Тот промолчал, тяжело пыхтел и не спешил вынимать свой таран из гостеприимного лона. Но хорошо хоть зубами щелкать не стал. Клава понятия не имела, как смогла бы ему помешать прокусить себе плечо или ляжку, если б ему вздумалось. Ведь приказной строгий тон — это всё оружие, что было в ее распоряжении против громадины из мускулов и меха.
— Ты всё, закончил? — заподозрила неладное Клава, когда пыхтение за спиной вроде бы успокоилось, а орудие так и не покинуло «амбразуру».
— Извини, — добродушно и счастливо покаялся оборотень. — Я случайно тебя повязал.
— То есть как? — изогнулась Клава, чтобы поглядеть в эту наглую довольную морду.
— У нашей породы есть такая штука — узел на члене, — пояснил зверь, даже не стараясь выглядеть виноватым. Принялся между беседой углаживать Клаву по попе и пояснице. — Ну, от диких предков осталось. Это чтобы самка от самца не убежала раньше окончания течки, и чтобы ее чужой мужик не оплодотворил где-нибудь за кустом втайне от законного мужа.
— И что? — не поняла Клава. — Я обязана теперь родить тебе восемь щенков? Щас! А ну, давай, вынимай свою палицу! Сейчас же, кому говорю?!
Она задергалась всем телом, уцепилась руками за подлокотник дивана, попыталась вытянуться, как с напрягом вытягивают пробку из бутылки, только в данном раскладе пробкой был оборотень, стоявший на коленях и придерживающийся для равновесия рукой за спинку дивана.
— Не получится, — миролюбиво бубнил он, но ее попыткам освободиться не препятствовал. — Если дергать с силой, тебе будет больно. Узел большой, когда внутри, он тебя не должен беспокоить, а вот если попытаться его вытащить — твоей дырке придется плохо. Да еще девственную плеву точно порвем, будет ужасно жалко, никогда не видал суккуб-девственниц.
— И надолго мы так сцепились? — решила на минутку перевести дух Клава, сдунула с лица растрепавшуюся прядь волос.
— Минимум полчаса, — ответил волк. — Если будешь на мне вот так прыгать и скакать, то часа два или три узел не сдуется, это я тебе обещаю. А чем тебе не нравится? От узла должны ведь получаться множественные оргазмы, каскадами и сериями.
— Ага, сериалами и сезонами, — пробормотала Клава.
Она повалила послушного зверя спиной на диван и села на него сверху, попробовала покрутиться на бодром крепком члене, как колпачок на фломастере. Перебирая руками и коленями, сумела переместиться к тяжело задышавшему оборотню лицом. И вдруг сама выпрямилась на нем, напряглась, запрокинув голову вверх: внутри из-за тугой наполненности словно волна морская, бирюзовая солнечная, плеснула — и пеной пузырьков ей прямо по глазам и ушам, опьянив сознание! Целую минуту не хотелось двигаться и говорить. Только прикрыть глаза ресницами и покусывать губы…
— Ведь хорошо же, а? — сломал весь кайф волк, пристально наблюдавший за суккубой.
Клава зыркнула:
— Бывало и лучше.
Она снова предприняла попытку расцепиться, но в итоге лишь упала на пол, на ковер, и утащила за собой оборотня.
Чертыхаясь, на этом Клавдия не угомонилась. Она снова развернулась к зверю тылом — и упрямо поползла на четвереньках в сторону рабочего стола директрисы. На тумбочке возле стола она приметила графин с водой — очень кстати, потому что пить ужасно хотелось. Разгадав маневры, волк подхватил ее под колени и приподнял по типу садовой тачки. Пришлось Клаве пройтись по кабинету на руках, а ногами крепко обхватить любовника за пояс. Действительно, от слишком резких дерганий узел внутри разбухал заново и еще больше прежнего, чего Клаве никак не было нужно. К тому же у самой перед глазами звездочки плясали, а внутри всё жарко и жадно сжималось. Суккубья сущность — ни одного-то мужика она не хочет отпускать, пока не выкачает досуха! Клава разозлилась бы и на себя саму, но слишком уж приятными были эти каскады мини-оргазмов.
