— от дают, совсем оборзели чурки окаянные. Мы их, понимаешь
ли, приютили по доброте душевной, а они тут же пакостить начали!
Говорила я Витюше: «Гони ты этого чертового домового отсюда нахрен!» А он мне — нельзя, мол, как-никак здешний старожил. Почитай, с самого основания тут обретается!
А внук-то этого самого Нафани Никодим и вовсе, полный отморозок! И чего ты, идиот эдакий, в нем нашел?! Вот теперь и получай
личную благодарность за свою доброту.
— Да ладно, хватит трындеть, папа вернется, я ему сам все доложу.
— Не смей грубить мне, скотина! Я все-таки родила тебя! Что же
мне делать, ведь я уже обещала заплатить ювелиру за колье!? Вот
гляди, сынок, правда же мне идет?
— Идет-то идет! Да где денег-то взять на оплату?!
— Сынок, а может, поищешь у себя для мамочки? А то неудобно
как-то перед людьми. — Скока стоит?
— Сущий пустяк, пятьдесят тысяч евро!
— ого, лишь немногим меньше, чем я заплатил этим! А своих
у меня едва ли с четверть от этой суммы наберется, сама знаешь, какие
нынче расходы!
— Сынок, помоги уж мне, я в долгу не останусь!
— Да чего уж там, свои все-таки люди! Жди, я скоро вернусь!
После того, как Арончик все же сумел наскрести для матушки так
необходимые ей пятьдесят тысяч, та довольная, не мешкая удалилась
вновь на вертолетную площадку, чтобы завезти долг ювелиру лично. И снова маленький Арончик, ему лишь полгода назад исполнилось
14 лет, остался без присмотра родителей. И так как ему теперь стало, ну совершенно непонятно, чем же заняться дальше, чтобы хоть как-то
150
III. Бытовые истории с небольшой долей перебора
скоротать время, оставшееся у него до сна (книг он не читал, по телевизору смотрел только передачу «Спокойной ночи малыши», а от компьютера у него и вовсе моментально съезжала крыша), он не мудрствуя, набрал на сотовом номер Никодима и попросил у того срочного
перемирия.
Тот хоть и был изрядно обижен, все же согласился на выставленные ему условия. И вот в разгар их самой что ни на есть отчаянной
борьбы друг с другом, в тот самый момент, когда в их междоусобных
поединках счет стал одиннадцать десять в пользу Никодима, и вернулся до дому, до хаты старший из Шендеровичей. Да так неожиданно, что домовенок еле успел вовремя улизнуть, лишь колпак один от него
остался! Ну, и первым делом папа Витя сразу же прямиком к сейфу, открыл его, а там, да вы уже и сами догадались, ничего и нет!
— Ё-мое, — удивляется Виктор Шендерович, — когда же
это я успел все подчистить? Совсем, видать, старый стал, начисто
память порой отшибает! о, привет Арончик, как дела?! — Да ничего, папулечка, в целом, неплохо!
— Это хорошо, с деньжатами как? Ты что-то давненько у меня
ничего не просил?
— Не-не, мне хватает, я тут даже маме помог, дал ей на ювелира!
— Понятненько! А сама она где?
— Улетела долги оплачивать!
— Ясненько, а это чье добро?
— Где?
— Да вон, колпак какой-то, уж не Никодима ли?
— Блин, точно его!
— А чего сам-то смылся?
— Да не знаю, видать, чего-то засмущался.
— Понятненько, а ты ему про сейф не рассказывал?
— Я нет, а мама не знаю.
— Не, она их с дедом на дух не переносит. о, кажись, придумал, как делу помочь! Точно, так и сработаю. Тогда сразу прояснится, кто
с сейфом так начудил.
Спустя два дня старший Шендерович за рюмкой коньяка плачется