- Для таких, как Шаам, убедительнее всего меч у глотки. Сила - вот их узда, и только ею их можно держать. А ты мало того, что влез сопли не подтеревши, так еще и меня заставил осрамиться.
Регенту хватило ума смолчать. Он понимал, что сунулся в игру, правила которой не понимал, но возвратить время вспять было невозможно. Оставалось последнее - попросить какого-нибудь служителя благословить его на бой. И, может быть, воин, чей меч нащупает его первым, подарит скорую смерть.
Небо раскололось от первого грома. Грохот был такой сильный, что Шиалистан невольно пригнулся к голове лошади. Следом за громом тучи, наконец, разродились ливнем. Вода лилась с неба, нескончаемая, будто горная река. Прошло всего несколько мгновений, а регенту казалось, что промокли даже его кости. Дед скалился довольной ухмылкой. Уже в лагере он велел служителям произнести над воинами молитвы и благословить их, и первым преклонил колено. Следом опустилась и вся армия. Слушая речи служителя Ашлона, Шиалистан пожалел, что всегда пренебрегал молитвами и подношениями богам, от которых теперь зависела его собственная жизнь.
Войско двинулось в долину, едва смолкли голоса служителей. Регент насчитал среди воинов не больше пяти магов, да и то слишком молодых, чтобы с них был прок. Но даже эти пятеро лучше, чем ничего. Крестьяне вышли первыми, подбадривая себе бранью. За ними шли пешие воины Равана и остатки личной охраны рхельца. Конницу Раван разделил: одним велел спешиться, а другим - снять с лошадей тяжелые попоны и избавиться от части своих доспехов. Первую половину оставил при себе и Шиалистане, а второй приказал оставаться в резерве до условленного сигнала. Оставалась еще сотня лучников, готовых осыпать врага смертоносным дождем.
Шиалистан видел, как сунули вниз воины Шаама. Сперва они сбились в кучу и прикрылись щитами, будто чешуей. Раван вспомнил харста, и Шиалистан догадался почему: стрелы лучников, пусти они их сейчас, не достанут врагов, зато через одного проредят своих же. Воины с обоих сторон двигались медленно - земля в долине раскисла и цеплялась в ноги, утягивала, словно голодное болото. Это ободряло, тем более, что ливень и не собирался умолкать.
Небо расцвело молниями как раз в тот момент, когда армии схлестнулись. Шиалистан мог поклясться, что слышал первые крику умерших и лязг мечей. Регент зажмурился, стараясь унять дрожь в коленях, за что тут же получил оплеуху от деда.
- Смотри, чтобы не было после в диковинку, как только нос сунешь.
И Шиалистан смотрел. Крестьяне - их нетрудно было отличить по драным одеждам всех оттенков серого - стремительно редели, а воины Шаама, выстроившись клином, врезались в них все глубже. Крестьяне сдали позиции. Воины Шаама теснили их назад, а на месте, где только что кипела битва, оставались груды тел.
- Пора, пока они не подобрались слишком близко, - сказал Раван, и взмахом руки, самолично скомандовал лучникам сделать первый пробный залп.
- Но там же остались наши... - слабо возмутился Шиалистан. До крестьянских жизней ему не было дела, но дедова жестокость открылась в новом свете. "Точно так же он и тебе бок мечом продырявит, стоит только отвернуться, - подсказал внутренний голос. - Если враги не прикончат, так собственный дед в мертвое царство отправит".
Старик посмотрел на него так, будто Шиалистан спросил, отчего солнце не черное, но ничего не ответил. Стрелы полетели навесом, рассекая дождевые потоки. Большая часть приземлилась раньше, так и не достав врагов. Раван приказал дать еще стел, и новый рой "деревянный ос" оказался успешнее. Дасирийцы больше не торопились, прикрывались щитами, а остатки крестьян голосили и беспорядочно разбегались. Стрелы настигли почти всех из них, а так же часть дасирийцев, которые не успели вовремя прикрыться. Раван скомандовал выступать своим пешим воинам.
- Только не торопитесь, - приказал он капитанам. - Пусть Шаам сперва пустит своих конников, хочу поглядеть, хватит ли ему смелости соваться в такое болото.
Пехота пошла под ровный ритм барабанов. Время от времени Раван давал команды остановиться, и лучники натягивали луки, заставляя воинов Шаама снова и снова прятаться в укрытия щитов.
