- У тебя, госпожа, слишком сердце щедрое. - Выражение лица капитана стражи выражало непонятную смесь грусти и почтения. - Нужно было их огнем и молниями попотчевать, чтоб и дерьма от гадов не осталось, а то больно легко отделались. Ищи их теперь.
- А что их искать? - Карлица пожала плечами, и на мгновение Арэну почудился хруст ее тонкой шеи - того и гляди сломается. - Наверняка пошли к Баараку, среди его людей беглецов и искать. А как найдутся - всем колов настрогать, чтоб в одну дырку вошло, а через другую вышло.
Остальные одобрительно загалдели.
- Хватит продуктов осаду выдержать? - Арэн не хотел вина, но, чтобы не обижать жену отказом, отхлебнул. Плохое вино, кислое. Да и где теперь взять хорошего?
- Недели на две, - немного подумав, ответил капитан. - У нас, хвала богам, есть запасы сена для скота, и мора среди птицы не было, яйца есть. Но госпожа Тэлия велела забить десяток телок и столько же лошадей.
- Велела - и что? Проку с той скотины не было, только сено переводить. А мясо мы засолили в бочках. Погляжу я, как ты, Лаарк, будешь его есть, когда голод придет.
- Не гневи богов дурными пророчества, госпожа моя, - осадил женщину Арэн. - А сделала ты верно.
Дасирийка сдержано кивнула. Похоже, в отличие от коротышки Халит, вдову в замке недолюбливали. Странное дело, чем она так им насолила, если даже пришлую карлицу любят больше, чем давнишнюю госпожу.
- Собирай воинов, Лаарк, - наконец, приказал Арэн. - Пять сотен пойдут со мной завтра на рассвете, а остальным вели укрепиться на стенах и днем, и ночью стоять дозором.
- Меня с собой возьми, господин! - взмолился старик, но Арэн был непреклонен.
- Ты здесь нужнее. Никого в замок не пускать, и не выпускать. Всякого, кого на воровстве за руку поймают - повесить, не дожидаясь моего суда. Ты человек рассудительный, тебе только могу доверить такой приказ исполнять.
Лаарк сразу как-то скис, ссутулился, но молча принял участь. Арэн понимал его - кому охота после нескольких славных битв с рхельцами, влезать в шкуру палача? Но забрать половину воинов и оставить замок без присмотра опытного воина, дасириец не мог.
- Кого собираешь против шерсти погладить? - Халит вскинула бровь, отняла у Арэна кубок, и сделала глубокий глоток. Кажется, молоко, которое она только что пила, не утолило ее жажду. Дасириец хотел было отнять у карлицы кубок - как-никак она оставалась еще девчонкой одиннадцати лет отроду - но передумал. Рядом с коротышкой он чувствовал себя полным идиотом, и не хотел выставляться на посмешище перед своими людьми.
- Объеду деревни, что поблизости, - немного подумав, ответил Арэн. Наверное, следовало сперва поехать к отцу на выручку, но дасириец рассудил иначе. Что проку от тысячи воинов? А если забрать и их, тогда замок не выдержит осады. Нужно подготовить тылы, а после думать, как поступить. Арэн чувствовал себя обманутым - чего ради был тот поход в Северные земли, если отец сделал по своему, не дождавшись его возвращения?
- Мудрое решение, господин мой, - поддержала Тэлия. - Если не приструнить крестьян сейчас, они в конец отобьются от рук. В этих землях всегда был хозяин, и он следил за порядком. Так должно оставаться всегда, пока стоит Замок всех ветров.
Арэн понимал, что говоря о хозяине, женщина имела в виду вовсе не своего нового мужа, а того, первого, который давно лежал в земле. Тэлия продолжала хранить ему верность. Дасириец помнил тот день, когда впервые переступил порог замка. То случилось в день их брачных обещаний. Арэн опередил ее, сказав, что уважает ее утрату и не станет принуждать делить с ним супружеское ложе. Тепла в глазах дасирийки от таких слов не прибавилось, но и злость испарилась.
Сейчас Тэлия смотрела на Арэна немногим лучше, чем в тот день. Наверное, подумал Арэн, она никогда не смириться с тем, что боги отобрали у нее все, оставив взамен лишь молчаливые камни замка и нового мужа. Но и за замок она цепляется сильнее, чем за человека, с которым ее соединили служители.
- Я сделаю все, что будет в моих силах, и сверх того, если боги будут благосклонны. - Арэн поднялся. Сон тяготел над ним, словно туман, и у дасирийца не осталось сил противиться. - Вы, - он кивнул на разведчиков, - поедете со мной. По пути расскажете, как можно добраться до замка Баарака. Выступаем сегодня на закате.
- Кто же в ночь едет, господин? - Капитан развел руками.
- Я еду. В ночь-то нас наверняка никто не станет ждать. Вот и наведем шороху.
- Я могу с вами поехать, - как бы между прочим предложила Халит. Стоило Арэну освободить кресло, карлица тут же пристроилась в него. - Еще одного дракона начаровать не обещаю, но у меня есть парочка колючек про запас.
