- Давай, наливай, по второму кругу! - тотчас скомандовал капитан, возвращая бутылку.
Вторую порцию рома Никита заел завалявшейся в кармане шинели ириской, слипшейся вместе с бумажной оберткой.
- Что ты делаешь? Разве так можно? Это все равно, что коньяк заедать огурцом. К рому нужна кубинская сигара! - наставительно произнес Володя и затянулся паршивой сигаретой "Стюардесса".
- Вот откуда у тебя слабость на стюардесс! - засмеялся Никита.
Хлюдов взглянул на марку сигаретной пачки и тоже рассмеялся.
- И все же ты болван лейтенант! Могли б не на вокзале сидеть, а в койке барахтаться! Ладно, замнем и забудем.
- Вовка, хватит, больше не пьем! - произнес примирительно Ромашкин. Иначе мы в вагон не попадем.
- Не бойся. Со мной мимо вагона не промахнемся. Я никогда не теряю контроля! - заверил капитан молодого товарища.
- Да я не в том смысле, а о том, что ноги не дойдут, - вздохнул Ромашкин.
Он устало закрыл глаза. Тело обволакивала лень и тягучая дрема. Хотелось закрыть глаза, хотя бы на полчасика, ведь скоро полночь. Но спать нельзя. Поезд до Педжена будет ползти около трех часов, и выходить нужно среди ночи. Заснешь в поезде, проедешь станцию. Придется терпеть и бодрствовать, еще несколько часов.
Хлюдов сходил, приобрел на проездное требование посадочные билеты, без указания мест. Вскоре, наконец-то подошел долгожданный поезд из Красноводска. В нескольких хвостовых, общих вагонах кипела жизнь, копошились люди. В купированной части состава свет в окнах не горел. Там люди отдыхали. Ехать предстояло на общих местах, в людском муравейнике. Будет шумно, скандально, душно и крикливо.
Офицеры заняли нижнюю, боковую полку с откидным столиком.
- Дремать будем одновременно или по очереди? - спросил Ромашкин.
- Нет, только бодрствовать, иначе проспим до пограничного Серахса. Будем взбадривать организмы ромом!
Никита оглядел соседей-попутчиков. Компания кавказцев сидящих напротив, не внушала оптимизма и спокойствия. Они о чем -то постоянно горланили, ежеминутно ругались, и суетились. Их угрюмые физиономии не внушали оптимизма. На краю полки сидел громила с бычьим торсом и могучими волосатыми руками. Каждый его кулак был величиной с голову годовалого ребенка. Рядом был высокий красавец-джигит, с щегольскими усиками и спортивной фигурой. Пара мужчин напротив их, была послабже, но если бы завязалась драка для толпы и суеты, в качестве бойцов и они бы сгодились. Один был мужчина средних лет, другой совсем юнец лет восемнадцати. Этот оказался самым горластым и суетным. Из-за стенки соседнего купе выглядывали два "дедка", пенсионного возраста. Вот и хорошо, - подумал лейтенант. Может в случае конфликта, будут утихомиривать своих беспокойных, горячих, молодых соплеменников.
Громила оглядел офицеров тяжелым неприятным взглядом, от которого у Ромашкина похолодела спина. Хлюдов усмехнулся и налил порцию рома в стаканы. Второй стакан он выпросил у проводника.
- Будем здоровы! - произнес Володя, демонстративно и вызывающе глядя на кавказцев, а затем медленно с наслаждением, выпил до дна содержимое.
Челюсти гиганта сжались, желваки на щеках зашевелились, подбородок стал еще более твердокаменным, квадратным, и угрожающим, бугристый рельеф мышц пришел в движение. Демонстративное и вызывающее распитие рома ему было не по душе.
Капитан Хлюдов - же, нагло посмотрел на громилу и спросил:
- Ну чего уставился? Выпить хочешь?
- Хочу, - коротко ответил гигант. Взгляд его стал враждебным и колючим.
- Вы кто? Осетины? - спросил Ромашкин.
От этого внезапного нелепого вопроса, громила опешил. Он никак не ожидал, что русский офицер его нацию отличает от остальной разноплеменной толпы инородцев. Обычно как говорят: кавказец, абрек, чурка, да урюк...
- Да, я осетин! - гордо произнес великан. - А ты как об этом узнал?
- По запаху, - громко рассмеялся Хлюдов.
- Балбес! Не обращай на него внимания, дружище, капитан шутит! По разговору, по лицам, - ответил Никита, сглаживая грубую шутку товарища.
- А ты что, знаешь, наш язык? - просветлел в лице гигант, моментально превращаясь на глазах из опасной гориллы, в человека.
- Не совсем, - схитрил я. - У меня многие друзья были осетины.
- Выпить, наверное, хочешь? - развязно спросил пьянеющий на глазах Володя.
- Хочу, - ответил громила.
- А, нэту! - усмехнулся, отвечая с акцентом, Володя. - Лишнего нэт ничего.
Он разлил по стаканам остатки рома из первой бутылки, и достал из дипломата другую.
- Ого! - воскликнул здоровяк, восхищаясь, зацокал языком, и что-то быстро пробурчал соплеменникам. Те бурно начали обсуждать, какое -то его предложение, кидая на офицеров угрюмо-недобрые взгляды.
- Можем одну купить! - наконец произнес гигант.
- Ничего не продадим! - сказал, как отрезал Володя.
- Ну, давай тогда сыграем на вашу бутылку! - предложил осетин.
- В карты с незнакомыми не играю, - ответил Никита за обоих.
- Нет. Не в карты. Будем бороться на руках. Если выиграете, мы бежим за бутылкой водки в вагон-ресторан. Если нет - ваш ром, станет наш!
Старики выглянули из-за переборки, что-то быстро "чирикнули", но гигант успокаивающе извинился перед ними. Затем он вновь обратился к пьющим:
- Ну что, офицеры испугались?
- Мы? - возмутился Володя.- Нисколько. С кем бороться? Кто соперник?
- Со мной, - расплылся в наглой, широкой улыбке огромный осетин.
- Да хоть и с тобой, мне один хрен. Давай!
Ромашкин схватил за рукав начавшего снимать шинель капитана.
- Володя! Одумайся! Ты ведь пьян! Поборят.
- Меня? Да ни за что! Я в этом деле мастер. Бороться мое любимое занятие, - успокоил Володя и шепнул. - Я знаю несколько хитростей и искусных приемов. Не боись!
Хлюдов сбросил с себя шинель и скомандовал:
- Расступись молодежь!
Капитан уверенно уселся за столик к осетинам. Угрюмый гигант устроился напротив Володи. Они крепко взялись за руки, обхватили ладонью ладонь друг друга.