Трясина выглядела очень даже привлекательно и ничуть не страшно. Стоячая темная водица, кое-где затянутая островками ряски, высокие, сочные камыши, местами — идиллические кувшинки. Громко урчали лягушки, наверняка живущие тут как у Христа за пазухой: в воздухе постоянно звенели мухи, витали тучи комаров. Местами из воды выглядывали напоминающие человеческие макушки кочки, на которых вместо волос росли торчащие в разные стороны пучки травы.
Одним словом, болото вовсе не внушало страх. Даже наоборот. Только вот Шрам прекрасно знал, что ждет неосторожно шагнувшего в сторону от тропы человека. Темная водица расступится, открывая чавкающую бездну жидкой илоподобной липкой грязи, тело моментально проваливается в нее, ноги не встречают привычной твердой опоры, руки в бессилии хватают воду, не в силах, разумеется, за нее удержаться. И все. Если никого нет рядом, кто кинул бы с сухого места веревку или ремень оружия — то считай, что ты покойник. Можно биться и рваться, тогда трясина засосет тебя быстрее и меньше придется мучаться ледяным предсмертным страхом. А если просто ждать — то все равно топь поглотит тебя, просто оттянешь конец. И нет никакой разницы, минутой раньше или позже. Вода сомкнется над головой, грязь успокоится, ряска сдвинет свои «поля», и ничто, ни единого следа не напомнит о разыгравшейся тут короткой трагедии. Кто знает, сколько же там, в глубине, под вполне симпатичной гладью воды покоится безвестных трупов?
Шрам все это прекрасно понимал. И потому не соблазнялся срезать путь и быстро перебежать озерцо напрямик. Нет уж, как сказал один известный политик, «мы пойдем другим путем»!
Наемник перевесил «гадюку» на грудь и, пригнувшись, быстро, но предельно осторожно пошел по едва заметной тропке между зарослями камыша и кочек. На полумертвом, уродливо перекрученном дереве сидела ворона. Увидев крадущегося человека, она истошно закаркала, но прочь не сорвалась. «В суп тебя, — с ненавистью подумал про черную птицу Шрам, — Сидишь — и сиди себе мирно, зачем же орать?» Но бандиты не обратили на всполошившуюся птицу ровным счетом никакого внимания. Вот, блин, боевики! Бдительность — на высоте. Равно как и воинский дух.
Церковь поднималась вверх уродливым каркасом из полусгнивших балок и бревен, купол уже вовсю зиял дырами величиной с баскетбольный мяч, а от забора уцелели только те сектора, которые в свое время были возведены из кирпича. Постоянные отравленные дожди и сырость не щадили ничего. Шрам никогда не был верующим человеком, но ему мало приятного доставляла мысль, что сейчас придется убивать в Храме, хоть и бывшем. Но ничего не поделаешь, война есть война.
Как назло, немного закружилась голова, к горлу подкатила легкая тошнота. Наемник обратил внимание, что это начало появляться после того, как он попал под Выброс второй раз. Это случилось вчера, после разговора с Лебедевым, когда Шрам отправился к радиобашне, чтобы помочь по просьбе командира «Чистого неба» отбить атаку мутантов. Кабанов — переростков удалось перестрелять относительно быстро, только вот из четверых людей в живых остался только один, да и тот засел на вышке с продырявленной ногой, и теперь спешно перематывался стремительно набухавшим кровью бинтом. Шрам проворно влез по металлической лестнице, взялся помогать, и…
Зона будто взбесилась. Небо снова окрасилось красным, дунул горячий ветер. «Чистонебовец» недоуменно обернулся, моментально все понял и еще успел закричать. Шрам же, озверев от отчаяния, тут же подумал о возможности застрелиться, пока еще не поздно… Но несущаяся волна аномальной энергии погасила сознание раньше, чем рука успела найти пистолет в кобуре. Это был очень странный, как позже сказал Лебедев, локальный выброс. То есть смертоносности в нем оказалось не меньше, чем в полноразмерном, но ловушки он не затронул и мутантов не прибавил. Просто убил всех, кого застал вне укрытия.
Кроме наемника Шрама.
