок, закричала на него. Потом побежала к кабинке, чтобы восстановить справедливость, дернула дверцу на себя и застыла в недоумении. Кабинка была пуста. Сидор вышел из четвертой кабинки, подмигнул женщине и направился к друзьям. Женщина перекрестилась и села в урну.
— Так нормально? — Спросил он у старлея.
— Не знаю. — Растерянно ответил тот.
— Уважаемый. — Подошел Боян. — Я понимаю ваши сомнения. Но поверьте мне, старому человеку. Мы говорим правду. Может быть мы и дураки, не буду спорить, но уверяю вас, что мы не жулики и не обманщики. Просто мы всегда стараемся говорить правду, чтобы не запутаться во лжи. А, правда, очень часто похожа на фантастический вымысел, потому что жизнь, на самом деле, чрезвычайно сложная штука.
— Хорошо. — Остановил Бояна старлей. — Я обещаю, что все вами сказанное сохраню в тайне, если это не будет противоречить моим принципам. Вы сейчас куда отправитесь?
— В тюрьму. — Ответил Иван.
— В отделение, куда вас отвезли омоновцы, после задержания?
— Да.
— Я знаю, где это. — Кивнул головой Твердолобый. — Я переоденусь и приду туда. Там вы мне все и расскажете.
— Договорились. — Иван протянул руку.
— До встречи! — Старлей пожал протянутую руку.
Он посмотрел на часы и, развернувшись, легко сбежал по ступенькам в подземный переход. Друзья смотрели ему вслед.
— Ну, что? — Нарушил молчание Никанор. — Кажется, жизнь налаживается. Если верить Сидору, то этот старлей то, что нам надо.
— Можешь мне верить, братишка. Этот старлей, среди моих подопечных, в авторитете. Уж он найдет, за что можно зацепиться.
— Тогда поехали в тюрьму. — Предложил Никанор. — А то торчим здесь, как семь стариков и одна печка.
— А меня? — Спросил Боян.
— Ты чо, старый? — Удивился домовой. — Мы, можно сказать, благодаря тебе, лучшего детектива оторвали, а ты в кусты? С нами поедешь. Поедим, выпьем, споем.
— Тогда в тюрьму. — Скомандовал Иван.
Все залезли на, ставшую немного тесноватой, печь. Затащили Диогена, подтянули ему трусы и поехали, в ставшую родной, тюрьму.
— Слушаю.
— Говорит «Сокол-2». Шеф, они приехали. Правда, я что-то не все понял.
— Что вам не понятно.
— Их уже семеро, шеф. Такое впечатление, что они собирают своих сообщников по всей Москве.
— !
— Вы слышите, шеф?
— Их арестовали?
— Не то, чтобы арестовали, но они в отделение.
— Это хорошо. Завтра за ними приедут настоящие профессионалы.
— А что делать мне?
— Продолжайте наблюдать.
— Слушаюсь!
В трубке раздались короткие гудки.
— Завтра приедут. — Передразнил он голос шефа. — А я торчи тут всю ночь. Козел!
И он нажал кнопку отбоя.
Подъезжая к отделению, друзья увидели у входа курящих милиционеров. Они закричали им и приветственно замахали руками. Курившие, почему-то, не очень-то и обрадовались. Они сначала застыли, как скульптура "Менты на перекуре", а затем, побросав недокуренные сигареты, скрылись в помещении, захлопнув за собой дверь, которая до этого была открыта настежь.