Когда она стукнулась с разбега макушкой о тумбочку и едва не столкнула графин, волк без спроса подхватил строптивую суккубу на руки, прижал ее спиной к своей груди. Пришлось Клаве одной рукой обхватить его за шею, пусть и неудобно было так висеть, даже с «подпоркой» снизу. Волк взял графин, намереваясь вернуться с ним и с Клавой к дивану, но она заметила под столом спрятанную бутылочку — местный коньяк! Вот чего ей сейчас не хватало, чтобы расслабиться. Она уже пробовала его на кухне некромантки с призраком Основателя вместо собутыльника, так что сейчас заначка русалки нашлась очень кстати. Волк хохотнул, но наклонился, следуя за требовательно протянутой рукой суккубы, позволяя той ухватить бутылку за узкое горлышко.
Глотнув горячительного, Клава ощутила прилив всемогущества и смелости. Она велела оборотню приземлить их обоих на ковер перед диваном — не хотелось больше падать с кожаной гладкой обивки, да и скрип раздражал. И следующие полчаса суккуба, изредка прикладываясь к коньяку, чтобы не остыть и не простыть без одежды и одеял, — изо всех сил объезжала пушистого зверя. Она дала себе полную волю: скакала на нем, не боясь раздавить — такая громадина не сравнится с тощим инкубом или деликатным вампиром! Она ласкала его, как котенка, заставляя урчать и ластиться под руку. Пыталась выпить его энергию, чтобы он устал и хоть немного обессилел — куда там! То ли его звериная суть сопротивлялась суккубьим чарам, то ли сам оборотень был непрост и действительно работал в Академии преподом — при всей его открытости к энергоканалам не удалось ни процарапаться, ни подладиться.
Кстати, познакомиться толком им так и не довелось. Некогда было.
Спустя два часа безудержного разврата оба выдохлись совершенно и окончательно. Клава распласталась на животе загнанного зверя, свесив ноги-руки, слушая бьющееся в широкой груди сердце. У нее в животе урчало от голода, а расцепиться всё никак не получалось. Клава начала подозревать, что сама виновата — не надо было, во-первых, в самом начале пялиться на незнакомого волка, стоя перед ним в костюме Евы. А потом не надо было объезжать его с такой яростью — сколько ни дои, а до конца не выдоишь, чай, не корова…
— Сыграем в карты? — подал признаки жизни оборотень. Дотянулся до своего пиджака, валявшегося под диваном, в кармане нашел колоду в пестрой коробочке.
Клава согласилась, ибо больше делать было нечего, а просто ждать в молчании скучно и неловко. Волк сел спиной к дивану, суккубу усадил у себя на коленях, заботливо придерживая за талию. Тасовать колоду вызвалась Клава — не столько тасовала, сколько с интересом разглядывала изображения. Здешние карты в принципе мало отличались от привычных, те же короли, дамы, тузы, пусть и нарисованы иначе. Но валетов оказался двойной комплект: рыцари, которые шли выше рангом, чем дамы, и пажи-оруженосцы, которые шли ниже дам. Вместо четырех мастей было целых шесть: кинжалы вместо пик, чаши зельеваров вместо черв, монеты с магическими знаками вместо ромбиков бубен, колдовские жезлы вместо треф. Пятой мастью оказались клыки вампиров, да и старшие карты в этой масти явно смахивали на бледнолицых кровососов. Шестая же масть тоже не заставила Клаву поломать голову: ракушки, как знак морского народа тритонов.
Клаве не пришлось учить волка правилам игры в дурака, тот заявил, что подобная забава у них тоже есть, хотя называется немного иначе — «эполеты шута». Сыграли трижды, и все три раза суккуба легко вышла победительницей, отчего ужасно разозлилась: оборотень беззастенчиво подглядывал в ее карты поверх плеча и специально поддавался! Совершенно не верил в равенство женского и мужского умов!
Пока играли, а потом препирались, успели замерзнуть, аж захотелось одеться. Отложив колоду, принялись вместе ползать по кабинету, выискивая разбросанные вещи. Пока ползали — расцепились.
— Ну, наконец-то! — Клава мигом забыла о картах, шустро оделась и покинула кабинет.
— А поцеловать на прощание? — огорченно донеслось ей в спину.
________
— Я тебе звонил, а ты не отвечала! — встретил хозяйку возмущенный Персик на пороге дома некромантки. Принюхавшись, сморщил нос: — От тебя опять выпивкой пахнет! И псиной!!! Я тут места себе не нахожу, а ты с собаками развлекаешься?!
