- А что случилось-то? – я облокотился о стену, с интересом внимая рассказу горожанки.
- Да преступницу опасную ловили. Целый отряд во главе с капралом. Потом, когда схватили, дамочка какая-то появилась, важная птица, раз солдаты ей стремя придерживали. Погрузили, значит, обоих на телегу и увезли.
- Обоих?
- Да с девицей, преступницей то есть, мужчина был, защитить её пытался. Я, когда всё улеглось, вышла, мешок с вещами нашла…
- Какими вещами? – я уже смирился с тем, что Оданин мешок валялся в какой-нибудь судейской каморке, а тут такая удача!
- Да женскими. Я часть себе забрала, часть соседкам раздала – не пропадать же добру!
Тебе везёт, Лэрзен! И по городу таскаться не надо, всё на блюдечке преподнесли, осталось только взять.
И я взял, применив заклинание подчинения.
Чувствую себя пауком в паутине: дёргаю за ниточки, муха дрыгается, а вырваться не может, полностью в моей власти. Так и эта баба – разинула рот, а сказать ничего не в силах.
На всякий случай закрыл её от прохожих, – вдруг кто странный остекленевший взгляд заметит – толкнул дверь. Женщина, как приклеенная, последовала за мной, даже половики забыла.
- Вещички, что нашла, принеси. И у соседок забери, скажи, что племяшке отдашь. Уложишь всё в какую-нибудь сумку и отдашь мне. Ну, что стоишь? Выполняй.
Пока хозяйка дома копалась по сундукам и шкафам, с боем возвращала у подруг уже нашедшее применение в хозяйстве чужое имущество, я спокойно пил кофе на кухне. Во рту, кроме местной выпечки, продаваемой уличными торговцами, маковой росинки не было – соврал я Артену, что позавтракал. Зато с успехом наверстал упущенное сейчас. Ну да, одной чашечкой кофе (дурного, скажу честно, но на безрыбье…) не обошлось, немного пострадали вчерашняя курица и парочка вареных яиц, обнаруженных в леднике.
Когда женщина вернулась, я подумывал над тем, не прихватить ли мне парочку яблок. Я-то сыт, а вот девчонке подкрепиться не помешало бы. Конечно, яблоки – это не еда, но сомневаюсь, что в её состоянии она вообще способна что-то проглотить. Вернусь, спрошу. А яблочки возьму.
- Вот, как вы и просили, - живая зомби протянула мне пухлую холщовую сумку.
Заглядывать внутрь не стал, понадеялся на честность местного населения. Нет, эта-то всё отдала, а соседки, те могли сжульничать. Даже если и так, невелика потеря! Вернётся Артен, оденем девушку, на человека станет похожа.
- Я у тебя дорогу спрашивал, а потом стакан воды попросил, поняла? – щёлкнул пальцами перед глазами женщины, и та усиленно заморгала. Потом пискнула, схватилась за лоб и, извинившись, выпроводила меня за дверь, даже не поинтересовавшись происхождением сумки.
Знаю, такие заклинания не проходят бесследно – теперь лежит с ужасной мигренью и стонет. Ну, и так, побочный эффект, часть её сил перешла ко мне. Тёмная магия всегда забирает энергию у жертвы, где-то больше, где-то меньше. Сам силы тратишь? Тратишь. А восполнять дефицит чем-то надо. Вот и наполнил до краев свой резерв. Женщине ещё повезло – я забрал совсем чуть-чуть, а то бы пластом на полу лежала.
Чужая жизненная сила – это замечательно, но поглощать в больших количествах не советую. Потребуется время на переработку, перестройку, да и банально может не подойти – прецеденты были. Тогда сам будешь мучиться ломотой в теле. Правда, с энергией обыкновенных людей такое редко случается: они магически нейтральны, поэтому вреда нанести не могут.
Перед дверью в номер меня дожидался Артен. Вернее, Артен и гора свертков. Мина у друга была такая же кислая, как молоко, простоявшее целый день на жаре.
- Держи, единорог безрогий! Знал бы ты, как на меня продавщицы смотрели, когда я женские сорочки покупал! За мои погубленные нервы с тебя причитается.
