— Именно так.
— Тогда просветите, Валерий Сергеевич, — попросил Небаба, — с какой целью эта уважаемая организация запланировала сделать карачун генералу Ткачеву?
— Вы спрашиваете о цели, — пожал плечами Семенцов. — Я же выступал в качестве средства. Согласитесь, это не одно и то же. Что касается цели, на этот вопрос может ответить лишь мой непосредственный начальник. Если захочет, естественно. Но могу допустить, что и он не знает.
— Давай у него спросим, — предложил Савостьянов.
— Без меня, — поднял руки Семенцов. — Я брал определенные обязательства, поступая на службу в Комитет государственной безопасности. Не важно, как он теперь называется… За службу получаю зарплату, звания и выслугу к пенсии. В интересующем вас случае действовал по приказу, который обязан был выполнить, не обсуждая. Поэтому и фамилию начальника, и его действия обсуждать тоже не собираюсь.
— Но вы же понимаете, миленький, — вздохнул Небаба, — у нас есть средства развязать вам язык.
И он кивнул на странное кресло в углу.
— Понимаю, — согласился Семенцов. — В любой работе существуют неприятные издержки.
— Ага, — сказал Савостьянов. — Вроде кубика пентотала… А еще лучше — сапогом по яйцам.
— Информация, полученная под пыткой, мало стоит, — сказал Семенцов. — Хотя в этом случае человек не нарушает долг.
Он улыбнулся. Обескураженный Небаба, почесывая лысину карандашом, посмотрел на генерала. Тот встал.
— Ладно. Давай зайдем с другого бока. Чем докажешь, что служишь в Министерстве безопасности?
— Удостоверение спрятано в дверце «Жигулей». Машина на стоянке перед БД. Назвать номер?
— Не надо. Верю на слово. Теперь вдумайся… Фамилия начальника твоего, честно говоря, меня не интересует. Ее можно узнать по телефону. Не хочу говорить о деталях теракта. Вообще — о твоем участии в нем.
— Так для чего же я тут сижу? — засмеялся Семенцов.
— Для дружеской беседы… О цели устранения генерала Ткачева ты не знаешь. Допускаю. Но ведь разговоры об этом ходили! Не в безвоздушном пространстве живем. Какая-то картина у тебя сложилась? Расскажи о собственных ощущениях, о своем отношении ко всему. Твои мысли — твой товар. Ну, смелее!
Семенцов некоторое время размышлял.
— Уговорили. Действительно, кое-что я слышал. И кое о чем догадывался. Полагаю, что генерал Ткачев имел отношение к перевороту. Поскольку МБ располагает информацией о готовящемся мятеже, то некоторые контрмеры, безусловно, были приняты. Думаю, моя акция — в ряду этих мер.
— Логично, — кивнул Савостьянов. — Ты выполнил приказ… Кто и почему тебя арестовал? Милиция? Вряд ли… Какие еще соображения?
— Скорей всего люди генерала Шляпникова, заместителя министра безопасности. Зачем — не знаю.
— Может, Шляпников сам участвует в заговоре?
— Допускаю, — сухо сказал Семенцов. — Он из МВД переведен… А там наш комитет никогда не жаловали.
— Ну, спасибо за откровенность, Семенцов. У кого еще есть вопросы?
— У меня, — сказал Толмачев. — Вас подстраховывали в Поваровке, Семенцов?
— Нет. Я работаю самостоятельно.
— Вы убеждены, что контрмеры ограничатся только устранением генерала Ткачева?
— Спросите об этом у руководства.
Повисло молчание. Потом генерал спросил:
— Что будем делать с этим праведником?
— Предлагаю отпустить, — сказал Толмачев.
— Не всех еще взорвал? — вздохнул Небаба.
— А что! — прищурился Савостьянов. — Это мысль…
Он похлопал Семенцова по плечу.
— Куда отвезти, сынок?
— К любой станции метро.
— Постарайся больше не попадаться. А еще лучше — переходи к нам. Профессионалу могу обещать интересную работу.
— Любезность за любезность… Вполне возможно, вам всем скоро придется трудоустраиваться. Приходите — замолвлю словечко.
Небаба молча нажал звонок. Вскоре те же оперативники, что отбили Семенцова у людей генерала Шляпникова, везли его по предутренней Москве. Светало. Еще в подвале ему завязали глаза. Косынку сдернули лишь на Садовом кольце. Семенцов помассировал веки и спросил:
— Что ж раньше глаза не завязывали?
— Думали, они тебе больше не понадобятся, — откровенно сказал водитель. — На, закури!
— Спасибо. Лучше дай анальгина. Голова разламывается.
Водитель порылся в бардачке, достал фляжку из нержавейки.
— Сойдет вместо анальгина?
Семенцов принюхался к коньяку.
— Сойдет! И сделал несколько мощных глотков.
У станции «Маяковская» его выпустили. До начала работы метро оставалось полчаса. Савостьянов закурил египетскую сигарету, постучал ею по диктофону и сказал Небабе:
— Сделай распечатку, Иван Павлович. Только побыстрее. С утра пойду к начальству.
— Сделаю, Юрий Петрович. Кофейку не желаете?
— Желаю. У тебя в загашнике всегда хороший кофе.