- Вот и прибереги их до моего возвращения.
- Я буду полезной, Арэн, ты просто...
- Халит, - дасириец хмуро посмотрел на нее, и карлица, под его взглядом, вжалась вглубь кресла. На короткий миг в ее глазах отразился детский страх, выпуская на волю перепуганную девчонку. - Вы с Тэлий управляетесь с замком лучше моего. А я мужчина и мой удел охранять женщин, с которыми меня соединили волей богов.
Карлица больше не спорила, но дуться не перестала.
Раш
Он отчаянно держал пищу в себе, но желудок, возмущенный переходом через портал, противился. Наконец, Раш сдался, согнулся пополам, упал на колени, и его стошнило. Трава под ладонями - густая и коротка, как медвежья шерсть, и вся в мелких колючках. Карманник почувствовал их только, когда нутро немного успокоилось. Вытер рот ладонью, посмотрел на занозы, что засели глубоко под кожей.
- Вставай, неженка. - Фархи пнула его носком сапога. - Не успели домой воротиться, как тебя наизнанку выворачивает. Гляди, как бы Темная госпожа на тебя не рассердилась больше, чем она сердится сейчас.
Раш поднялся, выдернул несколько колючек из ладоней, и осмотрелся, выискивая взглядом Хани. Северянка лежала на платформе телепорта, но глаза ее были приоткрыты. Карманник мысленно с облегчением вздохнул.
Если он не ошибся в своих расчетах, с того дня, как Фархи их поймала, солнце вставало и уходило за горизонт десять раз. Раш до последнего думал, что они отправятся на Румис вплавь, как было в те времена, когда они жил со своими родичами. На такие случаи румийцы испытывали старые хитрые способы и деньги, чтобы зафрахтовать корабли пиратов. Та-хирцы никогда не гнушались денег, хоть бы из каких рук не сыпалось золото. Между пиратами и румийцами существовал молчаливый договор, и каждая из сторон исправно ему следовала.
Но Фархи повернула обратно.
Раш сомневался в своих предположениях долго, до тех пор, пока они не миновали Рагойр. Пополнив запасы еды и питья, Фархи повела их дальше, в Северные земли. Румийка старалась держаться побережья. Здесь было много талого снега, и дорога шла медленно, но девушка упрямо следовала выбранному пути. Это настораживало. Зачем мучить лошадей, терять драгоценное время, когда неподалеку есть вполне пригодный путь. Раш не сомневался, что и его размыло, но все лучше, чем так.
Шли дни, а они все больше уходили на север. Когда дорогу им перегородил горный хребет, румийка повела лошадь вверх по склону. Чем дальше в гору уходили лошади, тем отчетливее карманник слышал запах серы и пепла. Откуда, если Сьег остался далеко на востоке? Да и то - не могло же там до сих пор полыхать? Ночью горизонт оставался чист, не было на нем никакого алого марева, а за все время пути Раш не заметил ничего, что хоть бы отдаленно напоминало дым.
- Зачем ты ведешь нас в Пепельные пустоши? - однажды спросила румийку Хани.
- Затем, что там лежит путь домой, - ответила та.
- Что за пустоши такие? - вмешался Раш, но никто ему никто не ответил.
Только вечером, когда они остановились на привал, Хани придвинулась к нему поближе. Фархи не держала северянку в цепях и веревках, зато на Раша накинула румийскую петлю: ошейник, зачарованный специально на речь хозяина. Стоило Фархи сказать слово - и Раша прошибала молния или сковывал холод. Бежать в таком стал бы безумец, и потому сестра большую часть времени пребывала в спокойствии и добром расположении духа.
- В Пепельных пустошах живут только шараши, - потихоньку сказала Хани. - там нет никого живого, нет ничего, только голая земля, кости несчастных людей и шараши, которые днем и ночью глодают их.
- Ну, что-то наверняка есть, раз моя сестрица так отчаянно туда торопится.
