Джоффри решил, что в субботу он будет писать. К пяти вечера он так и не сочинил ничего. Он смотрел телевизор, когда из Канады позвонил Стюарт.
– Джофф? Это Стюарт. Как там наш дом?
– Отлично. Ты хочешь услышать, что здесь тебя не хватает?
– Мы пока еще в Канаде.
Джоффри предположил:
– Но вы возвращаетесь завтра, потому что тебя вышибли в первом туре. Я прав?
Стюарт был теннисистом, в Британии он шел под седьмым номером, но в мировых турнирных таблицах его имя не значилось.
– Нет, пока мы не планируем возвращаться. Я звоню сказать, что мы еще побудем. Здесь здорово, к тому же все оплачено до следующей недели.
Джоффри довольно жестоко настоял:
– Но ты все же вылетел из турнира?
После многозначительной паузы Стюарт признался:
– Да. Разве этого не было в новостях?
– Я пишу. Я не смотрю телевизор, – соврал Джоффри, радуясь, что вовремя приглушил звук мультипликационного каната.
– Ну так как – нормально, если ты побудешь в нашем доме еще недельку?
У Джоффри больше не было дел, так что остаться здесь вместо того, чтобы возвращаться в свою конуру, просто замечательно, настоящий подарок судьбы.
– Нормально, еще одна неделя будет кстати. Как раз рассеется дым и высохнет вода.
– Это не смешно, Джофф.
В семь тридцать, чтобы не быть таким предсказуемым, Джоффри позвонил Наташе. Желая увидеть ее снова, но не потратить при этом денег, парень предложил девушке приехать к нему, он сам приготовит ужин.
Наташа, не колеблясь, приняла его предложение и неискренне добавила:
– Кстати, ты мне вчера не звонил? Меня не было дома.
– Нет, не звонил. А что – должен был?
– Я просто спрашиваю.
Наташа уже приняла душ, так что она поспешила одеться. Девушка взглянула в окно. Две машины встретились у их дома. Одна из них принадлежала Ричарду, и он забрал Анну, в другой приехал за Наташей Джоффри.
Как только Наташа заметила «ягуар», она отправилась в ванную почистить зубы. В этом не было необходимости, но она хотела заставить Джоффри подождать.
На высокой скорости Джоффри доставил Наташу к особняку, опасаясь, что лазанья, которую он готовил, растечется. Наташе льстило, что Джоффри стремился провести с ней вечер.
– Куда ты ходила вчера? – спросил Джоффри.
– О… Э… Просто гуляла, – соврала Наташа.
– Будем считать, что так, – ответил Джоффри.
Наташа никак не могла понять, шутит ли ее кавалер, или же он был искренним, но глупым.
В машине Анна моментально обезоружила Ричарда вопросом:
– Помнишь, я тебя спросила в четверг вечером, бросишь ли ты жену, и потом попросила забыть тебя об этом? Ты забыл? Возможно ли вообще, чтобы ты стер этот вопрос из своей памяти и вел бы себя так, будто его никогда не звучало? Я это спрашиваю потому, что, с тех пор как я это ляпнула, я чувствую, что что-то стоит между нами, а мне этого не хочется.
Много лет назад, примерно тогда, когда Анна ушла из школы и начала работать в обувном магазине, одна подруга пыталась свести ее со своим братом. Анна тактично сторонилась, но подруга настаивала регулярно и упорно, говоря, что они друг другу очень подходят, так что, наконец, она сдалась.
– Это будет забавно, – сказала Анна Наташе. – Меня волнует только то, что это будет свидание вслепую.
– Да чего тебе бояться? Не думаю, что он окажется страшнее тех монстров, с которыми ты встречалась.
Свидание Анны прошло достаточно хорошо. Парень ей не докучал, он был хорошим слушателем и не вылил на нее ушат тупых историй, к тому же он оказался достаточно сообразительным, чтобы понять: несмотря на то, что он ей импонирует, как мужчина он ее не привлекает. Вечер закончил он – не Анна! – придумал оправдание и извинился.
– Самое ужасное, – сказал он Анне, – что мне придется объяснять моей сестре, почему у нас ничего не вышло.
К удивлению Анны, в следующий раз, когда она встретила эту подругу, то получила холодный душ. Девушка была резка и попыталась избежать разговора с ней. Анна набросилась на нее:
– Это из-за твоего брата, так?
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – деланно изумилась девушка.
Но продолжала вести себя странно. Стоило Анне приблизится к ней, она извинялась и уходила, пресекая любые попытки завязать разговор.
Анна позвонила ее брату и рассказала ему о поведении сестры. Вместе они напали на нее и заставили признать, что она не права, и помириться с Анной.
Анна всегда была такой, она не любила недомолвок. Если проблема вызывала разногласия для нее, лучше было устроить скандал по полной программе, чтобы разрядить атмосферу.