Шиалистан дрожал. Пластины его доспехов заметно бряцали. Дед, увлеченный следующей волной сражения, не обращал на рхельца внимания, только о чем-то разговаривал с каждым из капитанов своих воинов. Сквозь шум дождя и чавканье тысяч ног, Шиалистан едва успевал различать слова: разговор шел о следующем нападении. При этом, что старик, что его капитаны, еще выкраивали время для шуточек и уже спорили о том, кому первым садиться на раскаленную сковороду гартисовых прислужников. Шиалистан стал молиться усерднее.
Воины прошли еще немного, прежде, чем над рядами пронесся первый ропот. Шиалистан потянул коня назад, стараясь увести животное хоть куда, лишь бы подальше отсюда, но животное упрямо тянуло вперед.
- Лучники! - закричал кто-то. - Прячьтесь за щиты!
Мир покатился кубарем. Шиалистан услышал негромкий, но зловещий шепот, следом за которым с неба посыпались стрелы. Их было так много, что сделалось темно. Регент едва успел прикрыться щитом: несколько стрел впечатали железо, но не достали самого Шиалистана. Еще несколько вонзились в коня, одна - в самую его шею. Кровь брызнула фонтаном. Зверь заржал и рухнул на передние ноги. Рхелец сперепугу ухватился за щит обеими руками и позабыл про удила. Когда конь пал, он вывалился из седла легко, словно под зад налили масла, и упал в окровавленную грязь. Запах лошадиной крови вызывал рвотные позывы, и Шиалистан поддался им. Блевотина оставила на губах горький вкус.
Мимо проскакали несколько всадников с обнаженными мечами, где-то впереди раздавались крики: "За императора! За кровь Гирама!". Шиалистан перекатился, едва не угодив под своего же рухнувшего коня. Животное еще дергалось и кровь продолжала выходить из его горла пульсирующими толчками.
Сражение ушло вперед. Не на много, но достаточно, чтобы там, где валялся Шиалистан, осталось всего несколько десятков воинов и еще столько же трупов. Первые рассеянно смотрели на него, словно ждали команды - среди них Шиалистан узнал не меньше половины своих Белых щитов. Мертвые же смотрели с осуждением, словно завидовали, что для них уже все кончено. Регент не успел подняться, как всех их накрыла новая волна стрел. В этот раз лучники Шаама стреляли не так слаженно, и стрелы сыпались с неба одна за другой, словно стрелки примеряли расстояние. Несколько Белых щитов упали замертво, став колючим от стрел, словно рхельские каштаны. Еще несколько упали ранеными, катаясь в грязи и посылая проклятия небесам. Остальные бросились наутек, но их, одного за другим, настигла новая волна стрел. И только один, не считая Шиалистана, каким-то чудом избегал гибели. Но он, вместо того, чтобы удирать, двинулся на самого регента. Шиаилстан попятился, стараясь не упускать воина из виду - было что-то такое в его взгляде, что наталкивало не нехорошие мысли. Жадность? Страх? Злость? Регент не успел определиться, потому что в следующее мгновение мужчина навалился на него, намереваясь отнять щит. Шиалистан, растерянный таким поворотом, не удержал свое и щит перекочевал к воину. Тот мигом заслонился им, точно черепаха, и тоже начал отступать.
Рядом, на расстоянии руки проскакал всадник. Тот, что прикрывался щитом, попытался отбиться от него подобранным с земли мечом, но лошадь сшибла его копытами, и на втором ударе втоптала череп беглеца в грязь. Регент вздохнул с облегчением, поглядывая на щит - взять ли? Но прежде оглянулся на своего спасителя.
- Я же велел тебе не соваться в бой, - сказал, обескураженный видом Черной девы. Часть его ликовала, что рхелька так вовремя пришла на выручку, а вторая часть негодовала от того, что воительница ослушалась приказа. Даже она, та, которая никогда не перечила и всегда безропотно принимала все его приказания, ослушалась. Есть хоть кто-то, кто не считает себя выше него?
- Прости, господин, но сердце подсказало мне, что без меня тебе будет худо, - призналась она так просто, словно гадала на ромашке. Неужели и вправду не понимает, как только что оскорбила в нем мужчину? - Не иди в бой, господин, я отведу тебя туда, где ни одна стрела тебя не коснется.
- Предлагаешь сунуться в кусты? - "Думаешь, я сам об это не думал?"
