– Сизый хватит без толку шмалять! Он за машиной Клыка! – голос в эфире отозвался досадой, и тут же прохрипел: – Ах ты тварь…Сизый волну подыми выше, он нас пасет. А ты урод клонированный… Слышь меня? За братка Клыка… будешь жрать свои потроха еще парными!
Заряды полетели с двух сторон. Мобиль ставший баррикадой принял энергию от четырех попаданий, отозвался тягучим шипением.
Дождавшись прикрытия фонтанов искр, Немезис взмыл к потолку в мощном прыжке. На лету активируя режим "муха", прилип брюхом, и по тараканьи засеменил по потолку.
Зависнув над перевернутым мобилем, что собрав соседей мощными крюками, закупорил туннель мешаниной скомканного металла, Воин выждал момента когда беснующийся внизу пират начнет смену охлаждающих отводов.
Яростно откинув начавший чернеть подствольник охлаждающего элемента, боец захлопал по плащу в поисках смены. Ударом приклада приложив выскочившего из огненного ада мужчину, зарыскал взглядом по мечущейся толпе. Коротко ругнувшись, с лязгом вогнал найденный охладитель в пазы и собрался нырнуть в толпу, как Немезис рухнул вниз.
Попытавшись освободиться от удушающего захвата, жертва яростно засопротивлялась, но огромная масса рухнувшего и хватка тисков сводила все попытки к агонии жука попавшего на булавку.
– Прикажи второму прекратить огонь, – с нажимом произнес Немезис, глядя в горящие бешенством глаза пирата.
– Да пошел ты…
Не дождавшись согласия, Немезис чуть сильнее дернул шею бойца. Глаза подернулись пеленой, и тело расслабилось в последнем ударе сердца. Подняв излучатель, Воин повертел в руках устаревшую модель десантного импульсника. Длинный ствол, с нанизанными витками разгоняющих магнитных ловушек придавал винтовке сходство с детской погремушкой, но хищные обводы, потертые цвета вороненой стали и опасное мерцание дисплея дальномера, вселяли совсем не умиление.
Оторвав фигурный приклад с подушками компенсаторов, оголил разъем к управляющему процессору. Со щелчком встав в пазы ручных имплантов винтовка влилась в смертельный арсенал волной покалывания. Судорога слияния нового устройства, прошла успешно и калибровка завершилась в момент как он вскочил на мобиль зверем на охоте. Просеивая эфир через сито чутких сенсоров, Немезис определил точное нахождения последнего пирата.
Прогибая крыши мобилей затяжными прыжками размытая тень бросился к притихшему бойцу. Выпуская в беге серии одиночных импульсов, с чавканьем близких разрывов прижимающих к земле бойца, воин запрыгнул на импровизированную баррикаду и крутанувшись в сальто. Не успели ноги коснуться земли, как последний налетчик поймал удивленным лицом удар на отмаш и не почувствовав ожога от еще горячего ствола импульсника, рухнул подкошенным деревом.
Сложив тела пиратов к друг другу, Немезис оглянулся на далекие завывания сирен. Сквозь клубы дыма пробивались проблески синих огней и послышался скрежет сминаемого железа. Пробивая тараном дорогу среди обездвиженных мобилей, броневая машина на доисторической колесной тяге, натужено шла вперед очищая путь для ползущих следом белых улиток спасательных служб.
Натужено визжа разболтанными генераторами, что срывались то на свист то на тяжелый гул, динозавр остановился. Из распахнувшихся створок, прыснули во все стороны закованные в броню фигуры законников. Охватив склоненного над пиратами Немезиса в плотное кольцо бойцы силового прикрытия неподвижно застыли, выставив на Воина тупые стволы укороченных импульсников.
– Называется пусти козла в огород, – раздался слабый голос Филиции, и фигурка, прихрамывая вышла из мешанины гражданских и людей в белых комбинезонах оказывающих первую помощь людям, – Что тебе нужно в моем городе? Сколько еще людей должно погибнуть что бы ты убрался отсюда, а Демон?
Окинув критическим взглядом еще розовую кожу на бледном лице законницы, Воин отвернулся и произнес:
– Цель визита – экскурсия, туризм.
– Туризм мать твою?! – Филиция сорвалась на крик и попыталась развернуть громаду фигуры Немезиса, – вот это ТВОЯ экскурсия?!
