— Саб-лейтенант Оаклиф, я не понимаю вашего вопроса. Я передал сигнал, и мы отправились в путь, но… — Лицо офицера слегка меняется, смотрит на меня, задумчиво так. — Как долго мы отсутствовали?
— Три часа. Астромаг сообщил что вы открываете канал, с вами раненный, а затем в течении трёх часов он оповещал что канал все еще открыт, но вас не было. — Пожав плечами моряк слегка наклоняется и смотрит на Уиллоуа. — Ах да, gents[1], отнесите раненого поскорее в лазарет. — Орки молча подхватывают носилки и уходят. — Вас же двоих прошу пройти со мной. Лейтенант-коммандер Аберкромби и астромаг Луинджи несомненно ждёт вас. Прошу. — И указывает направление.
Необычная, несколько неприятная ситуация. Нас на три часа задержало, не туда свернули и оказались пред очами невиданных космических сил. Теперь под охраной, иначе не назовёшь, нас поведут к местному командованию вооруженных сил на разбор полётов. И ведь в интересном месте оказались — не сравнить с палаточным лагерем. Вокруг точки телепортации, вытоптанная травяная полянка метров эдак пятнадцать на пятнадцать, столбы с факелами и десятки деревьев по периметру. Поодаль, за границей площади, светясь тёплыми отбелками ламп, окна жилых домов. Темно, так что очертаний зданий не видно толком, но свет из окон намекает. И жилья того много, светлых окон не один десяток, но зевак как-то не очень видно, с площади кто-то ушел, только тень видел, да разок на нас из окон кто-то гляну и всё. Весь предварительный осмотр у меня занял пару-тройку секунд, но особо концентрировался, так крутнул головой, да и всё. К моменту как Цауэр уже отошел на пяток шагов, я поспешно двинул следом презрев болезненные ощущения в руке. Нечего раздражать наших…сопровождающих. Кто знает, чего они сейчас от нас хотят? Может задержка перехода вызвала у них подозрения какие? Узнаем…
По мере продвижения в указанном моряками направлении рассмотрел поближе дома, оказавшиеся примитивными хижинами. Грубо сколоченные из досок и крытые кусками коры здания лишены лоска, сплошная утилитарность, окна завешаны тряпьём, стёкол нет, сквозь щели в стенах пробивается свет. Тут, несомненно, гораздо симпатичнее жилье, чем на землях фильтрационного лагеря с его палатками. И само поселение ощутимо крупнее — всё идём и идём, а хижины по обе стороны от дороги не заканчиваются, под сенью деревьев их множество, десятки и сотни! Ни заборов, ни придомовых участков с цветами или картошкой, ни резных наличников, ничего индивидуалистичного и в помине нет, только простейшее жильё, даже скорее укрытия. Суровая реальность с проблесками надежды создать подобие нормальной жизни.
Вскоре упёрлись в высокий частокол с деревянными воротами. Качество забора и ворот Двое часовых в красной форме альвиона встретили саб-лейтенанта воинским приветствием и, перебросившись парой слов, открыли ворота. А по ту сторону уже не столбы с факелами, фонари! Дома по ту сторону красивее, видна приличная отделка и дорога, не грунтовка, а камней выложенная! Однако подобный диссонанс мне непонятен… Стоило шагнуть следом за Цауэром, как флотский офицер, преградив путь, обратился ко мне:
— Постой безродный. Общий Совет еще не определил кто ты таков и насколько ты полезен для нашего общества. Потому до вынесения решения сдай оружие страже у ворот, и в Высшем районе не пытайся сделать что-нибудь эдакое. Got it? (Понял?) — Вот теперь мне стало как-то совсем уж гадко. Сдавая свой арсенал под пристальными взглядами охраны и матросов, я думал. Все народы вокруг — Изгнанники, прежняя жизнь уничтожена, за ними гонятся вчерашние сограждане, друзья, даже члены семьи — с целью убить, а они тут на болотах классовое общество строят что ли? Еще и ограничения для «не своих» вводят! Не, секунду, я, скорее всего, банально что-то не понял. Фильтрация же не показалась глупостью? Там опасаются проникновения вредных элементов, не исключено что высматривают подкупленных изгнанников, дабы внешним силам проникнуть в поселение. А здесь что изменилось? Ровным счётом ничего. Я за пару дней выполнил требования квестового ценза, и меня потащили на встречу с местными бонзами. И всё же есть в этом какое-то… дерьмо.