Я прыснул, представив себе картинку под названием: «Артен в лавке нижнего белья». Да уж, не хотел бы я оказаться на его месте! Особенно покупая тряпки для посторонней девицы, не зная её точных размеров.
- Чего смеёшься? Сам бы походил! – обиженно буркнул друг.
- Ты у нас семейный, тебе и покупать. Сдача осталась? – как я ни старался, смех упрямо рвался наружу. Мужик, покупающий нижнее бельё… «Вам какую рубашечку: батистовую или льняную?». «Грудь у вашей жены высокая, какой формы?». Нет, смотреть на это, трогать, снимать – приятно, но выбирать… Упаси меня Тьхери!
- Осталась. Держи, изувер, больше я на такое не соглашусь. С тебя бутылка самого дорогого пойла в трактире.
- По рукам! – я забрал заметно похудевший кошелёк, повернул ключ в замке и начал по очереди заносить свёртки в комнату.
Жавшийся в сторонке Артен не удержался от маленькой мести:
- Смотрите, мужик бабьи шмотки таскает!
- Хочешь обещанной бутылкой по голове получить? Заткнись, Артен! У тебя наверняка дела, вот и топай отсюда.
Пробормотав: «Не понимаешь ты шуток, Лэрзен!», друг скрылся из поля зрения.
Одана, забравшись с ногами на кровать, сгорбившись, сидела спиной к двери. Странно, даже не обернулась. Приглядевшись, я понял, что она дремлет. Так и заснула сидя.
Бросив сумку с честно отнятыми у предприимчивых горожанок вещами в изножье постели, подошёл к страдалице, вознамерившись сделать доброе дело: спасти её от затекших ноющих мышц.
Почувствовав прикосновение, девушка инстинктивно двинула локтем предполагаемого врага, то есть меня. Чуть не заехала по лицу. Я выругался, одарив неблагодарную не самым лестным прозвищем, чем заслужил извинения: «Простите, я нечаянно».
- Ложись нормально и хорошенько выспись. Вещи твои я нашёл, Артен тоже времени даром не терял. Поглядишь потом.
Она сонно кивнула и легла. Рубашка задралась, предоставляя возможность оценить не только ножки, но и то, что выше.
Говорят, по нижнему белью можно определить достаток человека – в таком случае, Одана с деньгами никогда не дружила. Скромная полоска дешевых кружев, простая ткань… С другой стороны, обёртка не отвлекает от содержания, а содержание весьма привлекательное.
С трудом удержавшись от того, чтобы провести рукой по притягательным округлостям, я потянул на себя край одеяла:
- У тебя, конечно, аппетитная попка, но сейчас не лето, так что укройся.
Как она вспыхнула, с какой поспешностью вскочила на ноги, как сильно, грозя порвать, отдёрнула рубашку! Вот стеснительная-то! Как мы с ней обряд превращения проводить будем? Она же со стыда умрёт раньше, чем я первое слово произнесу.
- Одана, перестань себя вести, как девственница перед первой брачной ночью! Возвращайся в кровать и спокойно спи.
Судя по тому, как девушка на меня смотрела, я много о себе не знал.
- Одана, ничего не будет, - как можно спокойнее произнес я, отбрасывая угол одеяла. – Ты спокойно выспишься. Без меня.
Она сделала несколько робких шажков к кровати, замерла на мгновенье и бегом преодолела оставшееся расстояние. Юркнула в постель и завернулась в одеяло. Глазёнки испуганно наблюдают за мной. Как мышонок.
Не надо было, наверное, спрашивать, всё-таки личное, но я спросил:
- Тебя за последние месяцы сколько человек насильно…?
Глагол опустил, но всё и так понятно.
Одана судорожно вздохнула и отвернулась. Правильно, нечего отвечать на такие вопросы. Но она ответила, правда, вопросом:
- Успешно?
Значит, действительно насиловали. Ну да, после этого страх надолго остаётся. А я-то полагал, что только попытки были.
- Всё, успокойся, теперь никто не посмеет. Если хочешь, тех могу убить. Нашли подстилку!