119128.fb2
— Там герой говорит про музеи, как ты: подделки и репродукции.
— Он прав.
— Вы с ним немного похожи. Не внешне, нет. Характером.
Она стала рассказывать мне про краснолицего и рогатого героя фильма. Я слушал, замерев: во время рассказа она откинула голову, почти прикоснувшись к моей груди.
— Он, наверное, несчастный парень... — заметил я.
— Почему?
— Если у него рога...
Пробовал объяснить, что значит для русских «рогоносец», но смущало и мешало объяснению английское «horny», да и китайцы, как оказалось, признаком обманутого мужа считали не рога.
— У нас говорят — «зеленая шапочка», — пояснила Ли Мэй. — Если мужу изменяет жена, такой человек должен ходить в зеленой шапке.
— И что, ходят?
— Нет, — засмеялась она. — Только иностранцы. Иногда, зимой.
— Хорошо, что сказала. А то вдруг бы купил...
— Ты ведь не женат. Так что можно.
— Зато другие этого не знают.
— Верно...
Помолчала. Вдруг развернулась и с любопытством спросила:
— А ты не был женат раньше? Почему до сих пор один?
Врать или не врать — пронеслось в голове.
— Был. Но уже давно. Там, в прошлой жизни, в России.
— А дети? Есть дети?
— Нет.
Она приложила руку к моей груди.
— Извини, — взглянула проникновенно.
Видно, на лице моем все же отразилось что-то такое...
— Ерунда. Расскажи мне еще что-нибудь.
— О чем?
— Не знаю... Мне интересно, чем иностранцы отличаются от китайцев. Вот видишь — у нас рога, у вас зеленые шапки...
— Ты умеешь считать по-китайски? Показывать на пальцах?
— Нет.
— Смотри. До пяти — как у вас, по количеству пальцев. А вот как показать шесть?
Я растопырил пальцы на левой руке и поднес их к мизинцу на правой.
— Вот... — улыбнулась она. — Видишь, неудобно. Обе руки заняты. А надо вот так.
Она изобразила нечто вроде жеста, каким показывают телефонную трубку или бутылку спиртного — кулак с оттопыренными мизинцем и большим пальцем.
— Семь, — показала она собранные в щепотку три пальца, как в православном крещении.
Я старательно повторял.
— Восемь.
Так изображают пистолет.
— Девять.
Согнутый крючком указательный палец.
— Десять.
Ли Мэй сложила крест из двух указательных.
— Вот это будет твое домашнее задание. Ты ведь задаешь студентам? Вот и тебе. Выучишь и покажешь мне в следующий раз.
«В следующий раз!»
Тихая сумасшедшая радость. Конечно. Обязательно.
Возле нас собралась кучка людей. Китайцы — люди повышенной, почти болезненной любопытности. Ссора двух старушек из-за пучка зелени на рынке, перебранка между водителями мопеда и автомобиля, лаовай, завязывающий покрепче шнурок на ботинке, собачка, тявкающая на прохожих, — вокруг всегда находятся благодарные зрители. Если же случается потасовка между двумя мужиками, — чаще всего это «схватка на пальцах», когда оппоненты трясут друг перед другом указательными пальцами, тычут ими в лицо и истошно орут, — толпа собирается самая внушительная.
Зрители внимают уроку счета на пальцах. Ближайший из них, дедок в кепке-маоцзэдунке, стоит почти вплотную. Вслушивается, приоткрыв рот, и пристально, точно подозревая в мошенничестве, разглядывает наши руки.
— Если сейчас кто-нибудь из них полезет практиковаться в английском...
Я начал заводиться, и Ли Мэй, прыснув от смеха, потащила меня прочь.
Почти бегом мы добрались до высоких стел в конце набережной. Вокруг памятника было почти безлюдно. На широкой гранитной плите блестели иероглифы. Несколько человек бросали монеты куда-то вниз — за ограждение, окружавшее небольшую площадку посредине.