Обессиленной суккубе едва хватило терпения более-менее успокоить любимца. Пришлось даже залезть в домашнюю аптечку к Пуме и найти там капли, знакомо пахнущие валерьянкой.
Как оказалось, у Персика были все причины для паники: мало того, что коммуникатор хозяйки не отзывался на многочисленные вызовы, так еще в доме остался сидеть один-одинёшенек, напуганный и всеми брошенный! (Призрак не в счет, он погладить за ушком не мог и не хотел).
— Где же Пума? — недоумевала Клава. — Я думала, она должна быть дома. Тем более уже ночь на дворе!
Она промолчала на тот счет, что видела, как Персик устроил слежку за чернокнижницей. Следовательно, если уж кто и должен знать, где Пума, так это он.
Однако кот не думал ничего скрывать от любимой мамуленьки:
— В том и дело! — икая от нервов, поминутно нюхая флакон с успокоительными каплями, Персик наконец-то принялся рассказывать: — Пумочка пропала! Совсем! Без следа! Мамуль, я весь город обежал! Я всюду проверил! Я шел по следу, как какой-нибудь пёс!..
Он осекся, покосился на Клавину одежду, насквозь пропахшую волком. Признаться, суккуба и сама рада была бы сбегать в душ, но пришлось всё внимание уделить любимцу.
Как выяснилось, кот с самого утра пристроился к Пуме хвостом. Он смутно чувствовал какую-то необъяснимую потребность быть подле этой большой красивой умной кошки. (Тут Клава спрятала улыбку и не стала указывать Персику, что он просто-напросто влюбился.) Так вот, подсматривая за объектом амурного интереса, Персик невольно стал свидетелем разговора между Пумой и Сиреной. Директриса зачем-то зашла к некромантке днем, они вместе спускались в подвальную лабораторию, где о чем-то долго спорили на повышенных тонах. После ухода русалки Пума тоже отправилась по делам. Настроение у некромантки было отвратительное, поэтому Персик стал таиться еще усерднее.
После долгих блужданий по Академии, от которых у бедного влюбленного домашнего кота с лишним весом разболелись лапки, Пума с наступлением сумерек зачем-то отправилась к башне Основателя.
— Она зашла туда и не вышла назад! — всхлипнул Персик.
Он глотнул успокоительной микстуры прямо из горлышка. Но капли, не разбавленные водой, оказались горькими, и кот тут же принялся шипеть, фыркать и плеваться. Клава буквально влила ему в рот чистой воды из чашки, чтобы они смогли продолжить разговор.
— Пума расследует несчастный случай с упавшим ангелом! Она вполне могла там задержаться, занимаясь уликами или чем-то вроде.
— Я ждал! Мамуль, я долго ждал! Я ходил вокруг этой проклятой башни кругами — я не мог пропустить ее, она не выходила!
— Но под башней, говорят, полно подземных ходов. Она могла выйти в любом месте в городе или даже за городом!
— Там все двери в подвалы были закрыты на замки — с этой стороны, — возражал Персик. — Пумочка просто исчезла, понимаешь? Она зашла вверх по лестнице, дошла до третьего витка — и запах ее следа оборвался. Но она ведь не умеет летать! Она же кошка, мамуль! Куда она пропала? Я пытался ей позвонить, но мне противным неживым голосом твердили: «Абонент вне зоны действия сети!» А Флаф мне утром объяснил, что связь должна работать и под землей, и под водой, и в космосе!.. Что, мам, почему ты так на меня смотришь?
— Персик, лапа моя, я понятия не имела, что ты у меня настолько умный!!!
— Мамуль, нам некогда тискаться! — заворчал кот под градом поцелуев восхищенной хозяйки. — Давай Пумочку искать!
Ну как отказать любимому котику? Вдвоем они пошли заново обследовать башню Основателя.
И всё действительно оказалось так, как уверял Персик: замки на дверях в подвалы были покрыты нетронутой пылью и паутиной. А вот кодовый замок на калитке оказался, напротив, открыт — причем Клава точно помнила, как накануне его запирал Вильгельм.
Чтобы уточнить, был ли код известен Пуме, Клава попыталась по коммуникатору вызвать вампира, рассудив, что час достаточно поздний и все «совы» давно проснулись.