Шрам снова пришел в себя на базе «Чистого неба». Лебедев на сей раз говорил с ним один, с глазу на глаз, и обрисовал «веселую» перспективу. Веселее не придумаешь. Конечно, разразись сейчас настоящий катаклизм, то бродяге придет конец, а вот локальные Выбросы он мог выдерживать. Но Зона никогда не делает ничего просто так. За все есть своя цена, и Шраму предстояло ее заплатить сполна.
Зона утратила стабильность, и начала генерировать локальные, миниатюрные пси-Выбросы, под который и угодил наемник еще раз, но такое началось не просто так. Лебедев смог дать объяснение всему происходящему, кроме одного — почему именно Шрам умудрился уже дважды не погибнуть там, где все прочие люди расставались с жизнью.
Представляя из себя относительно стабильную, чужеродную, непонятную до конца никому, но все же систему, образовала свои экологические ниши. И люди заняли в ней свое стойкое место, как, к примеру, микрофлора кишечника. Однако Зона имела и свое сердце, а именно — ЧАЭС, четвертый энергоблок, где, по слухам, был легендарный Монолит, исполнитель желаний. Откуда пошла эта легенда — не знал никто, но кое-что косвенно ее подтверждало. Выбросы шли именно оттуда, и вообще там творилось черт знает что такое.
Людям не было дороги к Саркофагу. Уже на подходе к Припяти, на опушке Рыжего леса их встречало такое мощное излучение неведомой природы, что мозги буквально закипали в черепных коробках. Те немногие отчаянные смельчаки, что остановились на пороге смерти и сумели вернуть обратно прозвали эти места Выжигателем Мозга. Откуда шло излучение — не знал никто, но оно надежно закрывало проход к центру Зоны, и не было способов пройти сквозь него.
Однако так думали не все, и кто-то умудрился найти способ проникнуть через первые этапы заслона. К Саркофагу он так и не пробился, однако тех попыток, причем вполне успешных, хватило, чтобы растревожить Зону. Так чешется собака, когда ее кусает блоха, хотя насекомое и не смогло бы пробраться через кожу внутрь, до жизненно важных органов. Только «почесушки» Зоны выразились в виде таких вот локальных Выбросов. Зона же вполне могла такими часто повторяющимися и совершенно непредсказуемыми катаклизмами уничтожить всех людей на своей территории. Чем с успехом и занималась. Мало того: Зона начала генерировать не очень сильное, но постоянное пси-излучение особой формы, практически незаметное для обычных людей, обитающих в ней. Но Шрам уже обычным не являлся.
Один или несколько бродяг упорно рвались к ЧАЭС, не понимая (или не желая понимать), что опасно раскачивают и без того шаткое равновесие всей системы. Короче, после нас хоть потоп.
Лебедев пытался найти этих дерзких людей, но у него ничего не вышло. Видимо, они, парни не робкого десятка, уже поняли нависшую над ними опасность и жестко пресекали попытки остановить их. Шрам же подвернулся как нельзя вовремя. Его организм по совершенно непонятной причине сумел приспособиться к воздействию Зоны и научился выживать в убийственных условиях. Но нервная система подверглась необратимому разрушению, мутации, и наемнику осталась буквально неделя жизни, прежде чем он умрет. Или превратится в очередное чудовище Зоны. Спасти его могло лишь одно: предотвратить попытку прорыва в центр Зоны. Тогда система, по мнению Лебедева, стабилизируется, Зона успокоится и пси-излучение, убивающее наемника, пропадет само собой, как исчезает злость и раздражение собаки, убившей, наконец, дерзкую блоху.
Умирать Шрам не хотел. Превращаться в неведомую тварь — тем более, и когда Лебедев поставил свои условия, он без колебаний согласился. От наемника требовалась помощь боевика: выдавить ренегатов с болот, потом прорваться к Кордону по пока что контролируемому бандитами пути и получить нужную информацию у Сидоровича. У Лебедева были надежные каналы связи, и по ним ему сообщили, что совсем недавно у старика был некий бродяга, интересующийся редкими радиоэлектронными деталями. Лебедев безошибочно подозревал, что путь к Саркофагу сможет открыть только некое устройство-залон, защищающее от излучения, и кто-то очень желает его собрать, вдохновившись удачными экспериментами. Лебедев понял, что напал на след.
