Наверное, жрица догадалась, что я говорю о ком-то из магов, потому что, не задавая вопросов, куда-то вышла, а потом вернулась со стаканом какой-то мутной жидкости. Заверив меня, что она уже послала людей за раненым, Сейра влила в меня снадобье, и я погрузилась в продолжительный сон без сновидений.
Совместными усилиями мы выходили Лэрзена; оказалось, промедли я еще с четверть часа, ничего нельзя было бы сделать, он уже был на грани двух миров. Заражение крови не пощадило бы даже мага, а тут еще обильная кровопотеря, пробитые внутренние органы…
Когда я уезжала из Медира, Сейра все еще занималась его лечением. Самое страшное уже миновало, как объяснила жрица, оставалось восстановить запасы энергии и дождаться, когда окончательно заживет рука. Я, быть может, и осталась бы, дождалась, пока маг полностью поправится, но у меня сложилось впечатление, что я до смерти ему надоела. К тому же, я и так злоупотребила гостеприимством жриц и своих родственников.
— Будет нужен маг, заглядывай, — на прощание сказал мне Лэрзен. — Если только мертвецы в углах не пугают.
Я рассмеялась:
— Что вы на себя наговариваете, Лэрзен, никаких мертвецов у вас дома нет.
— Значит, в саду закопал, — усмехнулся он в ответ и серьезно добавил: — Ты в Лайонге осторожнее, хоть род Дер'Коне нынче в опале, всякое может быть. Удачи тебе! Надеюсь, больше не наткнусь на твою испуганную мордочку на пороге. И с темными магами осторожнее: мы белые и пушистые только до тех пор, пока нам это выгодно. А некоторые еще и прикладной некромантией увлекаются. Словом, не открывай дверь, кому попало.
— Постараюсь. Выздоравливайте!
Вроде бы все стало, как прежде. Я привела в порядок свой домик, на подаренные Сейрой деньги немного обустроила его, выкинула испорченные вещи, купила новые. После продолжительно бурного разговора с Главным библиотекарем сумела восстановиться на работе. С Шезафом, разумеется, все было кончено, да и он за эти четыре месяца сумел найти себе новую подругу. Пробовал оправдываться, такой смешной, смущенный, как нашкодивший пес, но я его успокоила, заверив, что ничуть на него не сержусь. Словом, жизнь вошла в прежнюю колею: работа, дом, редкие вечера в компании знакомых. Для последних пришлось выдумать увлекательную историю о личной неприязни Наместника, вознамерившегося использовать меня для какого-то ритуала — мол, для этого ему нужна была дочь жрицы определенного возраста. Поверили, да и Главный библиотекарь поверил, я рассказала ему ту же побасенку, только менее романтичную.
О Дер'Коне шептались на каждом углу, гадая, как Белый магистр и Император могли проглядеть темного мага. А я, как его неудавшаяся жертва, стараниями длинных языков коллег и знакомых на несколько недель стала знаменитой. Потом, конечно, все утряслось. Нет, о Наместнике по-прежнему судачили, зато меня оставили в покое.
В середине февраля в мою жизнь вновь вошло беспокойство, только другого рода. Я стала замечать, что ем больше обычного, быстро утомляюсь и частенько клюю носом на рабочем месте. Сначала списывала все на запоздалую реакцию организма на пережитые ужасы, но шло время, а ничего не менялось. Пробовала пить кофе, раньше ложиться спать — не помогало. Теперь меня частенько можно было увидеть ночью на кухне, жующей остатки холодного ужина. А тут еще странные, ничем не обусловленные перепады настроения…
Тревогу я забила, когда в начале марта не дождалась традиционных женских дней. Их не было с тех пор, как я приехала в Эдин, кончились как раз накануне. Сначала я думала, что виной всему превращение в мальчика, сбившее цикл, но потом, когда задержка стала пугающей, решила обратиться к лекарю. Он лишь подтвердил мои подозрения: беременность. Между двумя и тремя месяцами.
Тяжело вздохнув, получив ряд предписаний и заплатив за визит, я вышла глотнуть свежего воздуха.
Вопрос об отцовстве не стоял, в декабре я спала только с одним мужчиной. Вернее, он спал со мной.
И что мне делать? Избавиться от ребенка — непосильная для меня роскошь. Этим занимаются исключительно ведьмы и дерут втридорога. Будь у меня проблемы со здоровьем, то можно было бы пойти к лекарю, а так… Где мне собрать за две недели пятьдесят золотых, за меньшую сумму рисковать и преступать закон никто не станет. Положим, за два месяца я их достану, но мне нужно сейчас, и так срок большой.
В раздумьях просидев весь вечер и полночи, пришла к выводу, что придется рожать. Ничего, ребенка можно и в приют отдать, не подвергая себя позору, оставить с запиской у дверей. А, может, я его и не отдам, себе оставлю. Я ведь одинокая, а так живое существо… Чем дальше, тем я больше утверждалась в мысли, что рожу и воспитаю этого ребенка. Я даже любить его начала.
Наверное, нужно было сообщить отцу малыша о незапланированном радостном событии, но я не стала. Во-первых, я ни точного адреса, ни фамилии его не знаю, а, во-вторых, не стоит портить ему жизнь. То, что я не доглядела, не приняла мер, — полностью моя вина, ему не до этого было. А так еще решит, что я хочу от него денег.