По «красивому», Высшему району, я шел с нарастающим меня чувством омерзения. Игровые реалии, говорите? Да тут хоть небо пусть падает, богатеи всё одно найдут себе место под солнцем. Прошли мимо вычурно выглядящих гномов — мужчины и женщины, оба с очумительными 100ыми уровнями, и надменными выражениями лиц. Офицеры и матросы все как один их приветствуют. Но вот то, что они щеголяют приставкой — «Изгнанник» расклад не меняет. Пред глазами стал покойный Ликон и его брат. Оборванные, больные и голодные, один так за пайки ради спасения брата умер, а эти что, тоже через фильтрацию прошли и всего добились сами? Ой, не верю!..
А это что такое?!
По правую руку вижу красивое здание с верандой… Кафе!.. На не самой большой улочке, с модными домами, прокачанными НПС среди разрухи и беды — кафе. Они серьезно построили заведение для развлечения и отдыха? У них денег и материалов дофига тут?
— Чего замер? Мы уже почти пришли, Зал Советов впереди. — Морской офицер, заприметив мое ошарашенное выражение, прочел нечто свое. — А, ты явно не из богатых будешь. Это кафе, место, где подают изысканные сладости и напитки, но тебе туда путь заказан, не дорос ещё, да и вряд ли дорастёшь. Ступай. — Нотки уже иные, приказные. Проклятье, какой же дикий расклад!
Зал Советов, почти дворец, каменная лестница в пяток ступеней, колонны на входной группе, резные наличники окон, ажурные перила и прочие изыски декора в рамках возможного, вызывают отторжение. Дикость, безудержная дикость и насмешка. И выражение лица Цауэра стоящего рядом — скривился, как лимон проглотил глядя на всё это. Неужто ему, белой кости, офицеру, подобное не по нраву? Надо с ним потом поговорить. Ну и мирок в этой игре…
— Ждите у входа и не уходите, вас пригласят. — Саб-лейтенант ушел в распахнутые пред ним двери, матросы под руководством одного из своих коллег двинули куда-то в обход Зала, а мы с Цауэром под присмотром двоих альвов в черной, непривычной взгляду, форме стали ждать, переминаясь с ноги на ногу.
— Verdammte Idiotie. [2] — Спустившись на пару ступеней вниз, лейтенант отвернулся и полез в карманы, в поисках чего-то. Всем своим естеством он выражал раздражение и негодование.
— Товарищ лейтенант, почему здесь всё так иначе выглядит, чем там за воротами? Откуда все эти богатства? Почему так? — Пока не позвали, попробую вытянуть из невольного моего командира-НПС хоть что-нибудь информативное.
— Потому что можно выдернуть альвов, орхас, цвергов и других из богатства и роскоши, но не богатство и роскошь из них. — Резко брошенный взгляд на двери и стражу. А затем продолжил на пол тона ниже. — А, равно как и дать им мозги. — С момента встречи я первый раз вижу иного Курца Цауэра. Живого, эмоционального. И взгляд другой стал, заинтересованный, оценивающий. Он не ожидал такого вопроса от меня? — Скоро сам всё увидишь и поймешь, Связист…
[1] Англ. Сокращение от — Джентльмены.
[2] Нем. Проклятый идиотизм
Глава 12. Выборы, выборы…
Скрипнули входные двери, лейтенант раздраженно бросил шарить по карманам и, кивнув мне на дверь, зашагал вперёд. Убранство здания внутри откровенно шокировало. За дверьми начинался небольшой тамбур — два стола слева и справа, дежурный солдат-альф 30го уровня, и вторая группа дверей. За ней разворачивался большой такой зал со столом во всю длину помещения. Деревянные стены с небольшим объемом резьбы, покрытые лаком, картины в рамках, три ажурные люстры с керосиновыми лампами, сами стол и стулья не простые, а резные, в узорах. И ковры под ногами.
