Лети (значит, полное имя Летиция), несравненная многосторонне одаренная любовница одотьера Дер'Коне, стояла на углу и что-то спешно заправляла за ворот полушубка. Что, я уже знал, — медальон связи. В лицо она меня не знала, так что не обратила внимания на пристально разглядывавшего ее мужчину. Привыкла, что представители противоположного пола мимо не проходили, баловали ее вниманием. А баловать было что, не женщина, а мечта! Понимаю одотьера, я бы тоже с такой с удовольствием спал.
Так, похоже, мой отъезд отменяется.
Еще говорят, у темных нет совести! Моя грызет меня так, что внутри я как имперский золотой сыр — весь в дырках. Попробовал проигнорировать ее, послал в пасть василиска, но куда там! Вопит во весь голос, заставляет руки вновь и вновь натягивать поводья. Плюнул, перестал мучить лошадь, продолжил мучить себя и повернул к гостинице. Хозяин решит, что я идиот, потому что только идиоты, расплатившись за комнату, через час снимают ее снова.
Мало мне своих проблем, так я еще в чужие по самое не могу влезаю! Так и тянет пойти на очередной конфликт с властями, отведать пламя костра на вкус! Наместник ведь не лендлорд, тут такое поднимется, на анатомическое пособие для палачей разберут. Но не могу я, так и тянет устроить подлянку этой сволочи. Всю жизнь маскировался под добропорядочного аристократа, молчаливо и не очень потворствовал убийству нашего брата, а сам был темным! Волк в овечьей шкуре! И еще жертвоприношения Каашеру совершал в храме Олонис. У меня, конечно, моральные принципы те еще, жрецы Светоносного по головке не погладят, но с Каашером я никогда не связывался. И не собираюсь, потому что я человек, а не бешеный зверь, помешенный на запахе крови. И не настолько ненавижу людей, чтобы желать им всем подохнуть в страшных муках. Я убиваю выборочно, только тех, кто виноват передо мной, а не, ослепленный местью, вырезаю всю его семью и заодно жителей окрестных домов. А Каашер учит поступать именно так и делать это превентивно. Словом, я за милую рогатую Тьхери, которая говорит: 'Пока тебя не трогают, лежи тихо, дернули за хвост — зарычи, ударили — откуси руку, достали нож — перегрызи горло первым'.
Уладив дела с крышей над головой, отправился на поиски неблагодарной девицы с высокими моральными принципами. Мысленный взор отыскал ее в библиотеке. Решил покараулить у входа и встал так, чтобы меня не было видно — кинется же наутек, ловить потом придется.
Итак, сначала выясним все подробности возвращенных воспоминаний, а потом устроим охоту на сыскарку: как подсказывает опыт, любовницы, как никто другой, осведомлены о делах своих партнеров по науке Олонис. Она не ведьма, никаких охранных амулетов я не почувствовал, а ту штучку, с помощью которой она общается с одотьером, я сумею отобрать и сломать.
Хорошо бы, чтобы она пошла со мной сама, интересно, в ее я вкусе или нет? Знакомство, парочка комплиментов, приглашение на ужин и романтичное продолжение в каком-нибудь овраге. Одана, конечно, будет против, но, выудив из этой рыжей всю информацию, я ее убью — не люблю оставлять врагов за спиной, тем более из Имперского сыскного управления.
Не стану я использовать ее как приманку: во-первых, слишком рискованно, во-вторых, Наместник и так собирается в Медир. Пусть думает, что его киска жива-здорова и ждет его на шелковых простынях, щеголяя новым кружевным бельем и неоценимыми сведениями о передвижениях Оданы.
Знакомая фигурка появилась на крыльце, когда начало смеркаться. К этому времени я был голоден, как новорожденный вампир, и, соответственно, очень зол, потому что ту дрянь, которой я перекусил, сложно было назвать полноценным обедом.
