Некоторое время они делали, что могли. Цвет лица девушки стремительно становился зеленоватым, и видно было, что ей плохо.
— Надо позвать Мак Кехта, у нас просто сил не хватает, — растерянно сказал Гвидион, отступаясь. — Как говорится, если ты делал искусственное дыхание и не сломал при этом пациенту пару ребер, можешь считать, что ты ничего не делал. Надо сильнее давить на грудную клетку, я сильней не могу.
И они потащили девушку в школу. К этому времени у нее начались судороги, которые, по мнению Гвидиона, были чем-то странны, но он не мог понять, чем. Он пошел за Мак Кехтом.
Вокруг девушки из Аска собрались уже и девочки.
— Какая жалкая, прозрачная совсем, — сказала Энид. — Может, она топилась?
— Типун тебе на язык, — сказала Керидвен.
— Ни в коем случае, — сказал Ллевелис. — Она, наоборот, выплыла. Она молодец. Сейчас ее Мак Кехт одним своим видом… оживит.
— Чур, я держу волосы, — сказала Крейри.
Все это происходило в двадцати шагах от дома Финтана.
Вдруг из дома вылетел профессор Финтан, страшно ругаясь, раскидал их в стороны, сгреб девушку одной рукой за ноги у щиколоток, легко поднял и бросил в колодец. Потом обернулся к первокурсникам, сильно изменившись в лице.
— Вы считаете возможным наблюдать, как живое существо задыхается у вас на глазах?..
В голосе его послышался рокот подземных вод и гул океана. Все настолько испугались, впервые в жизни увидев Финтана в гневе, что от ужаса язык проглотили. Но тут между ними и Финтаном встал неизменный Кервин Квирт в своей непрезентабельной рабочей мантии, с совершенным спокойствием на лице.
— Коллега, при всем моем уважении, — сказал он.
Финтан сжал пальцами свой амулет и тяжело поглядел на Кервина Квирта.
— Я их куратор, — пояснил Кервин Квирт.
— А я их учитель, — сказал Финтан.
Некоторое время они молчали.
— По-вашему, утрата учениками человеческого облика не входит в компетенцию преподавателей? — спросил Финтан. — Вы считаете, что вот это вот… научное наблюдение… за процессом умирания… это…
— Это не то, что вы думаете, — сказал Кервин Квирт. — Они невежественны, да, но не бесчувственны. Они пытались ей помочь. Они же не распознали, к какому виду она принадлежит!
— Как можно не распознать это? Как? — вскричал Финтан. — Ее одежда, орнамент, украшения, сам фенотип…
— Это вы знаете фенотипы всего, что плавает в Аске! Вы! Не требуйте этого от детей, — сказал куратор.
Финтан почесал грудь под рубахой, еще раз обвел всех взглядом и, тяжело ступая, ушел обратно в дом.
— Ну вот. Все хорошо, — сказал Кервин Квирт, когда первокурсники окружили его, как воробышки. — Этот колодец очень глубокий, он сообщается с рекой. Она уже в Аске. Вам следует знать, что подводный мир Аска… чрезвычайно разнообразен.
— Я не понял, если кто-то тонет, вытаскивать его или нет? — хмуро спросил Дилан.
— Да, — нетерпеливо сказал куратор, — если у него есть легкие.
По субботам после уроков в кабинете Рианнон на башне Парадоксов собирался факультатив по хоровому пению. Там встречались все, кто умел петь и кто хоть что-то понимал в музыке. Рианнон играла на арфе, Дилан — на скрипке, Морвидд — на гобое, а Кервин Квирт — на валлийском рожке. Уже третью субботу они разучивали церковный хорал Антонио Сальери, причем после долго не расходились, горячо обсуждая, как переложить музыку Сальери для арфы, скрипки, гобоя и валлийского рожка. Вот и сейчас все склонились над желтоватыми нотными листами, — Рианнон постаралась и извлекла для них из недр библиотеки чуть ли не оригинал рукописи Сальери, — и, перебивая друг друга, до самого заката обсуждали, как лучше сделать, пока наконец Дилан-ап-Гвейр из чистого озорства не переложил начало хорала на триольный ритм. Под это они станцевали степ, поглядели друг на друга и поняли, что пора расходиться.
