Вески выскочила в коридор с ручной автоматической пушкой наперевес. Дуло описало в воздухе обычную при стрельбе дугу. «Ну, сейчас мы этим тварям покажем!» – сгорая от азарта, думала она. Полет подошел к концу; оставалось только спуститься на саму планету. Вслед за Вески в коридоре прыжком очутился Дрейк. Нетерпение жгло и его. Впереди ждали приятно щекочущий нервы страх, который нужно было прищучить, и ни с чем не сравнимая радость боя. За Дрейком проследовал Хиггс, сдержанный и сосредоточенный против обыкновения. Как и многие мальчишки, он с детства мечтал о подвиге. Если верить этой Рипли, у него сейчас был шанс. Главное
– не погибнуть в двух шагах от победы, а для этого нужно ни на секунду не распускаться. «И чего они так резвятся? – неодобрительно думал Эйпон. – Дело как дело. И ни к чему это всякое ребячество…» На лице Веры отражалась сдерживаемая ярость. Нет, не по отношению к предполагаемому противнику – ему она была почти благодарна за лишнюю возможность доказать всем, что она не хуже других: «моя победа многим утрет нос…» Совсем иные мысли занимали Хадсона. «Ну какого черта я ввязался в это грязное дело? Это ведь даже не люди, – монстры, чудовища, уроды проклятые… Они сметут нас в одну секунду! Не проще ли выбросить все это оружие и доложить инопланетянам: «Ваш завтрак прибыл…»
Возле челнока перед взводом очутился Горман. «Черт его знает, что из всего этого выйдет, – у него на душе скребли кошки. – Если дело выгорит – это повышение и успех, но кто его знает… Уж слишком темное дельце».
Чтобы его колебания не стали заметными подчиненным, он сухо произнес:
– Так, беспокоиться не о чем.
– Ага, высаживаемся, побеждаем и улетаем, – прокомментировал кто-то.
– Все понятно? – грозно переспросил лейтенант.
В ответ раздалось дружное «да».
– Акция будет развиваться по плану. Никаких отклонений… – Взвод начал выстраиваться в жалкое подобие шеренги. – Как сказано: высаживаемся, побеждаем и улетаем. – (Горману понравилась эта фраза. Для себя он решил, что обязательно запишет ее в блокнот.) – Поняли?
В строю зашумели.
– Внимание, готовность! – скомандовал Горман. – Посадка!
Раздавшиеся возгласы чуть не заглушили команду. Перед лейтенантом, казалось, находилась полудикая, охваченная жаждой крови орда.
– Все – быстро в транспортер! – выкрикнул он.
– Еге-е-гей!
– Ура!
– Ура! ура! ура!
– Давай!
– О-го-го! – звучало со всех сторон.
Трудно было поверить, что так могут вести себя специально обученные для подобных заданий люди.
Собственно, даже для простого взвода такое поведение нельзя было назвать обычным; позже, в полете, кое-кто удивлялся и своим выходкам, и несдержанности товарищей. На деле почти все, в большей или меньшей степени, ощущали необычность этого задания, возможно, не встречавшуюся ранее опасность. Так или иначе, нервное состояние прорывалось у каждого по-своему. Крики были своего рода клапанами, позволявшими слегка выпустить пары нервного напряжения.
– Быстро, все! Быстро! – подгонял сержант Эйпон.
– Ура-ура-ура!
– Го-го-го-го!!!
Шум не умолкал.
– Полные олухи! – заорал лейтенант Горман. – Быстро в транспортер!
Вопреки кажущемуся беспорядку, команду-таки исполняли: к этому моменту большая часть десантников успела скрыться в брюхе приземистой и остромордой «в профиль» машины.
– Так, свои места при боевом расчете вы знаете, – продолжал лейтенант. – Оружие закрепить! Всем занять места, сесть и успокоиться!
Общая горячка передалась и ему. Он вынужден был признаться себе, что волнуется немного сильнее допустимого, и это его злило.
Возгласы десантников постепенно перешли в нечленораздельное бормотание и начали стихать.
– Закрепить запоры! – уже с водительского места скомандовал лейтенант.
Металлические дуги страховки опустились с ноющим ворчанием, словно и они переживали вместе со всеми.
«Вот и начался наш конец», – тупо глядя перед собой, подумала Рипли. Если бы от нее хоть что-то зависело, она остановила бы сейчас операцию. Слишком много времени прошло, чтобы на планете хоть кто-то мог уцелеть. А раз так – зачем спускаться, рисковать жизнью этих здоровых ребят? Только для того, чтобы доказать ее, Рипли, правоту? Не слишком ли дорогая получается цена? Думать об этом было противно.
– Так, лейтенант?
– Бишоп, начинаем!
– Понял!
С глухим урчанием транспортер въехал в люк челнока.
