Бродяга бежал быстро. Очень быстро. Казалось, что предел, который можно достичь при помощи собственных ног, давно уже перейден, однако нет! От одной только мысли, что сзади нелепыми, обезьяньими прыжками несется попятам стая кошмарных тварей, кровь буквально вскипала от адреналина, насыщающего ее жидким огнем. Хриплое дыхание, со свистом рвущееся из глотки, напоминало клокотанье раскаленного пара в котлах древнего паровоза, когда он набирал ход. Человек очень хотел жить, и потому бежал так быстро.
Он смаху перепрыгивал ямы и овраги, поваленные стволы деревьев, торчащие из-под земли камни и давно заросшие мхом и травой куски железобетонных плит. Там и сям торчала острая, ржавая и хищно загнутая арматура, грозя подцепить и пронзить насквозь тело любого живого существа. Но беглец необъяснимым, ирреальным чувством, которое порождает только смертельная опасность, уклонялся от этих рукотворных ловушек. Ведь стоит напороться за стальной штырь, не заметить кусок камня или просто угодить ногой в яму, сломав лодыжку — и все! Тогда бы самое время застрелиться, да вот беда: не из чего. А ножом вскрыть себе вены, быть может, и успеешь, но не истечешь кровью до того, как тебя буквально заживо начнут рвать на части и поедать.
Беглец сам совершенно не знал, куда его несут ноги. Он почти обезумел от страха, да оно и неудивительно. Только бы не загнать самому себя в западню! Хотя остатками трезвого рассудка бродяга понимал, что шансов выжить в этой передряге у него практически нет. Тем более практически без оружия. Одному. В месте, буквально пропитанном злом и черным, мглистым сумраком смерти. Однако заложенная в мозг и накрепко там въевшаяся биопрограмма заставляла выживать и искать спасение вопреки всему.
Леденящий сердце рык раздался буквально за спиной. Беглец, как заяц, резко метнулся в сторону, потом еще раз, выписывая головокружительный зигзаг, тем самым сбивая атаку твари, и тем самым спас себе жизнь. Чудовище, подобно сжатой и распрямленной пружине, сигануло на жертву, но промахнулось, пролетев совсем рядом. В памяти бродяги накрепко отпечатались вытянутые вперед руки (или уже лапы?), обрывки того, что когда-то было одеждой, развевающийся дырявый гофрированный «хобот» противогазной маски, которую тварь натянула себе на голову, как и все ее сородичи, стеклянные глаза-плошки.
Самое ужасное заключалось в том, что этот монстр, теперь скачущий, подобно уродливой обезьяне или вообще рептилии, когда-то бы человеком. Хотя с трудом можно себе вообразить, какие именно факторы довели мыслящее разумное существо до подобного вида. Теперь, несмотря на все еще угадывающийся человеческий облик, эти твари приобрели запас силы, ловкости и агрессии, которой хватило бы на дюжину тигров. И рычали они, кстати, почти точно также.
Кто-то когда-то даже высказывал предположение, что, дескать, все подспудные инстинкты и рефлексы человека просто оказались выпущенными на волю и возобладали над сознанием, вот в итоге и получилось то, что мы и видим. А лицо стремятся скрыть, наверное, от суррогата стыда за свое самоуправство. Некий умник даже непонятно почему назвал монстров снорками. Хотя какое отношение имели милые и вполне дружелюбные сказочные персонажи, внешне похожие на маленьких бегемотиков, к чудовищам-людоедам — сказать сложно…
Однако назови хрен морковкой, он от этого вкуснее не станет. И эти твари, даже окрещенные столь безобидным именем пацифизма в себе никак не развили. В точности также охотились на все живое и упорно не желали проявлять никаких зачатков человечности. А к людям, бывшим собратьям интерес у них был сугубо гастрономический. Что они сейчас с полным успехом и демонстрировали.
Еще один из снорков, нацелившийся на человека, уже распластался в прыжке, как профессионал — спортсмен, но обманутый зигзагами жертвы, тоже промахнулся, но не покатился кубарем по траве, а с размаха впечатался в кривое дерево. Масса тела у твари была немаленькой, под центнер, а могучие ноги, бросившие чудовище в прыжок, сообщили ему колоссальный импульс. Которого и хватило, чтобы башка снорка вошла в соударение с деревом, «попробовав» ствол на прочность. Дерево гулко загудело до самой вершины, сверху посыпалась хвоя и какая-то труха.