- Твоя жизнь ценнее отребья, которое сейчас дырявит друг друга. Чем больше дасирийцев сами себя жизни лишат, тем лучше для Рхеля и нашего царя Ракела. Но ты, господин, ценнее всякого сокровища. Царь никогда не простить, если с тобой что-то случиться.
- Ты ведь говорила с ним, да? Сразу после того, как я отдал тебе поручение не идти в бой, ты... - Догадка осенила Шиалистана внезапно, сверкнула в унисон новой россыпи молний. - У тебя есть ониксовый "глаз", да? Специально для такого случая.
Она закусила губу. Впервые, за все время, что регент знал Живии, на ее лице появились что-то очень похожее на простые человеческие эмоции. Кажется, воительница стыдилась своего поступка.
- Да, у меня есть шар, но я не лгала в шатре - никогда прежде я не использовала его. Я боялась, что ты погибнешь, господин, и не могла допустить такого. Царь наш, Ракел, приказал всякой ценой сохранить твою жизнь.
"Даже ценой твоей собственной", - напрашивалось продолжение к ее словам. Регент оглянулся. Сражение ушло далеко вперед. С того места, где он стоял, казалось, что люди и лошади бултыхаются в грязи, словно свиньи. Где-то среди них был и Раван. "Что ж, старик, надеюсь, ты отойдешь к Гартису в бою, как и мечтал", - мысленно пожелал ему регнет, давая себе клятву больше никогда не поддаваться на уговоры сунуться в битву. Он не создан размахивать мечом, для того в Дасирийской империи хватит пустых голов, а его послужит иному. Интересно, с чего Ракел так печется о жизни предателя-племянника? Неужели еще не понял, что по его правилам игр больше не будет? Или рассчитывает фальшивой заботой заманить обратно под свою пятку?
- Господин, нужно спешить, - волновалась Живии, и кивком указала на группу конных мечников, что скакали прямо на них.
Резерв, который Раван оставил на самый крайний случай. Шиалистан так увлекся предстоящим бегством, что не заметил условленный сигнал. Если капитан увидит его здесь - Шиалистану придется отправиться с ними, или окончательно покрыть себя позором. В одном с дедом не поспорить - об этой битве будут говорить. И хорошо бы, чтоб будущего правителя Дасирийской империи не вспоминали с плевками.
Он подхватил ладонь Живии и взобрался в седло ее лошади. Кобыла рхельки сразу будто присела на слабых ногах - два седока, оба закованные в железные доспехи, были для нее слишком тяжелы. Живии хлестнула ее несколько раз, прежде чем животное двинулось с места, набирая темп. Шиалистан не спрашивал, куда Черная дева везет его, не смотрел по сторонам. Куда угодно, лишь бы подальше от смерти.
Но боги сегодня не пристали на их сторону. Стоило регенту взглянуть с облегчением, поверив, что они вне досягаемости для воинов деда, как наперерез выехали конники Шаама: шестеро или семеро, Шиалистан не успел как следует посчитать. Всадники тут же взяли их в кольцо.
- Глядите-ка, тут у нас Черная девка, - сказал один, тот, чья ухмылка больше напоминала оскал дикой собаки. Его губы были коротки и мигом выпятили порченные зубы с вздутыми алыми деснами.
- Да ну, - сомневался второй. - Эта вон какая худющая. Куда ей с мужиками на равных сражаться. У той, я слыхивал, харя вширь, как моя жопа, и вот такая борода. - Он отмерил ладонью до груди.
- Она это, доспехи глянь, - настаивал на своем гнилозубый. - Никакая дасирийская баба не сунется воевать. Это рхельцы только за женскими сиськами прячутся. Вон, один сзади пристроился, обнимает, что божеский лик.
Шиалистан отвернулся, стараясь, чтобы волосы хоть немного скрывали лицо. Воины не узнали его, и немудрено - Шаам игнорировал Иштар с тех самых пор, как регент сослал военачальника на покой. Не было в столице и его воинов.
- Что делать будем с этой парочкой? - сказал кто-то из тех, кто обошел их с Живии со спины.
- Девку живой брать, потешиться чтобы, когда шакальим собаках кишки выпустим, а этого прикончить.
Регент сглотнул. Ему было и страшно, и стыдно за себя самого, но он из последних сил жался к Живии, словно она могла спасти его только одним своим присутствием.
- Прочь с пути, если шкуры дороги, - предупредила Черная дева, нарочито неторопливо обнажая меч.