И теперь направил Шрама на него. Остановить бродяг — значило спасти свою жизнь, и для наемника эта задача становилось первостепенной…
Шрам подкрался к забору и присел за высокой, могучей колонной забора, сложенной из кирпича, с вмурованными в нее стальными прутьями. Металл уже основательно заржавел, а вот кирпич только потемнел и покрылся налетом странно живучего черного бархатистого мха, облепившего кладку. Наемник выглянул из-под забора. Бандиты оставили снаружи только двоих часовых, а сами засели внутри церкви. Что у них там, обеденный перерыв, что ли?
Группа из десяти боевиков «Чистого неба» ждала сигнала Шрама — взрыва гранаты, чтобы идти на штурм. Наемник знал — он является, по сути, главной пробивной силой. Лебедев, не рискуя своими людьми, храбрыми, но малопригодными для профессионального ведения войн, пользовался Шрамом как специалистом широкого профиля для сведения счетов с ренегатами. Начнется заваруха — бойцы поддержат, но первый удар все же предоставлен наемнику.
Примерно таким вот образом уже удалось ликвидировать несколько отрядов бандитов, захватить насосную станцию посреди топей и теперь медленно, но планомерно готовить плацдармы для атаки на механизаторский двор, главный оплот оккупировавших болота уголовников. Если удастся вышибить их оттуда — топи станут относительно безопасными (не считая мутантов, ловушек и радиации) для бродяг. И откроется нормальный, не окольными дикими тропками через «горячие пятна», проход на Кордон.
Шрам вынул из кармана куртки гранату, разогнул усики чеки, взвесил на ладони массивное теплое металлическое яйцо. Жаль, что граната типа РГД, осколков дает мало. Была бы классическая «лимонка», чугунный корпус которой дает рой острых и тяжелых «квадратиков», прошибающих стены и черепа — проблема была бы решена на раз. Только вот у живущих в почти полной материальной изоляции от внешнего мира «чистонебовцев» с оружием и экипировкой было туго.
Бандиты надежно перекрыли практически все проходы на топи, и караваны бродяг, доставляющих те же боеприпасы, проходили с огромным трудом. Одиночке, конечно, легче проскочить. Но много ли он принесет? Для нужд целой группировки это примерно как капля в море. А рассекретить конкретное место своего пребывания на Болотах Лебедев по каким-то ему известным причинам не мог, и все, кто пробирался на базу «Чистого неба» проходили туда исключительно с завязанными глазами, под руку с проводниками группировки. И покидали ее так же. То есть уровень секретности группировки оказался на должном уровне.
Один из бандитов, шарахавшихся у входа в церковь, вдруг двинулся прямо к забору. Как раз туда, где засел Шрам.
— Кося, ты че, куда двинул? — громко спросил его напарник.
— Отлить, — угрюмо буркнул уголовник.
Второй бандит загоготал и отошел за угол церкви, не иначе как из солидарности к приятелю. Или подчеркнутой брезгливости. Лучшего момента для атаки нельзя было и придумать. Шрам быстро сунул гранату обратно в карман и извлек охотничий нож.
Кося, на ходу уже расстегивающий ширинку на линялых джинсах, даже не успел ничего понять, как метнувшаяся ему навстречу из-за кирпичной колонны забора выбросила вперед руку, и острая сталь расхватила ему горло до самого позвоночника. Бандит булькнул кровью и осел на землю, а Шрам, не останавливаясь, пронесся к церкви и нырнул за угол. Второй уголовник успел только сдавленно пискнуть, когда ладонь наемника закрыла ему рот. Лезвие прижалось к шее, больно вдавливаясь в кожу. Бандит выпучил налитые красным глаза, от испуга уже мало что соображая.
— Сколько внутри ваших? Заорешь — зарежу, — прошептал ему на ухо Шрам и приоткрыл рот пленника, чтобы он мог ответить.
— В-восемь, — промямлил бандит, — Бубен стволы новые принес, делим…
— Спасибо, — поблагодарил наемник и аккуратно вогнал нож в шею бандита. Отпускать живым пленника он и не собирался. Смысл? Все равно пристрелят «чистонебовцы». Лишним же гуманизмом профессионал наемник не страдал и позволял жертве остаться в живых только если это никак и ничем не противоречило здравому смыслу, а также успеху операции.