Я двинулся к Одане, намереваясь совместить пищу для ума и для желудка (отвел бы в ближайший кабачок, там бы и поговорили по душам), когда заметил мужчину, быстрым шагом направлявшегося к моей подопечной. Маг, я это печенкой чувствую. Так и есть — особое кольцо на пальце. Светлый. Зачем ему понадобилась Одана?
Похоже, его появление удивило девушку, но удивление это было приятного рода. Улыбнулась, что-то сказала, указывая на сумку. Маг, которого она назвала сеньором Дейманом, предложил понести ее вещи, Одана согласилась.
Во мне заворчало глухое недовольство. Вот, значит, как! Этого хрыча она знает без года неделя, а доверяет безмерно, приветлива и мила, а меня, который ее из таких передряг вытаскивал, знать не желает. И ведь все дело в цвете магии. Забери тебя Тьхери, светлый, нет у тебя никаких прав на ее тайну, ты палец о палец не ударил, чтобы вернуть ей воспоминания!
Ишь, галантный кавалер нашелся! Тоже ведь не бескорыстно — недаром же Наместник жаждет получить содержимое головки Оданы.
Выйдя из своего укрытия, я преградил им дорогу.
Девушка вздрогнула, маг занял боевую стойку. Так, теперь мы еще драку устроим! Было бы из-за чего! Ну да, как же, сейчас она состроит невинные глазки и попросит убить 'противного некроманта', то есть меня. И светлый с радостью броситься выполнять ее просьбу. Одана, конечно, начнет верещать, когда поймет, что я умирать не собираюсь, а, наоборот, стараюсь убить сам, бросится звать стражу… Что в итоге? Гипотетический труп волшебника, моя изрядно покоцанная шкура (если светлый на прощанье не разлучит мою душу с телом) и жертвы среди немагического населения. Разумеется, будет и продолжение, вариантов масса: от передачи в теплые руки лайонгского наместника виновницы происшествия до моей преждевременной кончины. И, спрашивается, ради чего все?
— Добрый вечер, Одана, — произнес как можно вежливее и дружелюбнее. — Подойди на минуточку. Я не кусаюсь, человечиной не питаюсь, девушек для жертвоприношений не ищу, так что охрана тебе не понадобится. Как я посмотрю, — усмехнулся, — тебе везет на магов. От светлых не тошнит? Конечно, не тошнит, они же непотребствами не занимаются.
На пальцах волшебника вспыхнули искорки. Вот идиот-то, зачем нарывается? Не в том я расположении духа, чтобы играть в игры. В чем-то люди и правы, одним из краеугольных камней темного дара является искусство убийства, но не хотелось бы им пользоваться.
— Осторожнее, — обернулся я к магу, — если тигру наступить на хвост, можно остаться без головы. Мы с Оданой старые знакомые, так что поберегите энергию для мирных целей.
— Это правда, Одана, вы его знаете? — нахмурился светлый, но искорки убрал. Значит, умный, юношеским максимализмом переболел. Разумеется, я ему не нравлюсь, но это его личное дело.
Одана кивнула:
— Да, он мне жизнь спас.
Надо же, что-то хорошее я, оказывается, сделал!
А каким тоном она ответила… И это та девушка, которая на шею мне вешилась в Эдине! Которая еще два дня назад мне доверяла… И если бы я что-то сделал — ничего же, абсолютно ничего! А насчет некромантии — я ведь никогда не скрывал, что темный, она с самого начала знала. Если уж так ненавидит темных, оставила бы лежать на своем крыльце в тот злосчастный вечер в Лайонге, стража меня, раннего, пьяного и без сознания, вмиг оприходовала бы.
— И не один раз. Одана, я жду. С тебя объяснения за то, что ты выкинула вчера утром.
Поколебавшись, девушка забрала сумку у своего спутника и, заверив его, что с ней ничего не случится и сопровождать ее не нужно, медленными шажками направилась ко мне. Заметно волнуется, но старается выровнять дыхание.