Пытаясь охватить рукой место учиненного побоища, раздраженно схватилась за щеку. И только сейчас заметила, что собственное плечо костюма срезано, а половина головы выгорело в коричневый барашек, – а это что еще за новости?!
– Ускоренная регенерация ткани, – приведя в чувство двух оставшихся в живых пиратов, Немезис дождался осмысленного взгляда. Сполохи притушенного пожара заиграли на выскочившим из кулака лезвиям кровавыми сполохами, – полное восстановление поврежденных органов и тканей тела в течении трех дней…
В уши ударил крик пришедшего в себя пирата, с недоумением наблюдающего как правая кисть отделилась от тела и перекочевала в боковой карман черной фигуры с горевшими огнем глазами. Зайдясь в крике, пират закатался по полу пытаясь зажать фонтан крови.
– Что ты делаешь!? – вырвалось у Филиции вместе с отшатнувшимися законниками.
Оставив без внимание вопрос капитана, Немезис собрался повторить процедуру с испугано заерзавшим бойцом неудавшегося захвата. Равнодушно перешагнув катающегося на полу пирата, уложил трофей в поясной футляр "хамелеона".
– Прекрати издеваться!- Филиция попыталась было кинуться на занесенную над очередной жертвой руку, но уперлась грудью в ствол излучателя, – сразу бы пристрелил, зачем мучить!?
– Любой, кто подымает руку на Немезиса, бросает ему вызов. Я его принял, а теперь собираю дань за неуважение. Ты хочешь бросить мне Вызов?
– Звери… – переводя взгляд с пиратов на черную фигуру, обречено почала головой, – одно зверье поедает другое. Еще сердце вырежи и съешь его… Есть же законы!
Немезис выпрямился, складывая последнюю ладонь, равнодушно окинув взглядом орущих от боли пиратов. Молча взяв девушку под руку, повел в толпу людей в белых комбинезонах. Суетливо работая над стонущими от боли, спасательная служба оказывала помощь тому кто еще в ней нуждался, и понуро качая головой отходили от головешек некогда бывших людьми.
– Закон? Твой закон может остановить вот это? – Немезис подводил девушку к новым и новым трупам, и тем же бесстрастным голосом вещал – Если закон не может остановить гибель этих людей, то чем твой закон лучше моего? В первый раз я лишаю руки, спустившую гашетку импульсника. У человека есть шанс переосмыслить свои поступки. А второго шанса для безрукого не бывает. Повторное преступление- карается лишением жизни, – мотнув головой в сторону потерявших сознание пиратов, закончил словами Скрижалей:
– Идет война, между порядком разума и хаосом желаний, и при этом гибнут невинные люди. И ни какая гуманность, не остановит человека одержимого разрушением. Взяв оружие в руки, он будет идти по колени в крови лишь бы добиться своей цели, наплевав на мольбы о пощаде, законы общества. Таких, останавливает только боль. Боль отрезвляет, приводит в чувство, заставляет задуматься над свершенным, она всех уравнивает. И только после боли, человек способен внимать словам разума.
Качая головой, Филиция, широко распахнутыми глазами пыталась возразить. Подбирая слова хотела высказаться, но натолкнувшись на пылающий взгляд Воина, только обессилено замотала головой. Рухнув на колени возле трупа мальчишки, девушка аккуратно поправила растрепавшиеся волосы и закрыла глаза, навечно застывшие ужасом жестокости мира, не щадившего даже детей.
Обессилено уткнувшись спиной о стену, обхватила колени руками. Закусив губы, давя крик раздирающий изнутри, Филиция скрипела зубами, прикрыв набухшие слезами глаза.
– И почему то всегда страдают дети. Но почему всегда они расплачиваются? Не ужели везде вот так!?
– Почти, – тихо произнес Воин, вновь ощущая странную слабость в теле, – везде, где люди начинают думать только о себе неповторимых, начинается Хаос.
– Я видела мало миров и думала, что только у нас псарня где каждый мечтает урвать кусок по слаще, обдурить другого, отобрать у слабого, а если может, то вцепится в глотку другому… на других планетах так же… Но почему люди не могут жить по другому?!
Немезис присел на корточки и заглянул в глаза девушке мучавшейся извечным вопросом. Блеск притушенных пожаров отразился и синеве глаз красными бликами. Предательски набухшая бисеринка слезы сорвалась с ресниц и покатились по закопченной сажей щеке, пока дорогу не преградило мягкое касание бронированной перчатки.