Как и следовало ожидать, ствол оказался крепче и с честью выдержал «проверку боем», а вот голова твари с чмокающим звуком вмялась внутрь. Череп треснул, противогаз окончательно превратился в ошметки пересохшей резины, а из поломленного лба и обгнивших ушей бывшего человека во все стороны брызнула слизистая гадость, видимо, остатки головного мозга. Уже мертвое, чудовище так и осталось висеть на дереве, в судороге намертво обняв его за ствол руками и ногами. Только вот любоваться на диковинное зрелище было некому. Беглец машинально отметил гибель врага и помчался дальше, не успев даже порадоваться.
На открытом пространстве состязаться со снорками в быстроте было заранее гибельным делом. Твари на непостижимом, генетическом уровне прекрасно владели тактикой загонной охоты и, когда собирались в стаи, легко одолевали даже превосходящую каждого из них по силе и ловкости добычу. Что уж тут говорить о безоружном человеке? В лесу, пусть и не густом, быстрота тварей была ограничена деревьями, двуногому человеку все же было немного легче. Снорки же ходить как люди уже давно разучились. Пришла было идея залезть на дерево и отсидеться там, но тем самым беглец сам бы загнал себя в смертельную ловушку. Сноркам ничего бы не стоило покараулить жертву пару суток, после чего человек сам бы шлепнулся вниз от усталости. Или, что еще вернее, его убил бы Выброс. Тварям же выплески аномальной энергии ничуть не вредили.
Когда лес впереди начал расступаться, открывая обширную пустошь, человек окинул ее взглядом и во весь голос выматерился. Только вот бранные слова из его пересохшей, как пустыня, глотки звучали подобно хриплому клекоту птицы. Снорки позади уже не ревели и не рычали, несясь следом за добычей, но земля содрогалась от их тяжелого топота.
Беглец растерянно закрутил головой в разные стороны, не сбавляя бега, и вдруг его мечущийся взгляд уцепился за кучу бетонных плит и какие-то руины, находящиеся в паре сотен метров правее. Это было уже гораздо лучше, чем играть со снорками в пятнашки! Человек припустил со всех ног туда. Чудовища позади хором взревели, будто почуяв что-то, еще больше их разозлившее. На ходу беглец обернулся. Его преследовало четверо снорков. Изначально их было семь. Видимо, двое остались пожирать убившегося об дерево собрата…
Руины вблизи оказались развалинами какого-то трехэтажного здания. Второй и третий ярусы строения не вынесли пронесшихся над ним катаклизмов трех минувших десятилетий и рухнули вниз кучами кирпича и раскрошенного бетона, да и первый этаж сплошь зиял уродливыми дырами и проломами, но еще вполне крепко стоял на земле. Беглец, надеясь сбить снорков со следа, запетлял меж руинами, плитами и нагромождениями обломков. На пути попался какой-то ржавый автомобиль, человек ужом просочился между стеной здания и горбатой мордой машины. Продавленная решетка радиатора удивительно напоминала смрадный оскал пасти.
Вниз, прямо под землю уходили ступеньки подвала, прикрытого бетонным козырьком от непогоды. Козырек покосился, куски его свисали вниз на погнутых прутьях арматуры, но пролезть под ними было еще вполне реально. Наверное, стоило бы мчаться дальше, но беглец выхватил нож из ножен и, пригнувшись, ринулся вперед, в зиявшую чернотой прямоугольную дыру. Снорки где-то отстали, но услышать сейчас что-то, кроме толокшегося в ушах заполошного буханья собственного сердца, было проблематично.
На середине осыпавшейся лестницы человек все-таки споткнулся и полетел вперед. Если бы не выставленные в момент приземления руки в добротных кожаных перчатках, смягчившие удар, вполне реально было бы разбить себе голову, как тот самый снорк в лесу. Или вообще успеть распороть себе грудь или живот собственным ножом. Но беглецу везло, он только плашмя грохнулся об замусоренный, сырой пол и тут же откатился в сторону, переворачиваясь на спину, готовый встретить атаку сверху. Но ее не последовало. Даже снорочьего рычания и топота почему-то не было слышно. Интересное кино… Куда же девались твари? Так просто они от добычи никогда не отказываются.