— Ох… — Не находя слов я просто ахнул. Мой личный опыт пребывания в этой игре чересчур контрастен — с болот, к ночевке в доме с трупами орков, в палатку в лагере обездоленных и… сюда. В роскошное, иначе не выразиться, здание для совещаний. А еще тут кафе недалеко… З-зараза…
— Впечатляет? Аристократичность членов Ремесленного, Торгового и Магического Советов положительно влияет на Военный и Рабочий Советы, как, впрочем, и на наш быт и жилье. Мы, офицерский состав, выходцы из разных слоев и народов, но воспитаны в духе чести и верности, отчего близки к аристократии. Выходцы же из нижних слоев… — Саб-лейтенант морщится, — крестьяне, рабочие, всякие шахтёры и беднота. Решили, что изгнание изменило их жизнь, но суть осталась прежней… — Кто придумал этого персонажа?! Разрабы черти, это надо постараться написать такую личность, что за несколько фраз заставить себя ненавидеть. Он же мудак заносчивый! Ох, дайте мне сил кто-нибудь не сломать ему нос здесь и сейчас. Не, не смогу. Слабоват я…
— Революционный Совет, вы саб-лейтенант, как и прежде, не считаете достойными даже упоминания. Впрочем, это взаимно с их стороны. — Колкий комментарий Цауэра приободрял. Флотский офицер встрепенулся, ощутил себя уязвлённым:
— Прошу не упоминать этих…смутьянов в Зале Советов! Их место на болотах, на лесозаготовке, на…
— Это не вам решать, Оаклиф. — Вступление в разговор третей стороны отрезвило всех. С дальнего конца зала к нам шли трое. Первым, выделяясь ростом и статью еще один морской офицер, золотая вышивка на обшлагах кителя более серьезная, чем у саб-лейтенанта, значит это Аберкромби. Рядом горделиво вышагивает облачённый в черный деловой костюм-тройку гном со старомодным котелком на голове. Позади, отставая на шаг, идёт орк, в удивительно знакомом, где-то уже виденном облике — синие брюки, лаковые туфли, фиолетовый бархатный пиджак. — Председатель Революционного Совета, как и его сторонники желанные гости этого зала. — Говорил гном, слова дались ему непросто, не совсем разделяет такой взгляд деятель гномий, но дурной моряк замолк. — Присаживайтесь. Господин Лукинджи скоро придёт. Надеюсь, у вас нет претензий, что мы поучаствуем в беседе с новоприбывшим… человеком. — Смакуя это слово, альв успевший занять место за столом, впился в меня взглядом.
— Gorr Korvettenkapitän! [1] — Курц вытянулся по стойке смирно, поприветствовал старшего по званию офицера, я последовал его примеру, получив одобрительный взмах рукой расслабился. Лейтенант же обратился уже к остальным присутствующим. — Господа Советники. Нет, претензий быть не может. Мы все члены единого общества.
— Присаживайтесь. — Заговорил Аберкромби доброжелательно, указывая на места напротив себя, предложил сесть. — Вижу, вы ранены, солдат, пригласить сюда медика?
— Моё ранение не помешает мне беседовать с вами, товарищ лейтенант-коммандер. — Бравадой мои слова и не пахли, я чувствовал, что настойка хорошо держится, и нет даже отклика боли.
— Glad to hear it[2], но после беседы вас доставят в лазарет. Давайте знакомиться. Меня зовут Акерли Аберкромби. Я глава Военного Совета и командующий всеми вооруженными силами Изгнанников в болотном регионе. Уважаемый цверг, — указывает на гнома в котелке, — Панкрац Мейндорц, глава Ремесленного Совета. Господин Руисио Гаргас, глава Торгового Совета. — Меня щелкнуло, где я видел очень похожую одежду — на трупе директора лесопилки. Рубалькаб, кажется, его фамилия была. Смотрю же я на исчезнувшего охранника Габрегу в облике своего брата, Руисио. Брида его прижучить желает, и квест мне говорит это сделать. Интересное дело вырастает. — Садитесь же, официальность сейчас ни к чему. — Лейтенант одобрительно кивнул мне и указал на стул. Мы с ним по одну сторону стола, важные шишки — по другую. Саб-лейтенант пока суть да дело свалил тихонько за двери, даже не интересуясь нужен ли он. Вышколенный засранец.
