— Пусть себе лежит дальше. Тратить на его поиски драгоценное время мы не будем. Лучше идём, попробуем национальную кухню.
Она свела брови на переносице в дугу и решительно заявила.
— Рагу из летучей мыши ешь сам. Если рисковать, то я попробую салат из сердцевины кокосовой пальмы. И давай поспешим.
Он попробовал опять сострить:
— С чего такая гонка? Думаешь, мышиное мясо быстро пролетит в мой желудок?
Исчерпав весь арсенал уловок, она заканючила:
— Ну, Эд, я хочу посмотреть ветви кораллов и морских обитателей, что обнажаются при отливе. Дно лагуны становится просматриваемым. Там море народа. Интересно же. Это самый крупный в мире атолл.
— Откуда ты всё это знаешь?
Она неопределённо помахала рукой:
— Читаю.
— И, наверное, непременно во время рабочего дня. Придётся загрузить тебя работой, чтоб не выглядеть рядом с тобой идиотом.
Теперь уже она скосила на него смеющиеся глаза, незамедлив упрекнуть:
— Какой ты оказывается феодал.
— С такой экзотической женой самое правильное повесить на пояс плётку и лассо. У меня была надежда, что ты никаким образом не могла быть повязана с этими местами, а сейчас и она тает… — тут же ввернул он.
Люда промолчала. Она не сказала ему, что Ангел взмыв уносил уже её в прошлое вчера, плавно кружа над островом. Она видела тут жизнь до падения цивилизации и позже, где её нога в кожаном башмачке вступила с корабля пиратов на эту землю. Дочь губернатора была схвачена "морскими волками" во время свадебного путешествия с мужем. Он убит, а она привезена сюда. После бессонных слёзных ночей она, наконец, попривыкнув и немного успокоившись, поняла, что взяли её в заложницы для того, чтоб воздействовать на её отца. Выбивая таким мерзким путём свободу захваченным пиратам. После тайных переговоров они добились своего, отец уступил и вывел якобы совсем для другой операции войска из крепостных стен. Оставив горстку смертников и подставив крепость под удар. Естественно, крепость была взята, пираты получили свободу, а город разграблен. Но никто не догадывался об таком раскладе. Лю вчера всю картинку показал Ангел. А тогда, она радовалась, что её привезли на городской берег и отпустили. Правда, она до конца своей жизни не была счастлива. Её домом стал монастырь. Но, вчера, совершая полёт под крылом ангела, она видела, куда прятались пиратские сокровища. В том сундуке звенели и её, отобранные при нападении драгоценности, и это не была земля. Пещера, заполненная водой. Его не зарыли, а опустили на дно залитой водой расщелины у самой стены и завалили камнями. Сундук из дерева, не гниющего в воде, он останется цел ещё многие века. Жаль, не было под рукой камушка, да и не долетел бы он сквозь плотность времени, а так хотелось лукнуть его, насторожив их жуткие душонки, ведущие сейчас около этих сокровищ мышиную возню. Постепенно они погибнут все, унеся тайну в вечность. Карты не осталось. Потому, как схрон прост и на виду. Запоминать много не надо, точно не заблудишься и непременно найдёшь, если знаешь где это. А для других указательные знаки ставить не собирались. "И вообще, — думала она, — хочешь спрятать, чтоб никто не нашёл, спрячь у людей под носом".
— Эй Лю, ты где витаешь. — Помахал перед её застывшими глазками муж, — кто хотел кораллы смотреть, поторопимся, я уже рагу осилил.
— Ну и как?
— Мыши, они и есть мыши. Мой кот их даже жрать не хочет. Душит и к крыльцу осенью притаскивает. А тут ещё и национальным блюдом подают. У правителей разных сторон свои причуды. Одни голубей грызут, другие мышей трескают, одни наши уху из трески с анисовой предпочитали.
— Иван по Европейским меркам всегда был дурак, смака экзотического не понимал, — смеялась она, поглаживая его живот. — Ещё не бурлят мышиные крылышки.
— Терпится пока. Действительно икра ложками ни в какое сравнение с лягушачьим деликатесом. Только Иванам дуракам её и есть.
Людмиле было смешно и она всю дорогу, семеня рядом с его широким шагом, держась за сильные пальчики, смеялась.
— Смейся, смейся, а как тебе салат?
— Не фонтан, конечно, но сойдёт.
— Малыш, я жареной картошки хочу.
— Я заметила, она у тебя пальму первенства не теряет.
— Добрались до твоего атолла. Ты, как себя чувствуешь?
— Нормально. Посмотри сколько народа, а ты ворчал.