Северянка пожала плечами. Она выглядела растерянной и грустной, но не испуганной. Раш мало знал артумцев, но кое-что заприметил. Все они боялись людоедов, и к границам Пепельных пустошей носили только тех, кто прогневил богов или отмеченных темной богиней. Хани должна была дрожать от одного упоминания тех мест, но девушку скорее мучала тревога. Да и то карманник не стал бы спорить, родилась та тревога от близости враждебных земель, или северянку беспокоило другое. Но он не хотел расспрашивать - что толку бередить свежие раны? Лучше подумать о том, как выбираться с Румоса. О побеге карманник даже не помышлял. Фархи достаточно безумна и жестока, чтобы придавить его румийским ошейником. А в качестве трофея будет достаточно и отрубленной головы. Пусть, это не так хвастливо, как привести беглеца-брата на поводке, словно раба, но все лучше, чем вернуться ни с чем. Но как уходить с Румоса, Раш не знал. Первый побег ему удался по счастливому стечению обстоятельств. После того, карманник начал верить, что каким-то богам он надобен, раз они его уберегли. Та-хирский корабль-призрак, зачарованный святой жреческой магией Одноглазого - идеальная посудина для беглеца. Раш никогда прежде не видел таких странных парусов, таких тяжелых бортов, высоких и перемеженных отверстиями для лучников. Для того, кто привык ходить в тенях, не составило трудностей сбежать из дома. Семья не думала, что он посмеет уйти от своей участи, не озаботилась мерами предосторожности. Среди румийцев не было тех, кто не соглашался стать добровольцем во имя великой цели. Все работали на общее благо. Когда корабль пиратов отошел за пределы охранного барьера Румоса, Раш покинул свое убежище среди тюков ткани, переоделся в лохмотья и сделал так, чтобы капитан пиратов "случайно" наткнулся на него. Та-хирец не мог признать во вполне нормальном молодом мужчине уродливого и безобразного румийца, и принял его за беглого раба. Все румийцы, которых готовили к шпионажу, в совершенстве знали языки Серединных земель, и карманник не был исключением. Прикинувшись рхельцем, Раш упал капитану в ноги, взмолился не возвращать его обратно, хоть заранее знал, что у капитана и мысли не возникнет повернуть. Раш читал его лицо, видел, о чем думает жадный пират: у него в руках молодой, сильный мужчина, к тому ж красивый. За такого хорошо заплатят на невольничьем рынке Иджала. А румийцы, которые в тот раз купили несколько сотен рабов, вряд ли заметят пропажу одного. Платой свободе стало невольничье клеймо, которое Раш получил вместе с новым хозяином, точнее - хозяйкой. От нее он сбежал через две недели, когда иджалка потеряла бдительность. Раш не любил ложиться с ней в постель, но терпел и исполнял все прихоти хозяйки. В одну из ночей, когда та спала мертвецким сном, утомленная его ласками, сбежал, прихватив драгоценную тиару и расшитый золотом пояс. Пояс он продал сразу, за треть какому-то темнокожему купцу. Тот наверняка понял, что вещь ворованная, но кочевряжится не стал, довольный удачной торговой сделкой. С тиарой Раш поступил иначе. Сперва выковырял из золота все драгоценные камни и по два-три продал их золотникам и ювелирам. Золото выплавил в три куска и тоже продал. Полученных денег хватило, чтобы купить какого-никакого коня, одежду, пару кинжалов и еды в дорогу. Впереди лежала Дасирия и - новая жизнь.
Вспоминая тот побег, Раш понимал - второго шанса ему не дадут. Наверняка сразу бросят в колодки. Интересно, станет ли отец поучать его, как плохо не принимать своей участи? Раш боялся только одного - стать расходным материалом. Человеком, которого разберут по хрящам, а потом кое-как соберут в послушное всем приказам существо, оживят - и отправят в шахты. Лучше смерть. Только румийцы не хоронили недостойных. Зачем предавать земле кости и мясо, если оно еще может помахать киркой или мотыгой?
Пепельный пустоши сочились серой и гейзерами. Землю, словно шрамы, изуродовали глубокие разломы. Хани не преувеличивала, когда говорила, что в этой земле нет ничего, кроме камней и костей.
Лошадей пришлось отпустить - животные, почуяв неприятный запах, ни в какую не желали идти дальше. Основную поклажу взвалили на Раша, часть поделили между собой Хани и Фархи. Карманник чувствовал легкий страх каждый раз, когда под их ногами раскрывался новый гейзер или из расселины рядом вырывался столп обжигающего пара. Румийка шла уверенно, даже насвистывала что-то себе под нос. Когда кости стали попадаться чаще, Фархи велела сделать привал. Она достала из сумки два свитка, один передала Хани.
- Умеешь читать магические руны? - спросила ее.
- Немного. - Хани повертела свиток в руках и, с молчаливого согласия румийки, развернула его.
- Я начну читать первой, когда стану останавливаться - читай по строке из того, что написано у тебя. Ни раньше, ни позже, по строке. Поняла? Напортишь что-то - придется заново начинать, а времени не так много, чтоб рисковать.
- Так сама бы и прочла, - встрял Раш.
Румийка повернулась в его сторону, прищурилась, словно на слепящем солнце. Рашу захотелось дернуть себя за язык, да побольнее, чтобы было напоминаний всякий раз, когда вздумает вмешаться. Фархи подступилась ближе и произнесла несколько слов, словно плевала в лицо непокорному брату. Карманник почувствовал острую боль в висках, будто на него надели раскаленный, обитый шипами обруч. Последнее слово Фархи почти выкрикнула. Боль вонзилась в виски, лоб, заструилась по затылку, раскидывая свои щупальца, как осьминог. Карманник взвыл, упал, катаясь по земле в агонии. Раш не помнил, говорил ли он что-то - звуки, что вырывались из его горла, больше походили на рев раненого зверя. Мир потух, погружаясь темный водоворот.
А потом боль отступила. Раш не сразу смог встать на ноги: сперва долго стоял на четвереньках, глядя, как из носа капает кровь.