Поздно…
В смысле — по сторонам разбегаться.
Пока Сормах свою речь толкал, солдаты и матросы с красными бантами на груди тихой сапой по сторонам разошлись и реденькой цепочкой стоящих на берегу селян окружили. Реденькой-то реденькой, но у каждого в руках — винтовка.
Тут никакие списки воинского начальника теперь не нужны — мобилизуй в своё войско кто понравится…
Я — понравился. Причем, великану, что рядом с Сормахом всё время находился. Он с самого начала, как на берег вышел, стал что-то на меня пристальные взгляды кидать.
Я тоже на него повнимательнее посмотрел и сердце у меня ёкнуло.
Василий! Сабанцев! Знаменщик наш из экспедиционного корпуса!
Мля…
Население России сейчас чуть ли не полторы сотни миллионов человек, а я, то одного, то другого знакомца встречу! Просторы бывшей империи — не обойти, не объехать, а я всё на тех, с кем ранее судьба сводила, натыкаюсь.
Вот тебе и затерялся!
Как только Сормах говорить закончил, Сабанцев ему что-то сказал и в меня пальцем тыкать начал. Вот ведь, при государе императоре до старших унтеров дослужился, а никакой культуры…
Ну, это я уж так, с огорчения…
После этого и Сормах на меня внимательно-внимательно посмотрел и в ответ Василию что-то проговорил.
Бывший знаменщик тут же в мою сторону своими сапожищами затопал. Каждый его шаг — чуть не два обычного человека.
— Доктор! Иван Иванович!
Да, доктор… Да, Иван Иванович… Нигде не скроешься…
Лечил я на фронте Сабанцева, зашивал его попорченную шкурку…
— Доброго здоровья, Василий, — говорю это, улыбаюсь, а сам порвать на кусочки знаменщика готов. Леший его сюда принёс!
— Я гляжу, сразу не узнал!
Сабанцев рад-радешенек. Причем, искренне.
— У нас в дружине доктора нет, а надо, — по-простому так, не тяня кота за хвост, выложил великан. — Велено Вас мобилизовать.
Тут Сабанцев на секунду замолчал, а потом продолжил.
— В рамках революционной целесообразности.
Я, просто, в осадок выпал.
Это, он, явно, не сам придумал такой оборот речи. Скорее всего, Сормах так выразился.
Ну, если речь о революционной целесообразности пошла — тут не отвертишься… За отказ могут и шлёпнуть.
Врач на гражданской войне — птица редкая. Ещё дома я читал, название книги сейчас уже и не помню, что в Красной Армии всеми силами пытались докторов белогвардейцев в плен брать, ни в коем случае не убивать их или не ранить. Без врача раненым и больным — каюк, кирдык и прочее. В общем — многих воителей славных стоит один врачеватель искусный…
Кроме того, красные докторов и в занимаемых населенных пунктах тоже не отказывались мобилизовывать. Если они уж совсем не классово чуждыми были.
Федор Терентьевич мои мысли в отношении великана в коже, по всему видно, разделял полностью. Чесались у него даже не руки, а ноги. Бузники же, ногами не бьют. Они ими убивают.
— Вот, Федор Терентьевич, сослуживца встретил.
Я, говоря это, Федора за рукав дернул — не встревай! Выпутаюсь сам!
Тут Сабанцев своей огромной ручищей мне на Сормаха указал.
— Пойдёмте, Иван Иванович. Командир дружины зовёт.
Особо сильно дружина Сормаха в селе Федора не пополнилась. Атаман бузников свою промашку учел и мужиков среди выбежавших на берег было не так и много. Тех, кто помоложе и покрепче, уже бабы по приказу Федора Терентьевича с чужих глаз утащили. Как хлеб и скот припрятали. Я, пожалуй, самым ценным приобретением и оказался.
На Федора приплывшие на речной канонерской лодке не позарились. Для незнающего чужого человека он на вид не больно корисен был, да ещё и дурака включил. Такому винтовку доверь — своих постреляет.
Баба Федора только и успела мне узелок с едой собрать, а Павел Павлович хирургический фельдшерский набор от сердца оторвал.
— Возьми, Ваня, мне он больше ни к чему… Глаза и руки уже не те… Тебе будет нужнее.
Я фельдшера поблагодарил. Набор, конечно, был так себе, не производства инструментального завода князя Александра Владимировича. Но, на безрыбье и рак — рыба.
Так в очередной раз жизнь моя круто и поменялась. Ещё в полдень я о подобном и помыслить не мог.
Вихрь гражданской войны затянул меня на подавление степановского мятежа. Губернская советская власть на это сейчас все силы бросила. В том числе и дружину Сормаха.
Кто по воде, кто пешим ходом, все имеющиеся красные военные отряды сейчас в мятежные уезды двигались.