«Почему он мне помогает? – думала Рипли, спеша за священником по извилистому коридору. – Почему он поверил мне, чужой, после того, как я призналась в том, что убивала его сородичей? Почему Скейлси так любит меня, что готова сделать невозможное по одному моему слову? И главное – как я смогу вернуть им этот все время растущий долг?»
– А они точно не найдут дверь? – весело болтала со священником Скейлси.
– Не бойся. Она хорошо замаскирована… Наш Храм был построен еще в древние смутные времена. Тогда многим приходилось спасаться бегством – и ни разу ни один из моих собратьев, работавших в этом Храме, не отказал нуждающемуся в помощи… Хоть – как знать, шло ли это на пользу спасенным: ведь выжить – это далеко не все… Конечно, многие после этого меняли свое отношение к миру, но вправе ли я упрекать тех, кто не смог этого сделать? Нельзя прийти извне и сказать кому-то: «Будь добрым», или: «Будь умным». И ум, и умение жить добром дается свыше…
– А я смогу быть доброй? – Скейлси затормозила, чтобы рассмотреть получше реакцию собеседника.
Священник рассмеялся, но и придирчивый наблюдатель вряд ли назвал бы его смех обидным.
– Конечно…
– Скейлси, ты замечательный ребенок, – вставила Рипли, – но нам лучше поменьше разговаривать. Как знать, нет ли у стен ушей…
Переведенная почти дословно пословица до священника, по видимому, не дошла: он ответил что-то насчет того, что ушами им пользоваться незачем, и Рипли не стала ничего объяснять. Не поняли – их дело; было бы принято во внимание ее замечание…
Коридор поднырнул под выпирающий бок дома и уткнулся в тяжелую, старую на вид, обветшалую дверь.
– Ну что, выходим? – спросил священник, прежде чем нажать на рычаг.
– Постойте… Скейлси, постарайся почувствовать: есть спереди опасность или нет…
– Я бы не стал этого делать – девочка устала… Вы же видели: она и так страдает от переутомления…
– Но разве ей пойдет на пользу, если мы все угодим в засаду?
– Хорошо… Постарайся, малышка!
Скейлси обмякла, осела на землю и зажмурилась.
– Ты что-нибудь видишь? – встревоженно спросила Рипли.
– Растерянность. Недоверие. Страх… Много народу, мужчины, боятся оборотня, но готовы защитить своих… Страх и желание убивать…
– Где это, Скейлси?
– Сзади…
– А еще что?
– Сбоку… я слышу Шеди… она думает о нас, очень сильно думает… опять боится… Она говорит… сейчас я ее услышу…
– Что она говорит, Скейлси?
– Чтобы мы уходили из Храма…
– Ну, оттуда мы уже ушли, – резонно заметил священник.
– Что ты слышишь спереди?
– Не знаю… вроде кто-то есть, а вроде и нет никого… Чувств нет, но кто-то вроде есть…
– Много?
– Один… или двое… нет, один – все размыто…
– Ну, так что будем делать? – повернулся к Рипли священник. – Отсюда есть еще один выход, но им мне не воспользоваться. Возвращаться сейчас в Храм и выдавать месторасположение потайного хода я тоже не хочу… Тот выход, о котором я говорил – уже знакомая вам вентиляционная система. Давайте так: я сейчас выхожу, смотрю, что творится на улице, и даю вам знак: бежать или выходить. Согласны?
– Но ведь это же опасно для вас! – вырвалось у Рипли.
– Для меня? Вы просто плохо знаете наши обычаи: ни на меня, ни на девочку никто не осмелится нападать. Убить или оскорбить священника – кощунство, причинить вред ребенку – позор.
– Ясно, – кивнула Рипли. – Послушай, Скейлси… раз так, то если нам придется совсем плохо – беги.
– Наоборот! – возразила Скейлси. – Раз меня не будут трогать, я тем более обязана буду помочь тебе…
– И все же я прошу тебя – сделай так, как я просила… мало ли что может случиться… Ты еще ребенок, и тебя могут задеть… скажем так, случайно. Понимаешь?
– Да, мама, – покорно согласилась Скейлси, но поднятая с вызовом мордочка для любого разбирающегося в языке жестов явно говорила, что при первой же возможности это обещание будет нарушено.
– Ладно, я выхожу…
Рычаг опустился, дверь со скрипом поехала в сторону. Открывшаяся улица казалась настолько пустынной, что и Скейлси засомневалась в своих ощущениях: если очень хотеть кого-то увидеть, его можно найти и там, где его никогда не было.
Священник неторопливо вышел на середину улицы и махнул щупальцем: «Никого нет».
«Ну и прекрасно», – еще секунда, и гора свалилась бы с плеч Рипли, но тут откуда-то сверху, как тогда, на станции, на священника свалился монстр.