- Вон как рхельская пташка щебечет, - прищелкнул языком дасириец с оторванным ухом. - Я бы ее развернул да засадил пару разков, чтоб по-иному запела.
- Я вперед пойду, а ты уж после. По проторенной-то дороге все легче, - осадил его гнилозубый.
- Слыхал, что промеж ее ног наши добрые братья целый тракт проложили, так старались.
Шиалистан почувствовал, как напряглась рхелька. Дасирийцы зацепили Черную деву за живое. Не трудно догадаться, что такого она им не подарит, но регент продолжал молиться богам, чтоб остудили ее разум. Ну почему теперь, когда он почти поверил, что выйдет живым из переделки?
- Спрячь свои коготки, пташка, а то как бы хуже не вышло.
- Попробуй - и поглядим, кому станет худо, - ответила она с не скрываемой злостью. Миг - и спешилась, бросила поводья регенту. Посмотрела на него так, как мать смотрит на свое нашкодившее дитя - и с нежностью, и с жалостью, и с сожалением. И, прежде, чем Шиалистан понял, что происходит, что есть силы ударила лошадь по крупу.
Жеребица встала на дыбы, обрадованная тем, что избавилась от половины тяжелой ноши. Живии, без предупреждения, кинулась на тех, что стояли впереди. Регент не поспевал за ней взглядом, только, что есть силы, ухватился за поводья. Рхелька быстро, словно железные доспехи не мешали ей вовсе, подскочила к гнилозубому и рубанула по ногам его коня, тут же ушла в сторону от меча второго дасирийца, развернулась и отразила мечом косой удар второго всадника. Дасирицы, отвлекшись на нее, разомкнули круг. Жеребица, словно почуяв свободу, рванулась вперед. Регент зажмурился, почти уверенный, что наперерез выедут еще несколько "внезапно" появившихся отрядов Шаама. Но лошадь скакала, точно сам Эрбат стегал ее огненной плеткой. Остались позади иступленное ржание раненого дасирийского коня, лязг мечей, проклятия и крики. Когда и они стихли, регент открыл глаза. Жеребица несла его в самое сражение, будто не пугал ее ни запах смерти, ни вид десятков мертвых лошадей. Человеческих мертвецов было много больше.
Шиалистан не успел остановить ее, на всем скаку вторгаясь в остатки былого сражения. Люди едва шевелились: уставшие, окровавленные и одурманенные битвой, они лениво поднимали и опускали друг на друга мечи, кривились от боли и падали замертво. Несколько вышли рхельцу наперерез, но двое других скосили их, салютуя своему правителю коротким кивком. Шиалистан устыдился своих безоружных рук, и потребовал у одного из воинов его второй меч. Тот незамедлительно исполнил просьбу. Простой длинный клинок, испачканный кровью и землей - регент взял его в ладонь с надеждой не пускать в дело. В такой неразберихе воины Шаама и Равана были на одно лицо, и Шиалистан боялся задеть своего. Впрочем, боялся он всего.
Словно в насмешку, стоило регенту взять в руки меч, как на них тут же сунули новые противники. Уставшие и злые, они грозили "прихвостням шакала" мечами, у одного был топор палача - дасириец нес его двумя руками, глаза в глаза глядя на Шиалистана. Воины встали на защиту правителя, но один тут же свалился в грязь с раскроенным черепом. Шиалистан с трудом удержал лошадь, увел ее в сторону, чтобы топорщик не мог его достать. Животина запуталось ногами в человеческих телах, стала неуклюжей. А дасириец с топором уже подобрался достаточно близко, чтобы достать врага. От первого удара рхелец уклонился, развернул коня так, чтобы дасириец оказался по правую руку - и ударил в ответ. Как учил дед - сверху вниз, наискось. Чем больше хватанет лезвие, тем больше шансов куда-нибудь да попасть. Воин отбил удар, вывернул меч так, что Шиалистан с трудом удержал клинок в ладони. Воин тут же перебросил свое оружие в другую руку и снова ударил, но в этот раз по лошади. Кольчужная сетка попоны прикрыла кобылу от раны, но не смогла защитить от удара. Жеребица брыкнулась под седлом, встала на дыбы и обрушила оба копыта на дасирийца. Хрустнуло так, что Шиалистану показалось, будто в это самое время кто-то ударил по темени его самого. Воин упал замертво, так и не выпустив из рук любимый топор.