– Все готовы?
– Поехали!
– Готовы? – еще раз переспросил Горман.
– Да!
Лейтенант медленно вдохнул воздух и сцепил пальцы.
Из микрофона донесся голос Ферроу:
– Начинаем процедуру запуска!
Гудение и особый механический шорох заполнили внутреннее пространство челнока.
– Шасси поднято. – Казалось, что говорит робот. В такие минуты Ферроу действительно ощущала себя машиной. Одна команда, другая…
– Ы-ы-ы-ы-ы – заныло шасси.
– Зажигание включено.
– Ш-шу-шу-шшшшшшшу – зашуршал механизм.
– Так, давайте сюда данные о станции…
– Все шлюзы загерметизированы.
– Все?
– Все, кроме одного выходного, загерметизированы.
– Так, готовность. Десять секунд. Девять, восемь…
Веселье сползло с лиц десантников. С этого момента начиналась работа.
Отсчитывающий секунды до старта и… кто знает, чего еще, голос Ферроу звучал неумолимо, как судьба.
– Семь, шесть…
«Вот и жизнь уходит так же…» – тоскливо думала Рипли.
– Пять…
– На скоростном лифте отправляемся прямо в ад! – экзальтированно заявил Хадсон. Он старался изобразить веселье, но страх сковывал мимические мышцы, и вместо улыбки на его лице возникла гримаса.
– Четыре, три…
«Как долго она считает, – недовольно сказал себе Хиггс. – Только нервы треплет… А, черт, нужно было выспаться как следует, а то эта канитель затянется надолго…»
– Два, один… Поехали!
На уши десантников обрушилась какофония скрипов, гудений, лязга, скрежета и шипения – открывался шлюз.
Полускрытое очками лицо Ферроу еще больше стало похожим на овечью морду.
– Переключаю пеленг показательного радиуса…
– Два-четыре, профиль виден, – ответили с корабля.
– Все ясно. Курс взят…
Челнок летел свободно, словно падал; это вызвало не слишком приятные ощущения, похожие на те, что человек испытывает при сильном страхе.
– Включи, пожалуйста, ускоритель, – посоветовал Бишоп, наиболее четко угадавший природу этих ощущений – большинство было склонно приписывать их, вопреки всему предыдущему опыту, нервам.
– Включаю, – Ферроу взялась за рукоятку. – Эй, все берегите головы: немного потрясет.
«Немного» – было сказано очень мягко. Только непродолжительность тряски избавила от необходимости убирать результаты охватившей всех тошноты.
«Это какой-то конец света!» – мысленно простонал Хадсон, чувствуя, что еще секунда – и кишки вылезут изо рта. Большинство других вообще на это время лишилось способности о чем-либо думать.
Наконец тряска осталась позади; челнок выровнялся, шум поутих, и спустя некоторое время десантники и прочие члены экипажа, к которым относились также Рипли и Берт, опять не знали, чем отвлечься от мрачных мыслей.
«Хватит! Меня все это больше не колышет!» – решил про себя Хиггс и закрыл глаза, настраиваясь на сон. Тихоня Кроу принялся мурлыкать себе под нос какую-то песенку, что окончательно привело Хадсона в расстройство.
Дрейк уставился на бюст Вески. Молодая женщина притягивала его как магнит, но он считал слабостью в этом признаться. Вески хмуро изучала лейтенанта. Командир нравился ей все меньше.
– Эй, лейтенант, – наконец не выдержала она. – Лейтенант, сколько вы вылетов сделали?
– Тридцать восемь, – ответил Горман и, опасаясь, что его неправильно поймут и уличат во лжи, уточнил: – Тренировочных.
При этих словах даже у невозмутимой Вески внутри что-то сжалось.
Хадсон тихо застонал.
– А боевых?
– Два. – И снова уточнил: – Считая с этим.
– О, черт! – выдохнула Вески.
– Идиотизм, – прошипел кто-то.
– Кранты всем…
– Да бросьте… чего там…
– Ну и ну!
«Я так и знала», – обреченно подумала Рипли.
– Данные – ноль четыре, переходим на конечный спуск, – объявила Ферроу. Ее слова никому энтузиазма не прибавили.
Притворяться было не перед кем и незачем. Мысли о победе и ожидаемых наградах сами по себе улетучились. Предстоящее дело обещало только опасности – и ничего больше.
– У меня что-то плохое предчувствие, – пробормотал Дитрих.
– У тебя всегда плохое предчувствие, – огрызнулся Фрост. – Если с тобой что-то случится, я, вернувшись, позвоню твоей маме.
Этот короткий диалог окончательно настроил всех на мрачный лад.
