— Что? — не понял Пашка.
— Да беги же дурак!
В этот момент зеленый мужчина бросился к Пашке. Он закричал: "Хватай его, он видит!" и побежал на своих коротеньких ножках. Пашка совершенно машинально швырнул песок мужчине прямо в лицо и когда тот остановился, протирая глаза, бросился бежать. Позади него раздались крики и топанье коротких ног. За ним устремились в погоню зеленые люди. Пашка бежал, как олень, но очень скоро понял — его догоняют. Несмотря на то, что зеленые мужчины бежали медленнее, они похоже даже и не думали уставать. Напротив когда в боку мальчика предательски закололо, он оглянулся и не увидел у них даже отдышки. Они бежали и дышали через нос.
Пашка забежал за какую-то круглую башню и застыл как вкопанный. Перед ним стояла огромная, в два человеческих роста, статуя из чистого изумруда. Мужчина с суровым лицом в наряде, который больше всего подходил бы ковбою. Широкополая шляпа сапоги и пара пистолетов на бедрах. Но, конечно же, не одежда заставила Пашку остановиться. Это была статуя его отца. Лицо папы строго смотрело поверх Пашки куда-то вдаль.
Кто-то толкнул его в спину. Хотя понятно кто — зеленые люди. Они навалились на Пашку всем скопом — семь или восемь человек. Один схватил его за волосы коротенькими пальцами. Пашка закричал от боли, и все поплыло перед глазами.
— Эй да он из Мира! — закричал один из зеленых людей, и это последнее, что услышал Паша. Предрассветное Царство пропало, и он проснулся.
Очнулся Пашка от собственного крика, совершенно не понимая где он, и кто он. Зеленые пальцы все еще маячили перед глазами, и гордая статуя отца навсегда запала в его голову. Он обнаружил, что лежит на холодном каменном полу свернутый калачиком и дрожит. Он кое-как распрямился, кости захрустели, и сердце забилось чуть реже. Он часто дышал, как будто только что пробежал несколько километров. Пашка осмотрелся и понял — он в мастерских перед его домом.
— Ну и приснится же… — пробормотал он, чувствуя как в затекшие ноги возвращается кровь, неся легкое покалывание.
Он поднялся и едва не упал. Осмотрелся. В углу стояла маленькая тарелочка, рядом валялся фонарик. Наверное, батарейки сели и он погас. Пашка поднял фонарь и почувствовал — в карманах что-то есть. Он залез в карман и достал оттуда ярко красный песок. Он непонимающе смотрел на него и песок начал таять. Он потускнел, а потом пропал. Пашка еще раз засунул руку в карман и понял, он опустел. Значит, не приснилось. Или вернее приснилось, но что-то очень странное.
Пашка пошел из мастерских, гадая, что же с ним такое произошло. В кармане куртки похрустывало и он достал карту. Рядом с мастерскими стояла цифра "один" и значок — полуприкрытое око. Предрассветное Царство. Неужели это все по-настоящему. Неужели он попал в странный сон, который нельзя назвать сном. Он шел по своему двору. На горизонте появился алый край солнца. Рассвет забрезжил, согревая Заветы. Пашка пошел в свой подъезд и поднялся наверх. Он открыл квартиру и, зайдя обнаружил, что Маринки нет дома. Ничего удивительного.
Как ни странно чувствовал он себя просто превосходно. Он провел ночь, лежа на холодном каменном полу и проснулся от боли, но был бодр и весел. Все же он только что попал в удивительное приключение в первый раз в жизни. Правда спина болела, и он разделся, чтобы посмотреть, что с ней. И обомлел когда в отражении зеркала разглядел на спине четкий синяк. Синяк в форме пяти маленьких толстых пальцев. Он не мог удариться так в мастерских, значит это ему подарок на прощанье из Предрассветного Царства. Пашка вошел на кухню и приготовил себе чай. Часы показывали семь утра, скоро надо выходить в школу. Он собрал учебники в портфель, пока вода закипала, позавтракал, надел школьную форму и пошел в школу.
Последний день перед каникулами никогда не бывает тяжелым. Нет, иногда какой-нибудь рьяный учитель сделает вид, что это простой день, но сделает чисто из вредности. А так, как правило, учителя ставят оценки за четверть, а детям предлагается просто тихо посидеть. Естественно дети вначале так и делают, но потом начинаются перешептывания, следом разговоры вполголоса и наконец, смех, и совершенный кавардак. Учитель строго говорит, что сейчас задаст им работу, дети на некоторое время умолкают и все начинается по-новой. Иногда правда учитель предпочитает поговорить с детьми, или рассказать что-то интересное. И так случилось и в этот раз.