Бандиты, сидящие в церкви вокруг распотрошенных баулов-сумок, настолько не ожидали нападения, что даже ничего не предприняли, когда в помещение влетела и бешено закрутилась на полу метко пущенная в окно граната. Кто-то, правда, за секунду до взрыва успел что-то вякнуть, но проку от этого действия, конечно, было маловато.
Шарахнуло знатно. Гул взрыва раскатился по руинам церкви, все сооружение содрогнулось, с потолка щедро посыпалась деревянная труха и какие-то обломки, Шрам даже испугался, что древнее и гнилое здание вовсе не выдержит такого потрясения и обвалится. Но церковь устояла — все же строили когда-то на совесть. Правда, от бандитов внутри остался, образно выражаясь, фарш. Истошно орал раненый, но его страдания не продлились долго — засидевшиеся в камышах бойцы «чистого неба» рванулись на штурм. Единственный уцелевший уголовник попытался отстреливаться из-за угла, но его метко срезало очередью из «гадюки». Церковь была зачищена.
Отдыхать было рано: теперь предстояла атака на механизаторский двор, где сосредоточились главные силы врага. Шрам, коротко посоветовавшись с командиром отряда, принял решение отправляться к цели немедленно. До наступления ночи вопрос должен быть решен… Или ночь сама решит вопрос за людей. Бандиты-то останутся в неплохо укрепленной «точке», вооруженные и с боеприпасами, а «чистонебовцы» в случае неудачного штурма, вполне возможно, ночь на Болотах вовсе не переживут, поэтому стоило спешить.
Лебедев уже вовсю координировал действия своих отрядов. По оценкам наемника, к развалинам мехдвора выдвигалось не меньше двух десятков боевиков и дюжина вольных бродяг, которых Лебедев привлек к войне как наемные силы. Охочие до трофеев, ходоки в большинстве своем поддержали инициативу, и теперь против бандитов собралась вполне серьезная ударная группировка. Шрам не сомневался, что уголовники давно были в курсе готовящейся атаки. Рации, по которым общались «чистонебовцы», имели стандартные частоты, перехватить которые и прослушать разговоры не составляло труда. Но изобретать технические хитрости уже просто не было времени.
…Бандиты и в самом деле подготовили достойную встречу. Шрам и «его» отряд подошли к мехдвору раньше всех и успели занять самое выгодное со стратегической точки зрения место: удобно и нападать, и обороняться, если враг перейдет в контратаку. Наемник наблюдал в бинокль, как уголовники, надсаживаясь на в принципе непривычной и даже противной для них работе, таскают доски, куски разбитой кувалдами кирпичной кладки, катают пустые бочки и слипшиеся от времени комья цемента для сооружения укреплений. Причем их трудом явно руководил кто-то вполне сведущий в военном деле. Не иначе как бывший военный.
Через полчаса Шрам заметил в соседних кустах шевеление. Оттуда выползли несколько человек, и по внешнему виду брони наемник узнал бойцов «чистого неба». А за плечами одного из них имелось именно то, что не хватало для штурма механизаторского двора: гранатомет РПГ-7. Еще один боевик тащил охапку гранат-ракет для оружия. Шрам мрачно улыбнулся — Лебедев показывал себя толковым деятелем и организатором. Теперь у бандитов практически не оставалось шансов устоять в этой войне. Разве что у них не отыщется в загашнике танкового пулемета с толковой обслугой или пары-тройки снайперов.
Не отыщется. На Болотах такого попросту негде взять, разве что обобрать мертвых вояк, да только патрули сюда уже давно не заглядывали. Нечего им тут делать даже теоретически. У бандитов тактика простая, как мычание: налететь на стоянку бродяг или подстеречь одинокого ходока с ценным барахлом. Да и грабить толком не умеют, рыщут по Зоне, как крысы по помойке, хватают все, что плохо лежит, а стоит пугнуть хорошенько — деру дают.
В саму атаку Шрам не пошел, а без лишних слов конфисковал на период штурма у одного из чистонебовцев американскую штурмовую винтовку «ТРС» с оптическим прицелом, несколько обойм с патронами и отдал взамен свою «гадюку». Снайперский огонь вкупе с «тяжелой артиллерией» РПГ гарантированно наведут страх и ужас на врага, привыкшего тут, на болотах, максимум к раздолбанному «Калашникову». Но ренегатов было раза в два больше по численности, а с этим стоило считаться, поэтому Шрам решил не рисковать своей драгоценной персоной, и был уверен, что Лебедев бы одобрил его поступок.