Я протянул руку, забирая ее драгоценную ношу. Если отдаст, то разговор выйдет конструктивным. Отдала, хотя не слишком охотно.
Устраивать разборки посреди улицы — дурной тон, поэтому мы молча, на некотором расстоянии друг от друга, направились в ближайший кабачок.
Сделав свой заказ, я вопросительно глянул на Одану — та по-прежнему хранила молчание, напряженная, как струна.
Значит, так, значит, сказать тебе мне нечего? Или разговаривать со мной ниже твоего достоинства?
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
Ни-че-го. Напряжена, думает о всякой чуши… В основном о некромантии. Воображение рисует всякие ужасы, которые я могу с ней сотворить. Только вот зачем мне это, Одана?
— Расслабься. Фантазия, безусловно, вещь хорошая, но иногда приносит больше проблем, чем пользы. А уж желание людей зачесать всех под одну гребенку… Ничего, выпьешь — полегчает.
— Я не буду с вами пить.
— Одана, глотка василиска, что такого произошло, что за одну ночь я стал прокаженным? — рявкнул я, глядя ей в глаза. — До этого было все нормально, без проблем общались, ты мне доверяла… А теперь презрительно нос воротишь. Какого демона?! Сбежала, к светлым за защитой обратилась.
Замолчал, дождавшись, пока подавальщица поставит на стол выпивку и еду и уйдет. Плеснул себе в кружку вина и залпом выпил.
— Лэрзен, вы должны меня понять.
— А я не понимаю!
— После того, как вы признались…
— В чем признался? Я никогда этого не скрывал. Да что ты к жертвоприношениям привязалась? Можно подумать, я за людьми охочусь, словно бешеный дикий оборотень, чтобы как можно больше крови пролить! Да, бывает, голову сносит, но не просто так, с бухты барахты. Это как у волка, загнанного охотничьими собаками: ярость, помноженная на инстинкт самосохранения. Вот ты в такой ситуации будешь спасаться бегством, звать на помощь, а я убью, потому что хвост поджимать не умею и не желаю. И, заметь, просто убью, а не заживо распотрошу, как баранью тушу. Жертвоприношения Тьхери — серьезная вещь, не для каждодневной практики, к ним либо при необходимости, когда нужна серьезная помощь, либо в качестве благодарности прибегают.
— Лэрзен, тут же люди… — она обвела рукой трактир. Неужели решила, что я буду открыто рассуждать о некромантии? Нет, нас окружал плотный полог безмолвия и легкий морок иллюзии, скрывавший движения губ. Со стороны казалось, что мы ужинаем молча.
— Они не слышат. Конечно, можешь встать, выйти за пределы круга и кликнуть стражу. Что же ты ее вчера не позвала, не выдала им очередного некроманта? Глядишь, еще благодарность бы получила. Или солдат пожалела?
— Перестаньте! вы же знаете, что я никогда бы…
— Я ничего не знаю, ты не удосужилась меня посвятить. Просто тихо рыдала в ванной, потом вышла с каменным лицом, скривилась, увидев меня, сказала пару 'ласковых' слов и ушла, дав понять, что людские предрассудки неискоренимы. вы ведь и палачей не любите.
— Это не одно и то же, — Возразила Одана, потянулась к пустой кружке и все же налила себе вина.
— Вот именно, что одно. Есть приговор, и есть наказание. Эй, ты осторожнее, без закуски на голодный желудок! Хотя бы хлебом заешь.
Она проигнорировала мое предупреждение и залпом осушила кружку. Наклонила голову и крепко задумалась, потом вскинула подбородок и пристально уставилась мне в глаза. Было необычно и неуютно, такой серьезный вдумчивый тяжелый взгляд. Что она хотела узнать, что хотела прочитать в моих глазах?
— Какая у вас самая нерушимая клятва? Именем Тьхери на крови?
Я не понимал, к чему она клонит, но кивнул.
— Тогда здесь и сейчас поклянитесь, что вы никогда не поступали так, как одотьер Дер'Коне в храме Олонис.