Классная у Пашки была суровая учительница английского, Татьяна Николаевна. Ну как суровая — так скажем почти всегда суровая, но в действительности просто заботливая. И у классной появилась идея, прочитать детям небольшую лекцию о безопасности на водах. И даже не просто прочитать, а пригласить человека, который этим вопросом непосредственно занимается. Смотрителя маяка деда Кузьмича. Дед Кузьмич был фигурой интересной и даже где-то загадочной. Собственно и дедом он не являлся, так как внуков не имел, но солидный возраст и необычная внешность заставляли всех обращаться с ним уважительно. Сразу после того как прозвенел звонок, Татьяна Николаевна, как обычно, усадила класс и решила немного поговорить с детьми, прежде чем представит Кузьмича.
— Итак дети на дворе весна — время очень опасное. — говорила она детям, и те подумали что сейчас им начнут читать очередную скукотень, и испортят впечатление от последнего урока предпоследней четверти. — Я знаю, многие дети, я не говорю что вы, но многие, любят кататься на льдинах во время ледохода. И таким детям кажется это очень забавным. Они делают себе длинный шест и с его помощью катаются, но даже не представляют, какой опасности подвергаются. Было много случаев когда детей, да и взрослых тоже, уносило в море, а иногда они даже тонули. И вот сегодня я пригласила к нам смотрителя маяка и парка э-э-э… Кузьмича.
Дверь открылась, и вошел дед Кузьмич. Официально Кузьмич даже должности не имел, нет такого понятия — смотритель. Лесник есть, но не в парке. Кузьмич же просто жил неподалеку от маяка, и предложил властям присматривать за ним и за парком. Непонятно кому из властей он это предложил, неясно, как они согласились, но вот уже двадцать с лишним лет он был смотрителем. А может даже и больше. Татьяна Николаевна не знала, потому что приехала сюда лишь десять лет назад, а про деда Кузьмича ей рассказала подруга, приехавшая пятнадцать лет назад.
Дед Кузьмич не походил ни на лесника, ни на смотрителя. В класс вошел мужчина, совершенно лысый и без бороды, в приличном наряде. Одно сразу становилось ясно — он очень старый. На обветренном лице сотни морщин, длинный крючковатый нос тончайшие губы и глаза. Глаза поражали почти всех, кто видел Кузьмича в первый раз. Наверное, когда-то давно серые, но тоже тусклые, теперь они стали почти белыми. И только маленькая точка зрачка делала глаза человеческими. И, наверное, единственное, что роднило его с обычными людьми это одежда — плотные серые джинсы и темный вельветовый пиджак. В руках он держал черную вязаную шапочку.
— Извините, а как вас по имени? — спросила учительница. — А то как-то неудобно получается — просто Кузьмич.
— Простого Кузьмича вполне достаточно девочка, — сказал старик на удивление звонким и молодым голосом. — Я уже настолько стар, что забыл имя…
Татьяна Николаевна тактично рассмеялись, дети тоже.
— Ну тогда расскажите нам про безопасность на водах.
— С удовольствием. Ну для начала, здравствуйте дети.
— Здравствуйте дедушка Кузьмич. — ответил класс хором.
— Хорошо вы их выдрессировали. — усмехнулся дед. — Итак, я, если вы знаете, смотритель парка, и не было еще такого года, когда мне не пришлось бы спасать детишек вроде вас, решивших покататься на льдине. Наверное, вы насмотрелись мультфильмов, или наслушались рассказов старших ребят, и считаете что это… как его… а да, круто? Ты берешь и срубаешь длинную ветку, или даже молодую березу. Потом срезаешь с нее все ветки, и получается шест. Обычно никто не берет шест длиннее трех-четырех метров, и мало кто знает, что уже через десять метров от берега, глубина не менее пяти. И еще есть подводные ямы. Ну плывете вы неподалеку от берега и все нормально. Любуетесь на водоросли, быть может, даже берете с собой удочку. Вы контролируете положение. Вам кажется, что это забавно. Но внезапно ваш шест не достает до дна. Под вами канава в шесть метров. Вы пытаетесь грести шестом, но он не весло. И тут еще отлив или прилив неважно, но вас относит от берега. Сначала недалеко, метров на десять. Самые умные и те, кто умеет плавать бросаются в воду и плывут к берегу. Но температура воды низка, всего пять градусов, а может и меньше. Приплыв еще надо добраться до дома. В этом случае вы наверняка схватите воспаление легких, и проваляетесь несколько недель в лихорадке, харкая кровью и все. Но вот если вы остались на льдине, если плавать вы не умеете, вот тут-то и начинается самое интересное! Как правило, на заготовку шеста и поиск льдины подходящего размера, уходит много времени, а вставать рано вы детишки не любите, так что время уже позднее… часиков эдак пять вечера. Скоро темнеет, вы кричите, зовете на помощь, но в парке не так много людей. Вам приходится провести ночь на льдине. Вам холодно, вам страшно вы слышите вдалеке вой китов и молитесь, чтобы они не перевернули вашу льдину. Другие льдины кажутся вам в темноте страшными чудовищами, возможно даже акулами из фильма "Челюсти". Вы устали, вы выбились из сил, зовя на помощь. Где-то часа в четыре утра вы засыпаете от усталости. На льдине спать очень неудобно, ибо холодно, но выбора у вас нет. И вот тут появляется шанс скатиться с льдины во сне и умереть легкой смертью, просто замерзнув. Но тех из вас кто останется жив, наутро подстерегает очередной шок. Вы просыпаетесь, ваше тело затекло или замерзло, и вы не видите берега. На горизонте только миллионы льдин и безбрежная синь океана. Вам страшно, ваш разум не может справиться, у вас начинается паника. Вы опять орете, вы срываете голос и поэтому не можете докричаться до корабля, проплывающего неподалеку. Вам кажется, что жизнь кончена. И вы почти правы, ибо вскоре вам захочется есть и пить. Во рту пересыхает, к вечеру вы пробуете пить соленую морскую воду, вас рвет и обезвоживание становится только сильнее. Вы ужасно голодны, и вам хочется отгрызть себе руку. И тут выдается морозная ночь. И вы просто замерзаете, или сходите с ума и начинаете отгрызать себе пальцы, чтобы поесть или напиться собственной крови. В припадке бешенства вы прыгаете в море, вода остужает ваш пыл и вы, взобравшись на льдину, вскоре умираете, замерзнув.