Беглец поморгал глазами, чтобы они быстрее привыкали к подвальной темноте, потом сел на корточки и, затаив суматошное после долгого бега дыхание, прислушался. Вроде бы тихо, но что-то тревожило интуицию, давило на нервы. Разумеется, после таких пробежек с догонялками трудно чувствовать себя замечательно, как на курорте, но человек уже умел отфильтровывать простую собранность и сосредоточенность от предчувствия нешуточной опасности.
По верхней губе, и так мокрой от пота, вдруг пролилась горячая капля, сползла в уголок рта, сразу же ощутился характерный железный привкус. Человек провел тыльной стороной ладони по лицу и с удивлением увидел темный мазок. Кровь! В носу лопнули какие-то сосуды, но это совсем не почувствовалось. Уши неожиданно заложило, мир перед глазами закачался. Беглец зажмурил глаза, а когда открыл, то все вокруг окрасилось в багровые тона. В голове под черепом нарастал тонкий, сверлящий свист.
Выброс!!! Приближался очередной катаклизм. Все живое, еще сохранившее разум на этой Богом и всеми чертями (разом и по отдельности) проклятой земле искали себе надежное убежище или стремились зарыться под землю, подобно кротам. Бывало и такое, что, застигнутый Выбросом в чистом поле бродяга успевал в считанные минуты вырыть себе, действуя с молниеносной скоростью, яму, схорониться в ней и даже присыпаться землей. Кто-то выживал, но больше все-таки погибало в самодельной могиле. Жутко было видеть торчащую из-под рыхлой земли вытянутую человеческую руку, которую покойник успел вскинуть в последние мгновения жизни, как бы прощаясь с миром.
Выбросы губили множество людей, но хитрые двуногие существа научились со временем угадывать их закономерность, даже относительно точно предсказывать время, когда над проклятой землей прокатится уничтожающая все разумное волна аномальной энергии. Когда хочешь жить, все средства хороши, и закопаешься хоть в грязь, хоть в гниющую жижу, лишь бы продлить еще на какое-то время свое существование.
Первая волна Выброса накатила, как невидимая гранитная стена. Раздался низкий-низкий, буквально на пределе слышимости удар. «Тумм!» Уши моментально заложило, в глазах заполыхали ярчайшие звезды, как при резком перепаде давления. Но это еще цветочки, разминка, можно сказать! В небе пронеслись с сумасшедшей скоростью багровые, светящиеся облака. И началось…
Выброс бушевал минут пять, которые для спрятавшегося в подвале человека показались пятью столетиями. Когда беглец обрел способность думать и чувствовать, то обнаружил себя лежащим в луже собственной блевотины. Низ живота и ноги заливало горячим — стыдно подумать, но организм не выдержал предельной перегрузки и «стравил балласт». Это ничего, ерунда, можно сказать. Бывало, во время Выбросов люди стрелялись, бросались на нож или начинали зубами рвать собственные руки. А порой и окончательно сходили с ума.
Когда Выброс закончился, бродяга еще несколько минут лежал неподвижно, скорчась на полу, и что-то беззвучно шептал, вяло шевеля губами. На самом деле простейшая проверка адекватности своего состояния после пси-удара — вспомнить свое имя…
Имя! Как его звали, черт побери? Имя… Неужели он и его уже успел забыть?
«Будешь ты у меня зваться Стрелок. Надо же тебе какое-то прозвище дать? Ты теперь в настоящую ходку пошел. А тут, брат, свои имена…»
Кто это сказал? Когда? Черт побери, только бы вспомнить, вспомнить… В памяти замаячило знакомое, но неуловимое для шокированного, растрепанного сознания лицо. Чье оно? Кто?
«Будешь зваться Стрелок…»
Чудовище билось о стальные прутья клетки уже час. Мерно, размеренно, с неодолимой, тупой, всесокрушающей силой. Отходило в дальний угол, склоняло голову и снова и снова бросалось на мощную преграду. Казалось, оно могло так делать целую вечность, и для его шкуры и костей это значило не более, чем для человека хлопать в ладоши. Клетка тряслась и гудела, но, надежно прикрепленная к залитому бетоном полу, даже не шелохнулась.
