— Ну и напрасно. Это же не просто так придумано. Мы должны быть особенно осторожными, если стихии против нас. А в Бога — веришь?
— Нет.
Новый вздох:
— Ты, как мой отец. Кстати, он передавал тебе привет. Просил узнать, сможешь ты со мной поехать, или нет. Нужно ведь заказать и билеты, и места в отеле.
— В одном номере?
— Ты что! Родители умрут, если узнают, что мы с тобой... делаем... ты понимаешь?
— Нет, — поддразнил ее, — не понимаю. Они же знают, что мы встречаемся. Я парень, ты девушка. По небесным знакам — не совсем подходим. Но мы ведь — простые люди. Значит, конечно, должны... делать... ты понимаешь?
— Я-то — отлично. А вот они — нет. Старое поколение.
«Да уж... — подумал я, — ее отец чуть старше меня...»
— Я не смогу поехать с тобой.
Опустила голову, взялась за тряпичные уши кролика Банни. Завязала их узлом, развязала, снова скрутила.
Посидели молча.
— Я ведь поменялся с коллегами, теперь придется отрабатывать.
— Зато отдохнул. Загорел. Повеселился.
— Ну, зачем ты... Я скучал по тебе.
— Ты спал с нею? — вдруг спросила она меня.
Я вздрогнул. Она вглядывалась в мое лицо, в глаза — так пристально, что я забеспокоился, вдруг в сердцевине зрачков она разглядит Инкину бесстыдную ухмылку... Едва не зажмурился в страхе.
— Только скажи честно, не обманывай. Ведь вы жили в одном номере в гостинице, так?
— Нет.
— Нет?
— Ей оплачивала номер компания. Я жил в соседнем, за свой счет.
Помолчала.
— Может, я и похожа на школьницу... Но я давно не маленькая глупая девочка.
— Что ты...
— Пожалуйста, дай сказать. Я бы очень-очень хотела, чтобы ты не обманывал меня.
— Я и не собирался...
— Не ври. Ты же — лаоши! Как ты можешь им быть, если будешь врать? И еще хочешь стать писателем... Кто будет читать такого человека?
— Успокойся. Во-первых, писатели не врут, а сочиняют. Это знают даже дети. А во-вторых, как раз правды никто и не любит. Правду говорят только тем, кого ненавидят. Да и нет ее на самом деле.
— Врать и сочинять — разные вещи!
— Поверь мне, это одно и то же. Импульс и цель разные, а процесс один.
Сердито дернула плечом.
— Мне трудно с тобою спорить.
Осторожно обнял ее.
— А ты не спорь. Просто люби меня. Больше всех на свете.
Уткнулась мне в плечо и даже не заплакала — заревела.
С газона на нас уставились пятна лиц, сумерки размывали черты.
— Ну, все, все... — не таясь, я принялся целовать Ли Мэй во влажную щеку, в искривленные плачем губы.
— Увидят... — слабо попыталась увернуться она.
— Да и черт с ними. Ты же выйдешь за меня замуж. Да и кому какое дело...
— Ты точно не сможешь поехать со мной?
— К сожалению. Но послушай — это всего-то несколько дней...
— Почти неделя, — шмыгнула носом.
— Ерунда, время быстро пролетит.
— Для меня эта неделя, пока тебя не было, прошла совсем не быстро.
— Понимаю. Я бы вообще умер, если бы ты куда-нибудь со своим другом поехала. Ну, с тем, из Пекина.
— Он мой друг, а не муж.
— И она мне не жена.
— Зато была ею.
То и дело или я или она шлепали себя по рукам и ногам — комары не теряли времени даром.