Голос Кузьмича как будто заворожил детей и учительницу. Он рассказывал мастерски и с расстановкой — то резко ускоряя темп, то опять переходя к неспешному. Его белые глаза смотрели не на детей, а поверх них, на стену и казалось всю эту историю, он прочитал именно там, на стендах с английским алфавитом. Татьяна Николаевна тоже сидела в шоке. Образы замерзающего ребенка стояли перед глазами, и захотелось заплакать. Но она поборола порыв и посмотрела на детей. Они сидели с широко открытыми глазами и тоже представляли себе эту картину.
Сначала учительница подумала: "Вот гад, такое детям рассказать!" — но затем Татьяна Николаевна посмотрела на это с другой стороны. А ведь теперь вряд ли кто-нибудь из них попробует покататься на льдине. Да они и к воде подойти побояться, и значит цель достигнута. Пусть жестокими и неправильными методами, но достигнута.
— Спасибо Кузьмич. Вы нам все очень хорошо рассказали.
— Всегда пожалуйста, девочка. А у вас дети есть вопросы ко мне?
Класс молчал и только Пашка, находящийся в приподнятом настроении после ночного приключения, почему-то ляпнул:
— А что вы делаете, если увидите ребенка катающегося на льдине?
Кузьмич как-то неодобрительно посмотрел на мальчика и вдруг два белых глаза просветили его насквозь. Как будто Пашка для Кузьмича на секунду стал прозрачным, и он рассмотрел спинку стула на котором мальчик сидел. Его глаза открылись чуть шире, и на тонких губах появилось жалкое подобие улыбки.
— А это когда как мальчик. Когда спасаю, а когда и нет. Все зависит оттого нравится мне тот, кто на льдине. Я ответил на твой вопрос?
— Д-да, спасибо…
— Ну вот и славно. Еще вопросы?
Больше никто не стал спрашивать. Татьяна Николаевна опять возмутилась такому ответу, но потом поняла, что Кузьмич просто хочет еще немного припугнуть детей. Если бы он сказал, что обязательно спасет их они, возможно, захотели бы попробовать.
— Спасибо смотритель. Нам было очень… очень интересно. До свидания.
— До свидания дедушка Кузьмич. — нескладно попрощался класс.
— Ну прямо как собачки… — пробормотал дед, выходя из класса.
— Я надеюсь, вы поняли, что кататься на льдинах очень опасно? — спросила учительница.
— Да тут и ежу понятно станет. — пробурчал из-за соседней парты двоечник Дима.
— Так разговорчики! Тогда все посидите тихо, пока я выставлю вам оценки…
Когда прозвенел звонок и дети, получив дневники, весело выбежали навстречу каникулам, во дворе Пашка увидел старую красивую машины. Что-то вроде машины Скруджа из мультиков "Утиные Истории". Рядом стояла тощая фигура Кузьмича. Старик внимательно разглядывал детей, и как показалось Пашке белые глаза выцепили из толпы его. Дед смотрел на Пашку почти минуту, а Пашка таращился на него. Потом Кузьмич выкинул сигарету, которую даже не подносил ко рту и сел в машину. Она заревела и Кузьмич укатил.
— Эй, Пашка ты чего там? — спросил Илья, приятель и одноклассник. — Ты домой идешь?
— Да иду. А где Сорокин?
— А его родители забрали.
И два мальчика пошли домой. Пашке предстояло идти долго, а Илье всего километр.
— Странный дед да? — спросил Пашка.
— Да уж и не говори. Страхолюдина еще та. А ты про него не слышал?
— Чего?
— Ну ты даешь! Да ты что с луны свалился? Он же знаменитость местная.