На сей раз он не светился.
— Куда вы так спешите? — спросил я водителя.
— Будешь спешить, если увидишь такое! — нервно хихикнул он.
— Какие-нибудь сказочные чудища встретились?
Он ошарашенно уставился на меня.
— А ты откуда знаешь?! — срывающимся от страха голосом прокричал он.
— Да насмотрелся сам, — проговорил я как можно спокойнее, видя, что водителя трясет, как в лихорадке. — Змей Горыныч повстречался? Или черти?
— Русалки, — хрипло выдавил он.
— Русалки?
— Рыбачил я тут неподалеку. До этого останавливался километрах в десяти отсюда, а вчера вечером сменил стоянку.
— И что, русалка на удочку попалась?
Он непонимающе посмотрел на меня, потом проворчал недовольно:
— Кто сейчас удочкой рыбачит? Само собой — динамитом. Шарахнул разок, а они и всплыли. Штук пять сразу.
— Рыбины?
— Русалки, говорю тебе! Вот я и понесся оттуда, сломя голову. Не веришь?
— Верю.
— Но почему?! — возопил он истерично.
— Сам насмотрелся на чертей, Змея Горыныча и прочих.
— Врешь?!
— Зачем мне врать? Вон он, Змей Горыныч, на дороге сидит.
Водитель пристальнее всмотрелся вдаль, и я увидел, как у него волосы становятся дыбом. Явно он впервые встретил Змея Горыныча.
Мы стремительно приближались к чудищу, лежавшему поперек дороги. Водитель нажал на тормоза, остановил машину, развернул ее и погнал туда, откуда мы только что приехали.
— Слушай, парень, — бормотал он лихорадочно. — Я не псих, я директор второго банно-прачечного комбината. Я — в отпуске. Машина — служебная. Я не хотел убивать проклятых русалок. Динамит мне дружок достал. Я не виноват!
На дорогу перед нами спикировал Змей Горыныч. Сел, перегородив путь.
Директор банно-прачечного комбината снова затормозил. Машина остановилась рядом с огнедышащим монстром. Директор выскочил из машины и, вопя истошно что-то невразумительное, понесся прочь.
Далеко убежать ему не удалось. В два прыжка чудовище настигло директора и разорвало своими лапищами на части.
После этого, лениво взмахнув крыльями, Змей Горыныч тяжело оторвался от земли и улетел в ночь.
Подавленный жуткой сценой, я несколько минут сидел неподвижно, будто окаменел. Потом выбрался из машины и на плохо гнущихся ногах подошел к тому, что только что было директором второго банно-прачечного комбината. Ничего ужаснее мне видеть не доводилось. Я, пошатываясь, вернулся машине.
— Володя! — раздался рядом крик Алины. — Милый! Она подбежала и повисла у меня на шее.
— Жив! Жив! Как я счастлива!..
— Где ты была? — спросил я, переводя дыхание от ее поцелуев. Меня тошнило.
— На острове, там, где замок был. Когда упала, потеряла сознание. Очнулась в кустах. Кое-как выбралась. Нашла рядом свой спортивный костюм, оделась. Вижу, на той стороне машина остановилась. Твой голос услышала. Ты с кем-то разговаривал громко. Я крикнула, но вы уже умчались. Тогда я переплыла речку и побежала туда, куда вы поехали. Бежала, сама от, обиды плакала. Еще бы! Меня оставил и удрал!
— Я не нашел тебя.
— Плохо искал, наверное.
— Извини, но появилась машина, и я решил любой ценой >стан овить ее.
— А где тот человек, с которым ты разговаривал?
— Змей Горыныч только что… убил его.
— Какой ужас…
Мы помолчали.
Метрах в пятистах от нас сиял всеми цветами радуги стальной шар на бетонном основании, еще дальше светились огни замка.
— Вернемся в замок? — спросила Алина.
— Нет, — решительно ответил я. — Надо обязательно прорваться в институт. Я обещал Щеглу. И потом, игра зашла слишком далеко, пора кончать ее.
Я обошел УАЗ-469, пнул кедами поочередно каждое колесо, открыл дверцу, включил внутреннее освещение.
На заднем сиденье стоял начатый ящик с динамитными шашками. Одна шашка с заготовленным хвостиком бикфордового шнура валялась на полу кабины. Рядом с ней лежала изящная газовая зажигалка.
Я забрался в машину и заглянул за спинку заднего сиденья. Там оказались деревянные ящики с засоленной рыбой, умка, забитая банками с тушенкой, в портативном холодильнике лежало несколько бутылок водки, пива и пепси-колы.
Я вскрыл две бутылки пепси и протянул одну Алине. Она уже сидела в машине на переднем сиденье. Окончив осмотр содержимого багажника, я перебрался в водительское кресло и залпом осушил бутылку холодного и резкого напитка.
Посидели несколько минут молча. Когда Алина допила свою бутылку, я выключил свет в салоне и повернул ключ зажигания. Засветился приборный щиток. Масло и вода были в норме. Бензина — полбака.
Я завел мотор и, развернув машину, погнал ее в сторону перекрестка, у которого жила баба Яга. Я понимал, что надо хотя бы схоронить останки директора банно-прачечного комбината, но так и не смог заставить себя это сделать. При одной мысли, что надо подойти к нему, мне становилось плохо.
"Ладно, — успокаивал я сам себя, — жив останусь, приведу утром к нему людей. Должна же и милиция осмотреть место происшествия".