стал стремиться к чему-то совершенно противоположному. А так как
я по природе своей всегда был максималистом, то, ясное дело, не мог
ждать пока то, к чему я стремлюсь, само придёт в мои руки. И так как
в то время я имел ум ещё достаточно незрелый, то и поступал соответственно. Перво-наперво я попытался спутаться с теми мальчиками, что пользовались среди своих сверстников самой дурной славой. отчасти мне это удалось почти сразу, потому как я сумел заинтересовать их вещами заимствованными мной втихаря из родительского дома. Но дальнейшее сближение происходило крайне медленно от того, что они, видя мою угодливость, стали требовать от меня
гораздо большего и, когда они всё же поняли, что явно переоценили
мои возможности, дело и вовсе застопорилось. Тогда я решил пойти
на хитрость, якобы предложить им добровольное рабство со своей
стороны. Короче я готов был стать их тяговой лошадкой в самых, что ни на есть тёмных делах.
Вначале всё шло вроде так, как я и предполагал. Но уже вскоре
я сам не заметил, как накрепко вжился в эту роль. И то, что я прежде
считал пустым притворством от которого возможно запросто избавиться в любой момент, вдруг стало насущной явью. И посему уже
к четырнадцати годам из добродушного паиньки превратился в бессердечного мерзавца. одно только смущало меня, это то, что мне в отличие от моих приятелей слишком часто не везло в моих авантюрных
начинаниях.
Это теперь я понимаю, что в этом-то и была моя настоящая планида. А тогда я полагал, что всё это происходит лишь из-за того, что я чего-то так до конца и не додумал. Когда я, наконец-таки, решил
в первый раз официально жениться, мне было уже целых двадцать
шесть лет. Избранницей моей стала дочь одного из местных воротил. Не знаю, что она во мне нашла. Ведь я не был писаным красавцем, да и деньжат к свадьбе накопил маловато. А ведь сама она обладала
очень привлекательной внешностью. Видно и впрямь законы люб182
IV. Как братья-близнецы
ви не поддаются никакому разумному толкованию. Но счастье наше
было недолгим. Примерно через год, она случайно попала под машину. овдовев, я на какое-то время словно бы весь замкнулся в себе. Потом понемногу печаль моя стала проходить. А затем я снова взялся
за старое, да ещё и с большим рвением. однажды во время ограбления
банка мне пришлось, для разрешения конфликтной ситуации применить огнестрельное оружие. Хотя я никого не убил, а всего лишь легко
ранил несколько человек, это не принесло мне должного облегчения, потому что, решившись принять участие в налете, я рассчитывал отнюдь не на то, чтобы потешить своё самолюбие острыми ощущениями, просто мне необходимо было хоть как-то занять себя, чтобы отвлечься
от всё ещё тяготивших меня переживаний, да и лишние деньги мне
тоже явно не мешали. И вот тогда я впервые и задумался основательно
о том, что значит быть для кого-то козлом отпущения. Ибо в газетах
заклеймили именно меня, как самого свирепого из налётчиков. А ведь
окажись кто-либо из моих подельников на моём месте, то возможно
он поступил бы ещё хуже.
Но остановиться я уже не мог, поэтому так и продолжал катиться
по наклонной плоскости. Ну и, конечно же, подобные игры закончились для меня весьма плачевно. В начале я и сам получил ранение в одной из стычек, а затем
и вовсе загремел в тюрьму, правда, всего лишь за мошенничество, но всё равно обидно, так как пришлось оттрубить весь срок без какихлибо послаблений со стороны администрации зоны. Для этого постарался сам судья выносивший мне приговор. оказывается, это именно его племянницу я так безжалостно бортанул несколько месяцев назад. А что я мог проделать иного, если она
жуть мне не нравилась. К тому же, я не выношу женщин, которые сами
бросаются мужчинам на шею.
Когда я всё-таки вышел из мест заключения, мои друзья сразу же
решили напомнить о себе, беззастенчиво предложив участие в очередном деле. И я снова не счёл нужным отказаться. очень скоро я настолько поднаторел в разного рода преступных делах, что в конце
концов смог сколотить и свою личную группировку. Это мне давало значительные преимущества, потому как я мог
отныне самостоятельно планировать свои действия. И при этом мне
не надо было ни перед кем отчитываться. А уж одно это, поверьте
стоит многого. А я обычно знаю, что говорю, ведь за прожитые мной
долгие годы в среде нарушителей закона, мне пришлось не однажды
183
Сергей Редькин. Шустрые ребята
хлебнуть лиха. Шайка моя состояла из четырех головорезов, не считая
меня. Это были виртуозы своего дела. Первый из них, специализировался на вскрытии сейфов, второй был лучшим из всех когда-либо
мне встречавшихся прежде стрелков, третий славился редкой силой, четвертой была тертая дамочка смазливой наружности, эта могла
всё! Если бы мне кто-то когда-нибудь сказал, что подобные женщины
существуют, я бы, наверняка, ему не поверил. А вот теперь, я и сам
убедился в этом. Уже с самого начала дела наши пошли хорошо, благодаря моему чуткому руководству и умелой работе моих исполнителей. Когда наша слава стала греметь на всю округу, к нам начали