Комаров вдруг подумал о последствиях, если тварь вдруг вырвется наружу, и его передернуло от ужаса. Хватало лишь одного взгляда на могучие горбы мышц на торсе и лапах чудовища, на черные когти и воронкообразную пасть, чтобы понять об образе жизни и питании создания. Судя по словам тех, кто лично ловил и вез сюда «экспонат», даже пули против него не особенно эффективны.
Этих существ называли кровососами. Не вполне научное, это имя целиком и полностью оправдывало себя. Народная мудрость воистину всевидяща и всеобъемлюща, ведь именно бродяги, ходоки Зоны первыми видели убийственные ловушки и кошмарных тварей, и именно они и давали им названия. Как правило, удивительно меткие.
Да, кровосос был самым настоящим вампиром. Впрочем, вместе с кровью он с успехом вытягивал из тела жертвы практически все жидкости, в том числе и мочу, особо не разбираясь, где и что. Чудовище нападало быстро, как молния, проламывало череп одним ударом лапы, а иногда просто хватало и тащило к пасти, работающей как гидравлический насос. «Борода» из длинных щупалец на морде в данный момент работала как руки заботливой хозяйки, выжимающей белье после стирки. Этими эластичными мускульными жгутами кровосос оплетал тело жертвы и фактически выдавливал из него все соки, активно помогая себе пастью. «Производительность» работы твари была ужасающей: за десяток минут от человека оставалась настоящая мумия…
Ростом тварь достигала пары метров, веса — полтора центнера, темная кожа кое-где была покрыта пучками жестких, коротких волос, а голова вытягивалась назад, подобно дыне. Одно из достоинств этого универсального охотника заключалось еще и в умении ненадолго становиться невидимым, оставляя после себя только размытую фигуру. Как работал этот уникальный камуфляж — не знал никто, кроме, разумеется, самих кровососов, которые не спешили делиться знаниями с благодарным человечеством.
Обитали кровососы в подземельях, темных сырых подвалах, на болотах, в развалинах зданий и заброшенных бункерах. Черт его знает, каких тварей таила в себе темнота тех местечек, но все знали: кровососы — не худшие из них. Ничего удивительного, что о тех, других не знали ничего, кроме туманных слухов. Те, кто лично повстречался с ними нос к носу, уже ничего никому не могли рассказать. Зона умела хранить свои пугающие тайны.
Кровососа изловили два дня назад в Темной Долине. За дела взялась военизированная группировка бродяг, называющая себя «Долгом». Впрочем, с задачей они справились на удивление быстро и сноровисто. Тварь привезли в кузове «ГАЗ-66», упакованную, как посылочку и обвязанную тросами вдоль и поперек. На вопрос о потерях в личном составе угрюмого вида вооруженные до зубов здоровенные парни упрямо отмолчались, коротко поблагодарив, взяли причитающиеся им деньги и также молча отчалили восвояси.
Комаров, не показывая этого, побаивался всю эту разгульно-дикую откровенно уголовную братию, именующую себя бродягами. Хотя кое-кто окрестил их сталкерами, проводя аналогию с общеизвестным фантастическим романом братьев Стругацких. Черт его знает, как там вернее, но интуитивно Комаров избегал прямых контактов с ходоками. Не говоря уж о том, что практически все они находились тут на нелегальном положении, что само по себе уже подразумевало уголовную статью с вытекающими последствиями.
Плюс хранение, ношение а подчас и изготовление огнестрельного оружия и взрывчатых веществ. Плюс — что уж греха таить! — убийства таких же собратьев по ремеслу в мелких стычках, мародерство и нападение (пусть и в целях обороны) на армейские патрули.
Да, ученые не раз и не два прибегали к услугам бродяг. Да, щедро их оплачивали, опять же забираясь при этом в государственный карман. Да, закрывали глаза на многие безобразия. Но ведь важен всегда результат, а какими методами он достигнут — уже не особенно существенно! А результат впечатлял, научные лаборатории Сахарова и Комарова получали уникальный, потрясающий материал в виде фауны, флоры, замеров, фотографий и видеозаписей. Одни артефакты, почти волшебные порождения зоны чего стоили! Да еще вдобавок сталкеры осуществляли вооруженное сопровождение экспедиций и нанимались консультантами по вопросам выживания в Зоне. Тогда уж к ним на поклон шли даже военные. Втайне от своего тупоголового и недалекого руководства, которое только и сумело отрастить себе карательный орган и применяющего его по надобности и без оной.