Чтобы отвлечь десантников от подобных разговоров, способных полностью уничтожить остатки боевого духа, Горман снова заговорил:
– Хорошо, давайте проверим мониторы. Так, вижу всех; все выглядит неплохо. – На глаза лейтенанту попался спящий Хиггс. – Дрейк! Поправь свою камеру! Что-то я тебя не вижу… – По монитору ползли пестрые волны. Дрейк стукнул по камере – волны пропали. Не догадываясь о его «маневре», лейтенант довольно отметил: – Вот так уже лучше… Немного наклонись, чтобы я мог тебя видеть… Так, хорошо. Через две минуты садимся. Готовьтесь!
– Угу, сейчас!
– Эй, кто-нибудь, разбудите Хиггса!
Вместе с Хиггсом проснулся и механизм выпуска атмосферных крыльев.
Челнок стал похож на огромного металлического скорпиона с угрожающе поднятыми клешнями.
Скорпион полз по облакам, рваным и мрачным, ожидая встречи с достойным противником. Внизу намечались контуры станции, такие же хмурые и жесткие на вид.
Станция – во всяком случае, определенная ее часть – лежала в объятиях уродливых железных рук остатков корабля инопланетян. Летающий «скорпион» выглядел на его фоне жалкой букашкой, слишком много вообразившей о себе. Станция казалась мертвым гигантом; ничто не говорило о том, что в ней еще теплится жизнь. Молчал эфир, не регистрировались обычные помехи от мощного электромагнитного поля; не было заметно ни одного движения, ни одного огонька. «Неприятно», – подумала Ферроу, глядя на внушительную и тоскливую картину. Действительно ли от нее веяло ужасом, или это было игрой нервов,
– но смотреть на станцию было нелегко.
– Спускаемся! – Даже голос Ферроу показался немного чужим. – А где этот чертов бакен? Ага, вижу.
Она говорила вслух скорее сама для себя, чтобы отделаться от сковывающего волю предчувствия. Вряд ли можно было назвать другой вылет, в котором так бы не хотелось участвовать большинству профессионалов.
«А ведь станция красива. Во всяком случае, грандиозна. Она способна поражать воображение… Но, Господи, зачем на нее обрушилось это несчастье?!» – застонала в душе Рипли.
– Это и есть атмосферный процессор? – Рипли повернулась к Берту. На его лице расцвела довольная улыбка. Похоже, только он один выпал из общего настроения. Представитель Компании был почти весел, во всяком случае, доволен жизнью.
– Да-да, – гордо сообщил он. – Удивительное сооружение; полностью автоматизировано. Это производит наша Компания.
Он почти умиленно посмотрел в иллюминатор. Тягостное ощущение от неподвижности станции миновало его. Берт не видел гиганта, трагичного в своей беспомощности – перед ним была просто автоматизированная система, по какой-то причине находящаяся в нерабочем режиме.
Глядя на лицо Берта, Рипли вдруг явственно ощутила, что очень хочет врезать ему по морде.
Корпуса процессора замелькали совсем рядом – полет подходил к концу. Теперь все зависело от Гормана. Он собрался с мыслями, подтянулся и приступил к выполнению своих обязанностей, то есть снова принялся отдавать команды. «Я не ошибусь… Я не ошибусь…» – внушал он себе.
– Так, Ферроу, сажаешь транспортер у главного корпуса колонии и сразу возвращаешься назад на корабль. – Чтобы не молчать, Горман констатировал то, что не нуждалось в констатации: – Никакой видимой жизни нет.
– Всех сожрали, – прошептал себе под нос Хадсон.
– Подожди, Ферроу, – снова заговорил лейтенант, – сделай сначала круг над комплексом, поняла?
Этого времени, по расчетам Гормана, было вполне достаточно, чтобы подавить в себе остатки неуместных эмоций, но вид пустующей станции только усилил тревогу.
Правда, именно на этом облете удалось заметить небольшие следы жизни: в одном из зданий комплекса все-таки горел свет, не замеченный сверху.
«Может, там еще кто-нибудь есть», – Рипли с надеждой подалась вперед, чтобы получше разглядеть окна.
– По-моему, ничего не повреждено, – сообщила Ферроу. – У них по-прежнему есть электричество…
– Все, Ферроу. Садишься на посадочной площадке и сразу же улетаешь; а мы остаемся.
– Приготовиться!
Челнок пошел вниз; лобовое стекло потемнело от дождевых капель – погода всячески старалась соответствовать настроению.
– Посадка произведена, – доложила Ферроу, когда челнок в очередной раз качнулся и замер.
– Даю десять секунд, – на повышенных нотах скомандовал лейтенант Горман. – Хорошо… А теперь, ребята, будем действовать аккуратно и четко.
– («Ну что ты шумишь», – поморщился Хадсон.) – Быстро, быстро! не теряем ни секунды! прочесываем территорию!