Началось все быстро. Гранатометчик на деле оказался полным балбесом, и гранату всадил не туда, куда полагалось — в баррикады, чтобы расчистить путь для атаки, а в стену цеха, и так полуобвалившуюся. Кого-то из бандитов, сидевших внутри, конечно, прибило и посекло взрывом и камнями, но внезапность была безвозвратно потеряна, а драгоценная «морковка» потрачена фактически впустую.
Рев и вопли перепуганных бандитов, правда, поднялись отчаянные, они, бедные, даже не подозревали, что против них выставят такую тяжелую артиллерию. Вмиг осознав бесполезность своих наспех нагроможденных фортификационных сооружений, ренегаты побросали посты на баррикадах и галопом, напоминая стадо баранов, помчались к каменным руинам. Поэтому вторая граната, разметавшая в пух и прах завалы хлама, не нанесла живой силе врага вообще никакого урона. Зато хоть расчистила дорогу — и на том спасибо.
«Чистое небо» и бродяги пошли в атаку, а Шрам приник к окуляру винтовки. В отличие от лихого, но глуповатого гранатометчика, владелец «ТРС» за оружием следил с толком и расстановкой, прицел отрегулирован, оружие вычищено, пристреляно, а на пластиковом цевье ножом выцарапаны крестики, наверное, счет убитым врагам. Наемник насчитал их восемь. Нехило.
«Прильнув к окуляру, я слежу за тобой, и мне наплевать, ты подлец иль герой…» — вдруг всплыла в голове строчка из песни про снайпера одной белорусской рок-группы. Ее Шрам случайно слышал лет пять назад в Могилеве, когда был там по своим, еще «дозонным» делам. Вот и запала как-то сама собой в голову, как и многие другие отрывки стихов и песен. «Какая мне разница, кто ты такой, у меня есть приказ, попрощайся с собой!»
Шевеление около перевернутого прицепа-цистерны. Шрам повел туда стволом, приник к прицелу. Ага, вон нога торчит, немного совсем, половиной ступни, вот ты где сидишь, родной. Несколько секунд — и бандит высунулся, вскинул «гадюку», но не успел выстрелить — упал навзничь с пробитой головой. «ТРС» негромко тявкнула, выплюнула стреляную гильзу, дернулась в руках. Хорошее оружие. Жаль, нежное очень, не чета шедеврам отечественного огнестрелостроения.
«Ты воин, на поле бросаешься в бой, а я из засады управляю тобой…»
Еще один бандит, грузный увалень с дробовиком в руках неловко полз по траве к завалам битого кирпича, поминутно вертя головой. Наемник прекрасно видел его лицо — мокрое от пота, перепачканное грязью и пылью, испуганное, с отвисшей нижней губой. Нечего сказать — воин!
«У бога ты просишь удачи и сил, а я сквозь прицел тебя перекрестил»
Неизвестно, что у кого просил уголовник, но, очевидно, ничего не допросился. Пуля из винтовки оборвала его жизнь за метр до убежища. Шрам тут же выстрелили во второго бандита, улепетывающего к сараю, но промахнулся — враг был слишком проворен, и как следует перепуган: видимо, понял, что по ним «работает» снайпер.
Уголовникам приходилось несладко. Черт их знает, кто там ими командовал, но толком организовать оборону по ходу атаки «чистонебовцев» он не мог. Дисциплина подчиненных хромала на обе ноги, и не было ничего удивительного в успехе вообщем-то спонтанного нападения. Скоро бой уже шел в помещениях заброшенных цехов, а во дворе остались лишь трупы. Несколько раз, правда, ошалелые уголовники вылетали, очертя голову, наружу, спасаясь от бродяг, но тут их встречали пули Шрама. Скоро все закончилось — наемник определил это по утихнувшим очередям, воплям и грохочущей пальбе дробовиков. Хлопали одиночные выстрелы: добивали раненых.
— База ренегатов захвачена! — голосом Лебедева ожила рация на поясе Шрама, — Повторяю: механизаторский двор под нашим контролем. Еще немного — и мы восстановим контроль над болотами. Молодцы, ребята, отлично поработали!