— Позор, позор, — сказал задумчиво Кервин Квирт, прихватывая с собой пару нотных листов, чтобы подумать над ними на досуге. — Только если столкнетесь случайно где-нибудь с Сальери, не рассказывайте ему, как все это звучит.
— Черт, боязно даже как-то домой идти, — пожаловалась вскользь Керидвен, выходя вместе с Морвидд и Кервином Квиртом. — У меня там мышь. Доктор Квирт, а что делают, когда мышь?..
— Вы позволите, я зайду к вам? — попросил Кервин Квирт.
И они, не переставая спорить о хорале, точнее, о том, как бы не очень сильно испортить его своей трактовкой, направились втроем в комнату Керидвен.
— Я тут ее задвинула тумбочкой, — оживленно объяснила Керидвен куратору и опасливо указала на тумбочку в углу.
Кервин Квирт засучил рукава, отодвинул тумбочку, открывшую вход в нору, с видом знатока присел перед норой на корточки, накрошил на пол хлеба и попросил не шуметь.
— Когда поджидаешь мышь, — объяснил он вполголоса, — самое главное — вести себя как можно тише.
Все затаились.
— А что, вы играли на валлийском рожке с детства? — шепотом спросила Керидвен.
— Да, — шепотом ответил Кервин Квирт. — Это почему-то входило в одну обойму с дворцовым этикетом, геральдикой и бальными танцами.
— Вот это да! А откуда же вам удалось почерпнуть сведения о реальном мире?
— В детстве, — шепотом сказал Кервин Квирт, — родители привезли меня в эту школу, потому что много слышали о ней. По-моему, слышали они о ней в основном от меня. У них почему-то сложилось мнение, что это какой-то пансион для наследников благородных семейств. Когда они привезли меня в школу, они думали оставить меня здесь года на четыре, не больше. Про 12-тилетнее обучение они, конечно, не знали. Мне страшно повезло. Когда я постучал в дверь, к нам вышел Тарквиний Змейк, который сразу произвел очень хорошее впечатление на родителей своим холодным и высокомерным тоном. Когда мама робко поинтересовалась, достаточно ли это элитное заведение, Змейк, глазом не моргнув, сказал: «Достаточно. На многие предметы здесь вообще допускают только избранных». Это совершенно подкупило родителей и решило мою судьбу. Думаю, если бы они наткнулись на демократичного Мерлина, мне бы в школе не бывать.
— А как же 12-тилетнее обучение? — прошептала Морвидд.
— Через четыре года я сделал вид, что закончил школу. Я вернулся на лето домой, а осенью якобы отправился в поездку по Фландрии, оттуда меня вдруг потянуло в Альгамбру… ну, и так далее. До сих пор разъезжаю.
К тому времени, когда вышла мышь и поела все крошки, Кервин Квирт и девочки были по горло увлечены разговором.
— Никогда не думала, что это такое замечательное занятие — ждать мышь, — шепотом сказала раскрасневшаяся Керидвен. — Нужно сделать это традицией. Приглашать друзей и вообще… Ведь если кто понимает, ждать мышь — это потрясающее развлечение!
— Да, но для этого, — сказал Кервин Квирт, потянувшийся было к мыши, — как ни крути, мышь должна быть.
И он задержал над мышью руку с кружевным платком.
— Верно, — согласилась Керидвен. — Но ведь это же очень хорошо, когда есть мышь, как вы думаете?
— Пожалуй, — в раздумье сказал Кервин Квирт, складывая и пряча платок. — Пожалуй, в этом что-то есть.
— Мои научные тетради — в библиотеке, записи по текущему эксперименту — в лаборатории, — скороговоркой говорил Кервин Квирт Мерлину, терзая в руке кружевной платок. — У Горонви иногда идет носом кровь, надо сказать об этом Мак Кехту. Гвенллиан потеряла записную книжку, я ее нашел, вот она.
Первокурсники трагически облепили Кервина Квирта. Все понимали, что он может не вернуться.
— Вам очень хорошо с косичкой, — утешала его Крейри. Она говорила о напудренном парике, который Кервин Квирт примерил, прежде чем убрать в саквояж. — А у вас в семье все так ходят?