— Лейтенант Цауэр, расскажите о нашем госте…
— Вам сюда нельзя, идёт собрание! — Возглас из тамбура прервал Аберкромби, заставив всех оглядываться на двери, ведущие в зал.
— Члену Общего Совета запрещать входить в Зал Советов, это уже слишком. Уйдите с дороги. — Двери распахнулись, и в зал быстрым шагом проник лепрекон! Уже знакомый мне облик — малый рост, рыжие волосы с едва заметной сединой, короткие брюки и высокие гольфы, потёртый жилет и белая рубаха, перекинутый через руку пиджак. И красный галстук-бант на шее как яркий сигнал его принадлежности к Революционному Совету. В этом я уже уверен. — Tráthnóna maith. [3] Брида Ре Ригвейра сообщила, что товарищ Иван Морозов прибыл в наш лагерь, — лепрекон как заведённый стремительным шагом приблизился к нам, первым делом взглянул на мою руку, секунду подумал, кивнул себе и, улыбнувшись, произнёс: «Здравствуй» и двинул к Цауэру быстро пожав ему руку. — И вы без информирования Революционного Совета решили привлечь в свои ряды человека. Так категорически нельзя! Нарушаете общие договорённости! — Усевшись на выдвинутый стул рядом со мной, он пожевал губами. — Председатель Рабочего Совета, впрочем, тоже скоро будет здесь, да, её уже оповестили. И еще, где товарищ Лукинджи?
— Скоро будет здесь, господин Фергас… — Из троицы советников лишь Аберкромби сохранял внешнее спокойствие, орхас чуточку оскалился, гном же пучили глаза, и нервно елозил на своем месте, выражая непередаваемую бурю эмоций без единого слова. Лепрекон их раздражал.
— Товарищ.
— Товарищ Фергас Ример. Глава Революционного Совета. — Поправился флотский офицер. — Мы ни в коем случай не хотели нарушить установленный порядок в отношении выдающихся Изгнанников способных принести особую пользу нашему сообществу. Но смею заметить пред вами не гражданский, а военный Изгнанник. Он ведь прошел испытание, выполняя военные задачи, горр Цауэр? — Вот теперь начинается самое интересное. Меня попробуют поделить. Взгляд лейтенанта коммандера сверлит Курца.
— Нет, горр корветтенкапитан. Он выполнил задания общественного, военного, медицинского и рабочего характера. Всё за один день, и даже перевыполнил общие требования. — Теперь на лейтенанта уставились все. Затем на меня с неизменным выражением искреннего удивления.
— Iontach! [4] Этот человек не просто солдат, он сознательный товарищ, способный! Значит он свободен выбирать свой путь самостоятельно… Но вы не ответили почему я не был приглашен? Особенно когда речь идёт о решении вопроса одиночного, и очень интересного товарища! — Настойчивость лепрекона радовала. Не даёт спуска буржуа-аристократам болотного разлива.
— Впервые с момента установки платформ перемещения астромагами произошла задержка перехода. На целых три часа. Необходимо предварительно разобраться в ситуации именно как в происшествии, затем беседовать об избрании пути. — Ответ Аберкромби звучит малоубедительно, лепрекона хотели оставить за бортом, но не вышло. И тот прекрасно понимает расклад, кривая ухмылка на его лице красноречива. — Вот и господин Алионио Лукинджи, и госпожа Паллы Агелада…
Новые участники ночного совещания точно привлекали внимание — Лукинджи, как и читалось в фамилии, оказался сатиром, в длиннополой мантии синего цвета, украшенную серебряными полосами от воротника до подола, на кучерявой голове меж рогов серебряная цепочка с полумесяцем. И взгляд такой, одухотворенно-мистический, что припомнились всякие лидеры сект из 90ых.
Паллы Агелада же заслуживает отдельного рассмотрения. Дородная женщина оказалась ВПЕЧАТЛЯЮЩЕЙ! Огромная грудь в белой шелковой рубахе, подчёркнутая черным коротким жилетом сбивала с толку. Признаюсь, именно бюст был первым, на что я обратил внимание. Секундное замешательство и подняв взгляд, вижу пару смешливых карих глаз, легкую улыбку и два больших загнутых вперёд и вверх коровьих рога на черноволосой голове! Лицо очень приятное, даже красивое… Стоп, что, рога же или показалось? А ноги… Ноги-то из-под расшитой узорами красной юбки торчат — коровьи! Копыта, и крепкие такие, мохнатые черно-белые ноги. Корова… Или, да разорви меня снаряд, минотавр! Хоть и голова не коровья, но признаки, включая большой рост, не меньше двух метров, имя и, кхем, молочные возможности, соответствуют.