Люда повернула голову вправо, и ей показалось, что женщина, спрятавшаяся за мощную спину своего соседа, ей знакома. "Кто она и где я её видела? Мы точно встречались. Вспомнила! — обрадовалась она своей памяти. — Мальта. Американка. Надо же какое совпадение, случайность или нет?" Народ, удовлетворив любопытство, расходился и Эдик, обняв жену, увлёк тоже за всеми на прогулку. Его горячий шёпот и жаркие объятия отвлекли её от женщины, и она на какое-то время забыла о ней. А когда вспомнила, та исчезла. Отстав от людей, незаметно для него, Люда свернула к океану. Пройдя по берегу, и обогнув казалось бы монолитную скалу, нырнула в узкий проход. Трещина между скалами. Двум не разойтись, но один за другим. Он не успел ни воспротивиться, ни испугаться, как она втянула его за руку в пещеру. Когда привыкли к темноте глаза, он пытался оглядеться. В голове полыхнуло: "Страсти-мордасти, это же та самая пещера, в которой мы провели некоторое время вместо купания в ванной". Он опасливо потрогал прохладный, шершавый на ощупь камень. "Мираж? Нет не похоже…" Но её жаркое дыхание, опалившее его губы и быстрый бег проворных пальчиков, отодвинули все правильные мысли в дальний угол. Тела приняла опять тёплая почти горячая вода. В любовном безумии сплёлся клубок из рук, ног. И он забыл обо всём, как можно было о чём-то думать, если в его руках таяла и умирала от неги и ласок страстная необычная женщина, затягивающая его в свой омут любви. Эд очнулся от холодных глаз огромной змеи, держащей его гипнотическим взглядом. Он онемел, а, придя в себя, приказал Люде:
— Не шевелись. Змея. Огромная. Чёрт бы её побрал!
Она ответила беззаботным смехом, прервав его леденящий душу страх за их жизнь.
— Не обращай внимания старушка на работе.
— Малыш, это опасно и совсем не смешно надо выбираться отсюда, — не разделил он её беззаботность.
Она издала гортанный звук и змея поползла к ним. Эдик не зная, что делать, прижал жену к себе, спрятав её лицо на своей груди. Он видел, как огромная грациозная туша шлёпнулась со скалы в воду и поплыла в их сторону. Эд попытался выбраться на камни из каменной купели и выдернуть жену, но ноги отказались подчиняться. Прилипли к каменному дну и ни-ни. Ещё минута и он почувствовал, как скользкое холодное тело коснулось ног и, как по дереву по ним полезло наверх к её шее. По пути своего следования, недовольно отстранив его, проползла по её груди и замерла, подняв голову на уровне глаз Лю. Эдик, проглотив язык, отшатнулся, а Лю, поласкав, мудрую голову старой змеи, отпустила её опять же чуть уловимым звуком. И та недовольно шипя на застывшего столбняком парня, поплыла к своему месту. Подражая прародительнице, на него зашипели и другие змейки, которых он просто не заметил, уползая за ней.
— Милый, отмирай. Ау!
Он шептал и не шептал. Такое бывает, когда голова соображает, а рот не открывается.
— Она нас съела или нет? Мне показалось или она точно по нам ползала? — Его запоздало передёрнуло.
— Какой ты тугодум… Она просто поздоровалась. Старушка давно тут обосновалась. Ей скучно сидеть в этой пещере, карауля клад, — звенел серебряным колокольчиком её голосочек.
С этой попытки, язык хоть и тяжело, но заговорил:
— Опять сказки… Ты мне лучше скажи, почему около тебя всегда крутятся змеи?
Колокольчик смеха опять задребезжал:
— Сказки? Мне её позвать…
Она смеялась и смеялась, затягивая его с новой силой в свой горячий водоворот. И тут он увидел опять на её руке до локтя браслет змеи, а на распущенных волосах струящихся по спине и груди, золотую корону с поднятой широкой головой кобры, сверлящую его огромными изумрудными глазами.
— Эдикан, ты чудо. Стоишь на сокровищах, которые ищут роя землю века и тебя они не интересуют, а мои змейки вызвали в тебе такой интерес…
Он неловко махнул рукой.
— Угореть можно. Да ты, похоже, не шутишь насчёт клада. Тогда объясни мне, почему имея доступ к стольким тайнам, ты ничем не воспользовалась?
Она подарила ему поцелуй и объяснила:
— Я потеряю всё, чем наделена с самого начала. Передо мной закроются ворота вечности. Короткое благополучие здесь и вечность там, это несоизмеримо. Земля — это чистилище. Сам подумай, одна маленькая жизнь не имеет большого значения с точки зрения вечности. Именно поэтому на земле много соблазнов, но ни одно из них не приносит счастья. Выбираемся из этой тёплой купальни и идём в номер. Хорошего понемножку, а то я засыпаю.
— Уже? Надо же, я начал привыкать даже к этому вертящемуся под ногами деликатесу.
Она опять засмеялась, подгоняя его наверх.