С тех пор как она изрекла эти бессмертные слова: «Ты когда-нибудь уйдешь от жены?», Анне не терпелось прояснить ситуацию с Ричардом.
Уже знакомый с ее жесткими методами, Ричард раздумывал, как лучше ответить.
– Я не забыл твоего вопроса.
– Я так и знала!
– Разве это возможно? Но у тебя было право его задать. Мне нравится быть с тобой, Анна. И я еще не знаю, будет ли это длиться или закончится. Я знаю только, что хочу, чтобы это продолжалось, и не я буду тем, кто разрушит наши отношения.
Анна чуть было не проговорилась, что она и сама никогда бы с ним не порвала, но ей удалось себя остановить. Ричард ведь так и не пообещал, что бросит жену…
Чтобы предотвратить муки в будущем, надо бы предъявить ему ультиматум: либо он бросает жену, либо они никогда не увидятся снова. И все же, для женщины, которую он знает так недолго, такой ультиматум был бы сумасшествием. Конечно, его ответом было бы решение остаться с женой. И он подумает, что еще легко отделался, а Анна со своим ультиматумом просто ненормальная.
Так что запланированное противоборство не состоялось, и Анна осталась привязана к мужчине, который не принадлежал ей и, может, никогда не будет принадлежать и даже не пожелает этого. К тому же теперь она совершено не знала, как себя вести, не то что раньше, и не могла освободиться от этого, пусть и не идеального, мужчины, потому что он стал слишком большой частью ее самой. И поскольку теперь все ее действия были иррациональны, она никак не могла определиться с мнением о жене Ричарда, которую даже никогда не встречала. Анна ненавидела и жалела ее одновременно. Нет, она никогда не спросит Ричарда о том, оставит ли он свою жену, так как ее пугают оба ответа.
Оказавшись в доме, Наташа быстро накрыла на стол, следуя специфическим инструкциям Джоффри, а он одним махом сотворил салат и подал блюда.
– Знаешь, я не была уверена, что ты позвонишь мне сегодня, – призналась Наташа за едой.
И продолжила говорить, не давая ему возможности вставить слово. Она рассказала, как прошел ее день на работе. И все об Анне и Ричарде. Затем последовал первый поцелуй за этот вечер, и Наташе пришлось вытирать томатный соус с губ Джоффри.
– Я люблю готовить, – признался он ей. – Только мне редко предоставляется такая возможность. Я имею в виду, готовить для кого-то.
– Поэтому ты меня и пригласил? Чтобы это послужило оправданием твоей стряпне?!
– Я пригласил тебя, потому что хотел тебя увидеть. Честно говоря, я вообще-то не был уверен, что тебе позвоню. Понимаешь, я очень боюсь не оправдать твоих надежд.
– Не понимаю, о чем ты, – сказала девушка, немножко разозлившись. – Но я тебе могу сказать, что знаю, что у меня на уме, так что если бы я не захотела тебя видеть, я бы тебе об этом давно сказала.
Строго говоря, это не было правдой. Наташа часто встречалась с мужчинами дольше, чем ей самой бы этого хотелось, не решаясь сразу расстаться с ними из боязни обидеть. Анна утверждала, что однажды Наташа выйдет замуж просто потому, что ей не хватит духу кому-то в этом отказать.
– Я рад, что все-таки позвонил, – произнес Джоффри.
Еда закончилась, и кофе был выпит. Наташа приметила, что, когда Джоффри о чем-то задумывается, он выдвигает нижнюю челюсть вперед.
– Нет, неправда, – возмутился он, когда Наташа ему на это указала.
Наташа изобразила, как он это делает, и засмеялась, увидев выражение обиды на его лице. Потом она спросила, умеет ли он сворачивать язык трубочкой. Оказалось, умеет.
– А знаешь, чему я никогда не мог научиться? – спросил он. – Выдувать пузыри из жвачки.
– О, я эксперт в этом деле, – гордо заявила Наташа. – Правда, теперь выпускают такие жевательные резинки, что из них не больно-то пузыри получаются. А помнишь, продавались такие круглые розовые, размером с двухпенсовую монету? Я из них выдувала пузыри больше своей головы! Маме все время приходилось выстригать у меня из волос кусочки жвачки, когда пузырь лопался. Года в три у меня была самая ужасная стрижка во всем районе.
Они протянули к друг другу руки через стол, обмениваясь поцелуями и нежными взглядами. Повисла тишина, а Наташа усвоила в прошлый раз, что Джоффри склонен к колебаниям, так что она взяла все в свои руки.
– Прошлой субботней ночью, – начала она, – было здорово. Мне понравилось.
– Я там никогда раньше не был, – ответил он, полагая, что девушка говорит про «Бартокс».