Ты для него прошлое, Одана, далекое прошлое, а твой будущий ребенок — досадное недоразумение. Он ему не нужен, не стоит и говорить.
Беременность протекала относительно легко, если бы не начавшие отекать к маю ноги, рвота по утрам и категорическое неприятие запаха духов, все было не так плохо. Я стала готовить себе пищу с минимальным содержанием пряностей (их аромат также раздражал желудок), больше гулять, следить за собой, теплее одеваться и категорически отказываться носить тяжести на работе, ссылаясь на боли в пояснице. Она у меня действительно побаливала.
Округлившийся живот, к счастью, еще не такой большой, я старательно прятала под платьями с завышенной талией. Кларетта, кажется, догадывалась, в чем дело, ведь раньше я таких нарядов не носила, но тактично молчала. Я была ей за это благодарна: не хотелось слухов, расспросов об отце малыша. О том, чтобы назвать имя последнего, не могло быть и речи — меня бы тут же насильно отправили к лекарю, а после бросили в тюрьму. Или сразу убили вместе с неродившимся малышом без лишних разговоров. Так даже проще и дешевле для государства.
За окном стоял ясный майский день. Деревья покрылись листвой, то здесь, то там пробивались пучки сочной травы, звонко пели птицы, воздух был полон благоухания весны, которую вот-вот должно было сменить лето. До календарного два дня осталось.
На кухонном столе стоял букет ромашек — одних из немногих цветов, на которые я спокойно реагировала. Его принесла соседка.
Подоткнув юбку, я занималась уборкой, то и дело прислушиваясь к своим ощущениям и поглаживая животик. Я уже придумала ребенку имя: если родится мальчик, назову его в честь своего отца, если девочка — в честь матери.
В дверь постучали. Отложив тряпку в сторону, я осторожно поднялась на ноги и спустилась в прихожую. Наверное, сосед-мясник, он обещал мне парную телячью печень.
Но на пороге стоял не мясник, а Лэрзен.
Вскрикнув, я отпрянула назад, в дом.
— Вижу, мне здесь не рады, — маг сам закрыл за собой дверь. — Я на минуточку, просто был в Лайонге, решил проведать. Вижу, у тебя все в порядке….
Тут он неожиданно замолчал, нахмурился и пристально посмотрел на меня:
— Одана, ты ничего не хочешь мне сказать?
— Нет. Проходите на кухню, сейчас я закончу и спущусь.
— Ты что, ненормальная, в таком положении лестницу мыть?! — накинулся на меня Лэрзен, ухватил за руку и поволок на кухню. Он не успокоился, пока я не села, а сам остался стоять, подпирая спиной дверной косяк.
— Что-то не так? — робко поинтересовалась я, не выдержав и минуты его тяжелого взгляда.
— Да как сказать, тебе виднее. Еще раз спрашиваю: ты ничего мне сказать не хочешь?
— О чем? — неужели он догадался? Но как, по завышенной талии юбки, моим замедленным движениям?
— О своей беременности, например. Забыла, что я умею читать мыли? К тому же, я его чувствую.
— Как? — я не стала отрицать очевидное.
— Без понятия, просто чувствую. И аура у тебя двоится, между прочим, твоя слабее. Ты мне вот что скажи: почему от него не избавилась? То, что не сказала, я понимаю, но зачем оставила? Не как плод же большой и чистой любви! Что-то я не замечал в тебе особой симпатии к моей персоне. Ты хоть представляешь, что будет, когда ты родишь ребенка с темным знаком? Тебя же затравят, сожгут вместе с младенцем. Зачем так рисковать?
— Я не сразу поняла, потом не было денег, а сейчас я с ним сроднилась, — улыбнувшись, я провела рукой по животу. — Он мне дорог. Но почему вы уверены, что он родится магом?
— Нет, ты сама, как ребенок! — всплеснул руками Лэрзен и сел напротив. — Ты забыла о своей маленькой особенности? Передачи магической силы детям. При условии того, что ты забеременела не от самого завалящегося колдуна с хорошо выраженным даром, догадайся с двух раз, кого ты родишь? Правильно, темного мага или темную колдунью — я пока не могу сказать, кто там, мальчик или девочка. Ну-ка позволь.
Его ладонь легла на мой живот. Ребенок отреагировал мгновенно, проявив поразительную бурную активность.
— Он толкается! — изумленно пробормотала я. До этого малыш часто шевелился, но лишь изредка позволял себе ударить меня ножками или ручками. — Да еще как! Эй, больно же!
Лэрзен усмехнулся и пересадил меня себе на колени. Теперь его руки крест-накрест лежали на моем животике.
— Тише, пожалей свою маму, она и так устает. Работает, убирается, да еще и тебя таскает. Имей совесть!
Ребенок мгновенно затих, но стоило магу убрать хотя бы одну руку, начал пинаться снова.
— Похоже, он категорически против матери-одиночки. Свидетельство о рождении сохранилось?
— Мое? — я удивленно посмотрела на него. Зачем ему?
— Ну не его же! Какой у тебя срок? Сколько там ему? Пять с половиной месяцев?
— Вы помните?! — моему изумлению не было предела.
— Да, помню. Всего одна ночь была. Вот что, — он спустил меня с колен, что-то шепнув ребенку, — я уеду на пару недель и вернусь. Оставлю деньги, трать уж их, пожалуйста, а не храни, как музейную реликвию. Обещаешь?