– Прекрати. Ты же сильная и сама все понимаешь…
Последние слова Немезис уже произнес в полном тумане. Вновь накатило ощущение закипевшего лавой затылка и сознание затрещало от тревожных показаний сенсоров. Жизненные показатели запрыгали сумасшедшими графиками и мир стал терять четкость.
– Эй, ты чего? – недоумение сменилось тревогой и голос Филиции сорвался на крик. Немезис почувствовал как теплые руки обхватили лицо, затем попытались приподнять завалившуюся тушу отказавшего тела на спину, – да что же за день такой! Да что ж с тобой такое?!
Последнее что успел разобрать угасающим сознанием Немезис – это рев львицы над раненым детенышем:
– Иметь всю Темень раком, да навыворот! Да что же за дерьмо такое… Медики хреновы! А ну все сюда…
Последние ругательства утонули в охватившем сознание тумане. Вновь по нервам прошла огненная волна и крик ужаса шептуна о бесконтрольном расширении опухоли ворвался в сознание ледяным ветром, но Воин уже проваливался в штопор безвольности.
Перед глазами мелькали образы событий и незнакомых людей, обрывки чужих мыслей, вновь слышались голоса и тело горело огнем, в тоже время немело от холода. Расшатанное противоположными ощущениями, сознание сдалось и Воин провалился в небытие.
Жесткий контроль физиологических процессов в идеальном организме человека проекта "Немезис", получил сокрушительный удар изнутри. Заложенный извне информационный пакет адаптировался и стал расшатывать внутренние барьеры. Воздвигнутый специалистами Ордена физиологический контроль над организмом, психологические надстройки и жесткие догмы, воздвигались в сознании биологического носителя непреодолимыми стенами. Все мыслительные процессы сознания протекали по заранее заложенным руслам, исключающим любое влияние физиологии на четкую психологическую установку. Носитель всегда руководствовался жесткими программами, исключавшими любое своеволие что не укладывалось в четкие рамки Скрижалей. Получая строго определенное количество гормонального коктейля в кровь, который давал полностью предсказуемую реакцию, человек превращался в идеального исполнителя воли Ордена.
Но информационный пакет делал свое дело методично и жестко. Система внутреннего физиологического контроля была расшатана. Носитель стал принимать решения не укладывающиеся в рамки старых установок. Медицинский блок отвечал не только за лечение организма, но и содержал сложные комбинации препаратов позволявших держать обмен веществ в организме носителя под контролем. И только организм лишился жесткой удавки, биологические процессы вырвались на свободу. Организм решил отвоевать право владения.
По всему телу разрастался ураган освободившихся от многолетнего заточения гормонов, проснулись заблокированные участки мозга, и ворочаясь в темноте вживленной протоплазмы, забытые участки перехватили управление у дублирующих нейросистем, наполнив давно иссушенные русла естественных нервных каналов, робкими импульсами самостоятельности.
Фиксируя изменения в биоритме носителя, информационная опухоль приступила к следующему этапу. Добравшись до массивов с матрицей искусственного разума, стала ее перекраивать и внедрять в свободные объемы биологической памяти…
Сознание возвращалось по капле. Втекали звуки, тут же переливаясь в причудливые образы искажались в маски незнакомых людей, что искрились звездами, каждая со своим звуком, голосом. Сквозь шум говорящее толпы пробился далекий голос, наполненный лаской и теплотой.
Спать, нестерпимое желание уснуть в убаюкивающем мотиве, нырнуть поглубже в объятие женского голоса. Все естество тянулось к песне как к роднику живительной силы, и Воин почти коснулся молочной дымки пухлыми ручонками, как мир резко потемнел и сорвался в бездну.
Руки налились силой, заиграли бугры мышц и тело вздулось от нестерпимой боли разрывающей шипами изнутри. С мучительным не пониманием рассматривая руки, тело, Воин видел как кожа натянулась и с кровавым плеском лопнула оголив проросшие металлом кости. Ноги изогнулись в животной присяди, и тело скрутило стальной мощью. Упав на четвереньки он с ужасом смотрел как лязгнули когти чудовища.
Пытаясь докричаться до ласкового голоса, потребовать возвращения в теплые объятия, в тепло и уют материнских рук, как вместо плача услышал чудовищный рев. Сгустившийся мрак содрогнулся от непомерной мощи и погасли звезды.