Их силы были почти равны: один был силен от природы, второй – благодаря специальным тренировкам. Одному в драке помогал разум – второму инстинкт. Прежде чем Простой успел сомкнуть свои челюсти, шея противника выскользнула из-под его «прицела», и одно из щупалец петлей затянулось на морде, не позволяя разжать челюсти. Когти встречались с когтями, щупальца отлетали, наткнувшись на другие щупальца.
– Мама! – заорала Скейлси. – Скорей сюда!
Они выскочили из прохода, совершенно не думая о себе и о том, что не с их силой можно лезть в эту драку.
В беде был друг, и его надо было выручать – эта простая мысль вытеснила на какое-то время все остальное.
Подлетевшая Скейлси вцепилась в одно из щупалец Простого зубами, царапая руки о чешую, Рипли пыталась дотянуться до глаз и ушей монстра – благо его смертоносные конечности были заняты другим делом.
В какой-то момент оттолкнувшись от земли, Простой начал переворачиваться на спину; увлекаемая его движением Рипли отлетела, но когда она подняла глаза – кровь застыла в жилах.
К месту схватки мчались новые чудовища. Понизу, по стене, по потолку…
– Скейлси! – отчаянно закричала она. – Беги! Я приказываю тебе!
В ответ «девочка» прорычала что-то невнятное: ни за что она не отказалась бы от этой драки, когда ставкой стала жизнь близкого им человека (или существа – это было в данном случае совершенно неважно).
«Это конец, – Рипли смотрела на приближающихся Простых и не могла отвести взгляда. – Во всяком случае можно утверждать, что я умру, глядя смерти в лицо», – отстраненно подумала она, готовясь принять удар.
Простой промчался мимо нее, снова опрокидывая на землю. Тут же сбоку ее обдал ветром его собрат. Простые мчались к скрючившимся на полу соперникам.
– Скейлси! – снова закричала Рипли, чувствуя, что уши закладывает то ли от волнения, то ли от силы собственного крика.
Ответа не последовало: на том месте уже образовалась «куча мала». Из нее доносились приглушенные вскрики, хрипы, и лишь теперь Рипли закрыла глаза, чтобы не видеть финала. «Лучше бы они набросились на меня», – пронеслась новая мысль. Шум возни глох – или глохла она сама, – но наступившее через секунду молчание показалось Рипли мертвым.
– Скейлси… Ньют… – прошептала она, будучи не в силах открыть глаза.
– Я здесь, мама! – послышался совсем рядом скрипучий голосок.
– Скейлси! – Рипли вздрогнула и открыла глаза. Вид у Скейлси был помятым, но она была жива и лучилась радостью.
– Рипли, Скейлси, бегите! – услышали они голос священника.
Он тоже был жив: Простые рвали тело своего собрата.
– Что случилось?
– Бегите же, ну! – священник махнул, показывая куда-то за их спины.
По улице шло сразу несколько мужчин. Посредник в серебристой перевязи выхватил свисток, поднес его ко рту.
– Скейлси, бежим! – метнулась к еще открытому проходу Рипли.
– Бегите, я постараюсь их задержать! – крикнул священник, бросаясь навстречу новым противникам.
– Ловите их, – крикнул Посредник и снова засвистел.
«Они не могут сделать ничего плохого ни священнику, ни ребенку…» – повторяла себе Рипли, подбегая к двери.
– Скейлси, что же ты стоишь?
– Я тоже их задержу! – с вызовом ответила Скейлси.
– Немедленно иди сюда! – перед носом Рипли мелькнуло щупальце Простого – лишь чудом она успела рвануть рычаг на себя. Дверь закрылась, отрезая ее от «девочки» и нового друга.
«С ними ничего не должно случиться…» – Рипли твердила себе эти слова, как заклинание, и ни на секунду не могла поверить в них настолько, чтобы хоть чуть-чуть утолить зажегшуюся в сердце боль.
Для чего она спасалась? Кому нужна была здесь ее жизнь?
В дверь что-то ударилось. Нужно было или бежать, или выйти за собственной смертью. Впрочем, она и сама могла бы прийти, без ее усилий.
– Инопланетянка Рипли, вы слышите нас? – прозвучал отчетливый голос.
– У нас в руках ваш друг и ребенок. Если вы не сдадитесь, они умрут… Если вы выйдете – один из них будет отпущен. Даем для раздумья время на счет до десяти. Один, два, три…
– Я выхожу! – закричала Рипли, кладя руку на рычаг.
Будь что будет – по крайней мере, умереть так будет честнее. Только бы они сдержали свое слово… Во всяком случае, жизнь этих двоих еще имеет смысл. Это она здесь – лишняя. Лишнее обязано уходить…
Дверь раскрылась. Стоящий напротив двери мужчина знаком приказал Простым отпустить священника.
– Девочка нам еще понадобится, – произнес он, глядя на Рипли в упор.
– А вы поедете с нами. Нам предстоит еще долгий разговор…