– Вообще-то я имела в виду – здесь, помнишь?
На диване.
– Да, это было здорово. Просто потрясающе.
– И я рада, что мы… ну… не прыгнули сразу в постель.
– Ну так что… – сказал он, – может присядем?
– Мы вообще-то сидим.
– Я имею в виду…
Наташа заставила его замолчать:
– Не надо говорить, что ты имеешь в виду, скажи мне лучше, чего ты хочешь. Будь смел, и тебя ждет награда.
Они стояли в темноте и целовались, медленно и нежно. Потом Джоффри начал раздевать Наташу, отстраняя ее руки, когда та пыталась раздеть и его. Он целовал девушку до тех пор, пока она не осталась в бюстгальтере и трусиках.
– Можно мне снять с тебя одежду? – спросила она.
– Подожди.
Джоффри развернул девушку так, что теперь она стояла к нему спиной. Расстегнул бюстгальтер, но не снял его, проведя руками от живота к грудям, заключив их в свои ладони, словно в чаши. Он покрывал поцелуями ее шею, пока не достиг подбородка, и тогда она повернула к нему лицо, отчаянно желая глубокого поцелуя. Сняв с Наташи лифчик, Джоффри сжимал ее груди во время поцелуя, иногда нежно обводя пальцами вокруг сосков. Она потянулась и прижала его голову сильнее, так что их губы сплющились. Но он отступил, ослабляя хватку ее рук, гладящими движениями вытягивая их вдоль ее боков, пока сам опускался перед девушкой на колени. Джоффри целовал и облизывал ее живот, руки его блуждали от груди вниз и обратно, поглаживали ее бедра и ягодицы вдоль линии трусиков, а затем забрались внутрь, так что в каждой руке оказалось по ягодице. Губы скользнули от живота к бедрам, затем Джоффри слега раздвинул ее ноги, провел языком вдоль кромки трусиков, сдвигая их на сторону. Когда она уже раскрылась навстречу ему, Джоффри сделал вид, что передумал и вновь принялся ласкать ее живот, но вдруг, когда Наташа меньше всего ожидала, прикоснулся к ее естеству языком, так что она от неожиданности слегка отодвинулась. Он приспустил ее трусики и целовал и ласкал девушку, но постепенно губы Джоффри опять проделали по ее телу путь наверх.
– Теперь раздень меня, – сказал он.
Наташа едва дышала, но вынуждена была его поцеловать.
Во время секса ее что-то угнетало; может быть, ей и не о чем волноваться, но все же что-то смущало. Как он на самом деле к ней относился? Стремление доминировать в сексе беспокоило и льстило ей одновременно, и эти противоречия вели девушку к удовольствию.
После секса они, измученные, лежали лицом к друг другу в темноте, с трудом распознавая блеск глаз партнера. Джоффри мужественно боролся со сном, чтобы девушка не подумала, что он типичный представитель мужского племени. Наташа боялась заснуть потому, что знала, что ей не захочется потом просыпаться. Секс не может быть таким прекрасным с тем, кто тебе не нравится по-настоящему.
– Мне тяжело это говорить, – сказала она наконец, – я бы могла остаться здесь навсегда… Но мне надо идти. Мне завтра ехать к родителям, если ты помнишь.
– Я помню. Но очень трудно сдвинуться с места, встать, одеться и расстаться? – Он поцеловал ее.
Наташа сказала, с усмешкой на губах, которой он не мог различить в темноте:
– Ты меня удивил. Ты был такой необузданный.
– Гм…
– Я не жалуюсь. Это ведь вовсе не плохо. На самом деле… даже хорошо.
В эту секунду оба поняли, что рядом их будущее, и ничто больше не имеет значения. Впервые в жизни обоим было с кем-то так просто и радостно. И это чувство оказалось всепоглощающим.
А потом вспыхнул яркий свет, и им пришлось одеться.
Они мало говорили, пока Джоффри вез Наташу к дому, она знала, что каждое произнесенное слово может разрушить совершенство. Каждая прошедшая секунда возвращала их в сложный мир, полный других людей, так что, когда они простились, хотя Джоффри и назначил ей свидание снова вечером, оба не были уверены до конца, что снова увидятся.
Наташа услышала голоса, доносящиеся из Анниной комнаты. Всего минуту спустя после расставания со своим возлюбленным и за минуту до того, как она отправится к родителям, ей захотелось поговорить. Или хотя бы, чтобы ей задали вопросы, которых она будет притворно избегать.
Наташа сделала тост и кофе и поглотила их в одиночестве. Ей пора было отправляться на остановку автобуса, чтобы ехать к родителям. Она макнула тост в кофе – привычка, из которой она думала, что уже выросла. Масло жирным пятном расплылось по поверхности напитка. Девушка вылила его в раковину.