За правым поворотом, открылось большое пространство, заставленное столами и стульями. Возле столов стояли два упитанных мужчины, в белых колпаках, и четыре девицы, в ажурных фартучках.
— Добрый день! — Поприветствовал их Никанор.
Мужчины кивнули, а девицы подозрительно посмотрели на посетителя. Домовой поднял опрокинутый кем-то стул, подвинул его к столу и окинул взглядом всю территорию. Из-за углов на него смотрели чьи-то глаза. Никанор уселся за стол.
— Вы, что-то хотели, уважаемый? — Спросил один белый колпак.
Больше всего, Никанору понравилось слово «Уважаемый». Он вынул из кармана найденную пачку денег, кинул ее на стол и посмотрел на девиц.
— Пива, на все. — Сказал он.
Колпаки переглянулись.
— Извините, уважаемый, но мы не можем этого сделать. — Ответил первый колпак.
— Двери заклинило, и мы не можем попасть в главный зал. — Пояснил второй колпак и указал пальцем на стеклянные двери, за которыми полутемнел еще один пустой зал со стойкой в конце.
— Да и хрен с ними, с дверьми. — Никанору стало весело. — Сдвигайте столы и присаживайтесь. Пивка попьем.
Он сорвался с места и стал заваливать все столы пивом. У колпаков, при виде такого чуда, стали подкашиваться ноги. Пробегая мимо них, Никанор успокоил:
— Я победитель конкурса иллюзионистов. Пригласили на интервью, а сами где-то спрятались. Да вы присаживайтесь. Пивка попьем.
Колпаки успокоились, а девицы, так вообще, повеселели. Дважды приглашать их не пришлось. Да и жажда, по всему, мучила их уже давно и нестерпимо. В суете нечаянно разбились несколько бутылок. По коридору пополз запах пива, маня праздношатающихся. Постепенно, столы стали обрастать народом. Зов хмеля с солодом притянул даже электрика Степаныча. Именно притянул, а вот притащила его, уборщица баба Дуня, держа в одной руке ведро со шваброй, а другой, обняв Степаныча. Она бросила Степаныча на стул, рядом с Никанором, а сама села напротив.
— Уф! — Выдохнула баба Дуня. — Ну и денек! Бегают, мусорят! Устроили черте что! Не телецентр, а Содом с Геморроем!
Она взяла бутылку пива, лихо откупорила, и сунула ее в руки электрика.
— Трубы у него горят. — Пояснила она Никанору. Потом придвинулась к нему вплотную и шепотом спросила. — А кто за все платит?
— За счет заведения. — Успокоил Никанор.
Баба Дуня выпрямилась, взяла шесть бутылок, по три в каждую руку, и сунула их в ведро, прикрыв сверху половой тряпкой.
— Деда порадую. — Шепнула она домовому. — Когда еще такой случай подвернется.
Никанор кивнул, подтверждая, что такого случая придется ждать долго. Постепенно за столиками стали расслабляться. То тут, то там, стали слышаться смешки, а то и откровенный хохот. Напряжение уходило, и многим уже не верилось, что на телецентре творилось, а может быть и творится до сих пор, что-то страшное. Стали сетовать на сломанные каблуки, искать виновников паники, требовать от персонала буфета коньяк и шампанское.
— А ты чо тут делаешь? — Раздался радостный голос Сидора.
— Пиво пью. — Никанор тоже обрадовался брату. — Присядь, отдохни.
Сидор покрутил головой, увидел, что какой-то парень привстал за чем-то, выдернул из-под него стул и сел рядом с братом.
— Давно так не веселился. — Поделился своим настроением Сидор и открыл бутылку. — Аж устал. Интересно? А где Семен?
— Семен нынче в ударе. — Порадовался за младшего брата Никанор. — Все переломал. Если Барсов здесь, то никуда не денется.
— Вы, про какого Барсова говорите? — Спросила баба Дуня. — Про Юрку бабника, что ли?
— Почему же он бабник? — Повернулась к ним одна из соседок. — Просто он женщин любит.
— Бабник, он бабник и есть! — Уточнила баба Дуня. — А любит он деньги и себя. Он за деньги, что хочешь, сделает.
Сидевшие рядом, синхронно кивнули головами, соглашаясь с бабой Дуней.
— Простите. — Никанор обратился к женщине, заступившейся за Юрку. — Вы знаете этого Барсова?
— Я не знаю, как его фамилия, но Юрия знают все. — Учительским тоном ответила мадам. — Он не бабник. У него очень приличные знакомые. Среди его знакомых есть депутаты Госдумы.
— Да депутаты все бабники! — Не унималась баба Дуня.
— Вас послушать, баба Дуня, так у вас, вообще, все бабники. — Возмутилась соседка.
— Так все мужики и есть бабники. — Растерялась уборщица. — А как же иначе?
— А голубые? — Крикнул кто-то.
— Ты еще про зеленых чертиков скажи! — Посоветовала баба Дуня.
— А ко мне белочка приходила. — Сказал Степаныч Никанору. — Пушистая, такая, с кисточками на ушах. Красивая. Я ее орешками угостил.
Никанор потрогал свои уши. Кисточек не было.
— А где Юрку-то найти? — Громко спросил он.
Почти все присутствующие ткнули пальцем в потолок. Братья переглянулись.
— Умер, что ли? — Спросил Сидор.
— Щас! — Хмыкнула баба Дуня. — Помрет он, как же! Небось, с какой ни будь дурочкой, у себя в кабинете заперся.
Братья облегченно вздохнули. Соседка же, наоборот, развернулась с боевым видом.
— Стыдно, баба Дуня! — Осудила она бабусин сарказм. — Он работает. А кабинет у него свой потому, что он умеет жить.
— А вот давай сходим к нему и посмотрим, как он за счет вас, дур, жить умеет. — Парировала уборщица.
— Давайте сходим. — Не очень-то уверенно, согласилась мадам.
Никанор, Сидор, баба Дуня и ее оппонентка, встали из-за своих столиков. Глядя на них, поднялись и те, кто сидел недалеко от них, и слышал перепалку. Двери поломаны, аппаратура не работает, делать нечего, так почему бы не развлечься. Тем более, что всем было интересно — баба Дуня как всегда права, или на этот раз ее осведомленность дала сбой?
Загрохотали отодвигаемые стулья, зазвенели пустые бутылки, а непочатые зажались в цепких пальцах, стали заключаться пари, пачка тысячерублевок сгинула не попрощавшись.
"Как пришла, так и ушла". — Никанор философски отнесся к пропаже. — "Только голову зря обгадили".