— Там, такое чувство, темные боги покуражились… Еще одна древняя дорога. Ехал большой кортеж, и его уничтожили. — Он коротко взглянул на Шенгу. — следы на шеях трупов такие же, как у здешнего колдуна.
— Наши? — Девушка осторожно поднялась. — Мне надо взглянуть.
— Не стоит. Там много крови и трупов.
Повисла пауза, в конце которой Шенга напомнила:
— Чер Рэкто. Я все-таки дитя Ни, и три года провела в обители. Мне надо на это взглянуть.
— Действительно, что это я, — хмыкнул Дэн, устраиваясь у костра. — Но не сегодня. Солнце вот-вот сядет. Как рана? Не сильно беспокоит?
— Нет.
— Эй, а нас кто-нибудь покормит? — донеслось от полога.
Дэн царственно посмотрел на пленников, и вдруг зашипел с присвистом: "Спааать!". Над кончиками его пальцев взвихрился нагретый воздух, и они одновременно попадали там, где сидели.
Заль широко зевнул.
— …и еще. Похоже, наши подозрения близки к истине. Но теперь я даже представить не могу, где искать нашего маленького друга.
Шенга перевела взгляд с одного на другого, но никто не собирался ей ничего объяснять.
Утром туман неприятно подружился с дождем. Дождь колотил по деревянному навесу, рядом переступали и сонно всхрапывали кони.
Здесь, в импровизированной конюшне, было относительно сухо, а под шерстяным одеялом еще и тепло. Шенга проснулась на снопах прошлогоднего сена. Рядом, сбив в сторону одеяло, спал Дэн. Он хмурился, изредка подрагивали губы. Должно быть, и во сне с кем-то воевал, уничтожал нежить.
Под защитой камней, у границы развалин застыл изваянием Заль: пришла его очередь дежурить. Впрочем, разбойники не желали из-под полога и кончики носов высунуть — их укрытие было куда менее надежным.
В боку робко шевелилась боль. Пока еще не сильная, она предупреждала: будь осторожней! Одно неловкое движенье, и…
Она все-таки села, выпустив на волю накопившееся под одеялом тепло. Поежилась — снаружи оказалось холодно и влажно. Надо бы вставать, да собираться в путь… но как же не хочется под дождь…
А узелок с остатками дорожной еды и с чистой рубахой так и остался мокнуть. Хлеба жалко. И последних монеток…
И как дальше идти? Без денег, вообще без всего.
Девушка еще раз взглянула на спящего колдуна. Вздохнула, потянулась поправить чуть не убежавшее в лужу одеяло. А то ведь замерзнет, простудится…
Дэн проснулся мгновенно, резким движением перехватил руку, яростно уставился в глаза.
Она объяснила:
— Одеяло. Упало вниз. Я хотела поправить.
Нахмурился, расслабил плечи. Отвернулся, оценивая обстановку.
Сообщил:
— Дождь теперь надолго. Не знаю как тебе, а нам надо спешить.
— Как скажете.
Они уйдут, а она побредет дальше, прятаться от людей. Дышать болотным воздухом, ждать, когда ее догонят и вернут магистрам. Те посетуют, пожалеют. Оставят в послушницах еще на год… а потом, может, еще на год. Да нет… не оставят. Если ее готовили к работе у самых Дыр, то значит, другой Шип, ее предшественник, или уничтожен, или потерял силу. И магистрам пришлось кого-то срочно готовить ей в замену, а этот кто-то долго не продержится. Что можно узнать и запомнить за считанные дни? Да ничего. Саму Шенгу готовили три года…
Дэн внимательно взглянул на беглянку, но ничего не сказал.
Достал из своей седельной сумки — разбойники не успели их выпотрошить — край черного хлеба да флягу. Отломил кусок и протянул девушке. Она благодарно кивнула. Хлеб был ароматный и очень вкусный.
От неловкого движения заболела рана, Шенга зашипела, обхватив себя руками.
Дэн, который начал было сворачивать одеяло, обернулся на этот ядовитый звук, и велел:
— Ложись, я проверю повязку. Но одежку придется снять…
Она пожала плечами, скинула без стеснения верхнее платье, задрала рубаху. Только пожаловалась:
— Холодно!
— Я постараюсь недолго.
Колючее сено закололо спину. Дэн сноровисто развязал узлы, начал разматывать нарезанную лентами тонкую ткань.
— Вы, чер Рэкто, прямо как лекарь…
— Раньше мне приходилось гораздо чаще иметь дело с нежитью. Конечно, не с той, которая приходит из обители… мы ее называли "дикой". А в рейд отряд уйдет, какой нам там лекарь?.. Каждый сам себе — и лекарь, и нянька. По старой памяти вот — и перевязочный материал вожу, и кой-какие еще… инструменты… сейчас больно будет — кровь присохла.
Шенга приготовилась терпеть, но то ли Дэн постарался, то ли привычка к куда более суровым испытаниям сгладила эффект. Она только поморщилась и скосила глаза на рану.
Узкая, не длинная. Зашитая. Вокруг раны кожа покраснела и припухла. Будет шрам.
Дэн озаботился:
— Не хватало только воспаления… Надо бы промыть и наново перевязать. Только воду кипятить не на чем.
— Ничего, я потом… сама.
— Сейчас, ага. Считай, я вчера твоей историей проникся, и теперь согласен быть тебе телохранителем до конца дней. И помереть от собственной глупости не дам, как бы ты ни хотела. Не хватало нам высшей нежити, бесконтрольно гуляющей по касурату…
Шенга бледно улыбнулась: ближайшее будущее таким образом начало определяться.
— Значит, промоем, перевяжем, а вот вернемся на Дворы, будет тебе полноценное лечение. Но сначала…
— Что?
— Ты вчера обещала взглянуть на следы нападения, помнишь? Для меня очень важно понять, что там случилось: мы с Залем ищем похищенного ребенка, и у меня есть подозрение, что он там был. Тела я не видел. Но вещи-то перепутать не мог…