Зона — территория смерти, зона зла и ужаса. Так ее крикливо называли с экранов телевизоров и страниц газет. Но мало кто всерьез задумывался над тем, какие именно выгоды может принести она для человечества. Да даже если и сказать об этом открыто — кто послушает? Красноречивее будет одно лишь фото изувеченного в ловушке трупа или видео охоты того же самого кровососа — и болботанье о новых лекарствах и приборах будет, мягко говоря, неубедительным.
Но государства уже заинтересовались инновациями, которые уже начали преобразовывать сферы жизни человечества. В первую очередь, разумеется, армию. Те же военные чины, сами себе успешно наступая на хвост, одновременно преследовали бродяг — сталкеров, и в то же время желали выкачать из Зоны «всего и побольше». Наверное, не их вина в том, что у большинства людей с погонами спинной мозг работает успешнее головного.
…Кровосос понял, наконец, всю бесплодность своих попыток, напоследок взялся корявыми, узловатыми пальцами за решетку, чисто человечьим движением потряс ее и, глухо сипя, отошел, сгорбившись в дальний угол клетки. Тварь тяжело и как-то надсадно дышала, при этом издавая почти механический звук, как если бы работал мощный насос. Кровосос застыл на месте, яростно сверкая на стоящего совсем недалеко человека бусинами глаз и угрожающе топорщил щупальца на морде.
«А ведь совсем недавно подобные твари были всего лишь плодом больного воображения маньяка или упившегося вдрызг алкоголика — думал Комаров — Теперь же мы дожили до того, что ловим их на свободе, запираем в клетки и сами же панически боимся за собственные жизни. Дожили. Каким же будет наше завтра? Да и будет ли оно такими темпами вообще?»
— Геннадий Петрович? — окликнули сзади.
— Слушаю, — повернулся Комаров. — Что там у тебя?
— Я провела замеры, — подошедшая молодая женщина протянула ученому испещренные цифрами отпечатанные на принтере листки, — Вот результаты.
— Молодец, Светочка… Ага… — Комаров вынул из кармана гелевую ручку и поставил на одном из листков несколько пометок, — Сравни вот эти данные с замерами, что мы делали с образца Z-188 и зафиксируй. Поняла? Вот и умница…
Светлана, вперившись взглядом в бумаги, убежала прочь, Комаров долго глядел ей вслед. Симпатичная девочка, да плюс к тому обещает стать неплохим ученым. Жаль только, что характер явно уступал ее внешности и уму. Давно бы уже могла подняться до доктора биологических наук, но из-за несговорчивости и ершистости так и сидит в кандидатах. А чего, казалось, стоило ей два года назад уступить домогательствам Савкина, ее шефа еще в лаборатории Сахарова? Подумаешь, пару-тройку раз разделить койку с ученым мужем… Но Света, говорят, чуть ли не пощечин ему надавала и пригрозила дать знать жене этого деятеля, если еще раз полезет.
Вышибли бы девчонку на Большую Землю, как пить дать вышибли бы, но неприятная история дошла до академика, и Сахаров лично «надавал по ушам» ретивому до женского пола коллеге и приказал оставить девушку в покое. Даже скорее всего не из-за благородных рыцарских побуждений, а из чистого практицизма: людей катастрофически не хватало, а энтузиастов — тем более. Впрочем, Света сама вскоре попросилась перевестись в лабораторию Комарова, и Сахаров даже с облегчением удовлетворил ее желание.
Кровосос тем временем совсем присмирел, опустился на пол клетки и даже свернулся калачиком, демонстративно выставив на обозрение широкую спину с выпирающими узловатыми мышцами и цепочкой горбиков-позвонков. Дескать, поймали, обидели, заперли, да еще и стоите, любуетесь. Ну и хрен с вами, когда-нибудь сочтемся!
Комаров достал цифровой фотоаппарат, сделал несколько снимков лежащей твари и повернулся к дежурившим неподалеку военным.
— Господа, присмотрите за товарищем, — кивок в сторону клетки, — В случае чего — стрелять только по конечностям. Он мне живым нужен.