— Kalispéra[5], мы не опоздали? — Голос, Паллы красивый, мелодичный. Чует мое сердце, за ней многие тут ухлёстывать пытаются, но минотавр же. Руки вон, рабочие, мозолистые, небось, и подковы гнёт. Не, такая женщина еще и лицо любому свернёт набок.
— Нет, садитесь уже поскорее, мы теряем время. — О, гном вновь заговорил. На сей раз голос раздраженный, писклявый немного, не соответствует облику. — Отвечайте, как вы испортили переход?
— Господин Мейндорц, прошу вас, не делайте поспешных выводов, мы даже еще не начали… — Флотский офицер пытается успокоить ремесленного лидера, но в голосе сомнение. Альв боится цверга? Или здесь играет роль зависимости? Знакомое дело, военный куплен богатеем. Эх-ма…
— Чего ждать? Этого… Этого, проходимца? Людей нет 300 лет! — Визг, откровенный визг и брызганье слюнями. Весь свой надменный образ сдул криками. — Мой отец воевал против людей. Они монстры, жадные до наших богатств чудовища!.. Он хотел испортить нашу систему переходов своим… Своим чем-то! Узнайте, чем он пытался всё сломать! Может он разведчик армии вторжения! — Трясёт рукой, тыча в меня пальцем. Озвереть просто ситуация. Меня уже обвиняют, и слова сказать не дали — готовы расстрелять за так.
— Оставьте свои страхи при себе, уважаемый цверг. Вам нечего бояться, человек. — Лепрекон вступается и перекидывает дело в рабочее русло. — Алионио, вы магистр, подскажите, что было с переходом, вы же их устанавливали?
Мистический сатир, театрально раскинув руки, возвёл глаза к потолку и что-то зашептал. По мановению его руки над нами стали сгущаться тени, образуя тёмное пятно, свет ламп на люстрах стал угасать, и я завороженно смотрел на проступающий свет звёзд. Он открыл кусочек неба в помещении! Фантастика…
— Ammira! [6] О Великий Космос! Звёзды!.. — Возглас, нет, почти крик пафосного сатира вывел меня из секундной заминки. Трясущийся палец указывал на меня, прямо в лоб. И окружающие, тоже разинув рты, глядели на нечто у меня на голове. Что такое? Где? На каске? Не снимал я ее, войдя в помещение, забыл, ибо не создаёт никакого дискомфорта…
Снять её с головы и единственной рукой развернуть звёздочкой к себе. Звёздочкой! Как я не догадался. Большая. Красивая красная эмалированная звезда с золотым кантом на ранних шлемах Адриана в РККА это само по себе изысканное зрелище, а сейчас… Переливаясь всеми цветами радуги звёздочка сверкала и манила необычайным ощущением спокойствия. Как в тот миг при переходе.
— Он отмечем символом Звезды! La Stella[7]. О Великий Космос, благодарю тебя за послание нам. — Дрожащий голос астромага звучал в разы живее, без всякого намёка на пафос и мистицизм. — Уважаемые представители, уважаемый Большой Совет. Сей Изгнанник, человек пред вами, отмечен символом Звезды, и не просто отмечен. Он несёт этот знак на своём облике. Это часть его одеяния, он верит в этот знак. — И глядя на меня ошалевшим взглядом. — Я прошу человека принять предложение стать членом Астрономического Совета. Я лично обучу его всему что умею и знаю, он будет великим астромагом, и быть может, поможет нам призвать Бога Космоса!
Повисла тишина. Что все это значит? Пока звезда на каске не светилась, а она, кстати, перестала, ему было до бороды, что я такой символ несу, и не только на каске — даже пуговицы со штамповонной звёздочкой. То расстрелять за углом, то с катушек сорвало: «Стать членом Астрономического Совета! Всему обучу» Ишь ты что началось.