— Пора на службу, как ни приятно было пообщаться. Рад, что познакомил вас. Еще увидимся.
— Обязательно, дорогой! — закричал Рафаэль Левонович.
Подали кофе с мороженым. Адамян промокнул кучей салфеток плешь и загривок и сказал неожиданно трезвым голосом:
— Теперь о деле. Сарана говорит, вы ищете технику. Что конкретно нужно?
Седлецкий с Мирзоевым летуче переглянулись.
Начиналась самая сложная часть встречи.
— Нужны большегрузные машины. Желательно «КамАЗы».
— И что же вы собираетесь возить?
— Скажу, как родному: зерно.
— Не сочтите за праздное любопытство, ребята… Очень интересно знать, куда и как отсюда можно возить хлеб?
— Это просто. Из ставропольских хозяйств через Элисту, Волгоград и Саратов — в уральские районы.
— Уралу хватает оренбургского хлеба, — усмехнулся Адамян. — Я немножко разбираюсь в экономической географии. Рынок там схвачен. Челябинские и свердловские фирмачи задавят вашу дохлую контору, не охнув.
— Откуда вы взяли, что наша контора дохлая? — натурально удивился Седлецкий.
Адамян наклонился поближе и с расстановкой сказал:
— Дружок! Я не хожу на свидание, не подмывшись. Понял? Мои люди в Москве доложили, что ваша сраная фирма, зарегистрированная в Химках, провела с начала года одну сраную операцию — отмыла партию денег. Причем эти деньги скорей всего здешнего, то есть кавказского, происхождения.
А теперь вам машины понадобились! Да как вы смеете предлагать мне, офицеру, подобные сомнительные сделки?
Возмущение Адамян изобразил безупречно — даже шерсть дыбом поднялась в расстегнутой на груди рубахе. Артист, подумал Седлецкий. Ничего, мы тоже в самодеятельности играли. Он достал сигарету и раздраженно постучал о пачку — знак для Мирзоева.
Тот отодвинул вазочку с мороженым и медленно сказал на диалекте равнинной Шаоны:
— Думаю, э с а у л, мы напрасно теряем время с этим толстым армянским поросенком. Только зря давали деньги мальчику из администрации… Лучше бы он свел нас с генералом!
Адамян, не оборачиваясь к Мирзоеву, напряженно вслушивался. Седлецкий знал, что полковник понимает равнинный шаонский, имеющий, в отличие от горного, много тюркских корней. На этом и строилась игра.
— Виноват, — сказал Седлецкий Мирзоеву подобострастно. — Но в Москве мне говорили, что генерал ничего не решает без этого человека…
— Правильно! — по-русски перебил Адамян. — Правильно говорили. И не поросенок я, а кабан.
Кабан! Вот с такими клыками!
И показал с помощью двух рук — с какими. Седлецкий и Мирзоев обескураженно промолчали.
— Ладно, прощаю, — сказал Адамян. — Но попрошу в моем присутствии говорить только по-русски.
Наслаждаясь замешательством сотрапезников, он налил себе водочки.
— Начнем с чистого листа. Вы такие же москвичи, как я парижанин. Хоть в зеркало иногда смотритесь, что ли… Кто в Шаоне стоит за вами?
— Не ваше дело, — буркнул Седлецкий. — Достаточно, что за нами стоят реальные деньги. На этом и остановимся. Или вы работаете с нами, или мы уходим.
Адамян долго молчал, бесцельно поигрывая вилкой.
— Хорошо, — решился он. — Не станем тревожить генерала, разберемся сами. Итак?
— Два десятка машин, — сказал Седлецкий.
— Однако, однако! — удивился Адамян. — А самолеты вам не потребуются?
— Потребуются — попросим.
— А вы знаете, что за машины придется платить настоящими деньгами?
— Вот такими? — достал пятидесятидолларовую бумажку Седлецкий. — Знаем. Но это не все. Нам нужна и другая техника.
— Остряки, — нахмурился Адамян. — Другая техника… Где же я ее, интересно, возьму?
— Потеряете. Начинается передислокация, неразбериха…
— Та-ак! А эти сведения откуда? Тоже из Москвы?
— Да ладно тебе дуру гнать, полковник, — неожиданно вступил в разговор Мирзоев. — Могу назвать номер приказа о передислокации. Мы в Шаоне умеем не только плясать перед боем. В общем, с тебя — два десятка «КамАЗов», стрелковое вооружение в расчете хотя бы на полк и пяток установок залпового огня. А мы тебя не обидим.
— Вы, часом, не собираетесь объявлять войну Турции, господа хорошие?
— Для этого понадобится сначала пройти через Армению.
Мирзоев встал и приказал Седлецкому:
— Расплатись тут… А тебе, полковник, позвоню завтра. Успеешь провентилировать вопрос?
— Постараюсь, — задумчиво сказал Адамян.
Мирзоев направился к выходу.
— Какой у тебя начальник, э с а у л! — сказал Адамян. — Ладно, запиши телефончик.
— Я его знаю, — сказал Седлецкий, бросая на стол деньги.
«Россия вступила в полосу умопомрачительных массово-политических аттракционов — введенный президентом особый режим правления, чрезвычайные сессии и съезды, плебисциты, референдумы.
На сессиях и съездах вынесут приговор одним, на плебисцитах-референдумах — другим. А между делом посадят на скамью подсудимых учредителей ГКЧП, если только ее не освободят под размещение инициаторов введения особого режима правления.