— Документики предъявите, пожалуйста?!
— Вот, — тянет руку с удостоверением личности. Младший:
— Э, нет, так не пойдет, лучше кидайте!
охотники, изучив документы, хором:
— Ты, козел военно-морской, не видишь куда ноги ставишь, что ли?!
— Так я не нарочно, темно было!
— Чудило. В такую темень с фонариком шастать надо!
— Буду иметь в виду!
— Дядя Егор, а вдруг брешет он все. Мы его освободим, а он нам
горло ножичком чик, да и был таков! Нечисть, она ведь, ох, как порядочным людям насолить любит!
— А ведь верно гутаришь, юноша, пойдем лучше заявим, куда
следует.
— Давай лучше его прихлопнем, люди, уверен, за это нам
ещё и спасибо скажут!
— Не, милый, никаких самосудов, все будет по закону! о, легки
на помине!
— Кто?
— Да милиция наша! Вон дядя Яша за собой четверых ведет. отбыв в неволе ровно две недели, столько потребовалось времени, чтобы успешно пройти тесты на принадлежность к роду человеческому, а заодно и сдать соответствующие анализы Монокарп Иудович аккурат под самый понедельник прибыл на вверенную ему государством
жилплощадь, где и обитает по сей день. И чувствует он себя, в целом, неплохо, потому как из дому выходит теперь лишь в сопровождении
нанятого им для личной безопасности путеводителя, того самого дяди
Яши, что вдоль и поперек знает все здешние места. А брат его старший давно уже выписался из той больницы, ибо попал в неё ошибочно. Но якшаться со своим младшим родственником
с того самого дня больше не хочет. Все не в силах забыть подаренные
143
Сергей Редькин. Шустрые ребята
ему тапочки. То ли мозоль от них натер чересчур большой, либо чтото другое ему в них, определенно, не понравилось?!
17 апреля 2007 г.
КИДНЕПИНГ По-РУССКИ
Мотя Калганов учился неважно и не потому, что не хотел, просто его мозг был приспособлен для совсем другого. С самого раннего
момента из тех, что он мог вспомнить, Мотю всецело тянуло к коммерции. Уже в пять лет он втюхивал более старшим своим товарищам подаренные ему родителями игрушки, а потом клялся со слезами
на глазах, что где-то нечаянно потерял их. И все же он прекрасно сознавал то, что необразованному человеку просто нечего делать в коммерции, а особенно в той, которая распространена в настоящее время. Поэтому младший Калганов, несмотря на свою, если так можно
выразиться, учебную профнепригодность, переползал-таки из класса
в класс. и на момент событий, описанных в данном рассказе, числился учеником 6-го «а» класса школы № 333 Невского района города
Санкт-Петербурга.
В тот злополучный день Мотя вернулся из школы раньше обычного: отменили урок физкультуры, учительница-практикантка заболела. Небось, на свидание отпросилась, весна все-таки — рассуждал
Мотя, пристраи ваясь к замочной скважине, чтобы через тырканье
ключом, наконец, про сочиться внутрь их семейного убежища и, пока
дома никого нет, пошуровать по местам папиных заначек. Вот тут то
все и приключилось. Изя Калганов, отец этого самого Моти, работал
руководителем проекта в одном научно-исследовательском бюро и занимался проблемами не только теоретического, но, при определенных условиях, и практического обоснования возможности создания
вечного двигателя, а за компанию, и вопросами разра ботки чертежей
машины времени. И хотя он возглавлял данную работу всего какихто пять лет, дело определенно давно уже стронулось с мертвой точки. Во всяком случае, чертежи двигателя вчерне были почти гото вы. С машиной времени все обстояло явно хуже. она так и числилась до сих
пор на стадии первичной разработки. А это никуда не годилось и явно
вредило его имиджу разработчика-конструктора. Удрученный подобными невесёлыми мыслями старший Калганов, нехотя, открыл почтовый ящик. В этот раз помимо ежедневной газеты
144
III. Бытовые истории с небольшой долей перебора
«Советский спорт» и журнала «Дамский угодник», его выписывала
супруга, там находилось еще и какое-то письмо, на конверте которого
было накарябано крупным размашистым, почти детским почерком:
«Только для господина Изяслава Изольдовича».